Испытание

Идя к себе в комнаты, Рита заметила во дворе Сашу. Они обменялись взглядами, и Саша дала понять, что просьбу ее выполнила. Рита была довольна, скоро она избавится от собачьего номерочка. Свобода... Правда, придется немного поработать передком, но, она внутренне хохотнула:

– Чем-чем, а передком-то мы работать умеем. Как, впрочем, и остальными частями тела.

И оглядела свое тело с видимым удовольствием. Скоро.

Скоро она выйдет отсюда.

Глава 33.

Две ночи. У него было еще две волшебные ночи в их тайном мирке. Он себе позволил. В конце концов, это его жизнь, и он имеет право быть счастливым, хоть немного. Девушка, конечно, так и не стала веселой, и не смотрела на него влюбленными глазами, но она не отгораживалась своей холодностью, как стеной. И они разговаривали.

О чем? Да обо всем. Понемногу.

Еще тогда, в первый вечер он не сдержался и назвал ее по имени, и это вдруг сделало их ближе. А потом уже никакие правила не могли его заставить стереть эту маленькую победу. Более того, на следующий день он попросил сам:

– Я хочу, чтобы, когда мы здесь одни, ты называла меня Сеней.

Он хочет!? Саша была искренне удивлена.

– Это что, твое имя? Или...

– Это мое настоящее имя.

– Прости, но я не понимаю. Зачем нужен был ошейник, собачий номерок, зачем было стирать мою личность и запирать здесь, если хотел, чтобы я называла тебя по имени?

– Я не могу тебе объяснить сейчас. Потом, - он поморщился, - Потом.

Ладно, раз у нас припадок откровенности, надо бы узнать побольше.

– Как я попала сюда?

– Коротко или подробно?

– Подробно.

– Сначала я увидел тебя. А потом... Потом было много работы, перемещений и назначений различных людей.

– Что? Надеюсь, в институт я не с твоей подачи попала?
– это было бы слишком.

– Нет, - он хмыкнул, - В то время я еще не знал, что ты существуешь.

– Спасибо, успокоил, - хоть что-то было настоящим, - Последнее, что я помню из прошлой жизни, была авария.

– Да, а потом ты умерла в больнице.

– Не поняла?
– вот во что, а в загробную жизнь она отказывалась верить.

– По бумагам. Ты умерла для всего мира, и теперь Александры Максимовны Савенковой нет. Она похоронена на вашем городском кладбище.

– Но я есть.

– Да, ты есть. И ты моя.

– Номер 44, - она покачала головой, - Это чудовищно.

– Возможно, - согласился он.

– А остальные?

Судя по тому, как мужчина кивнул, судьба остальных мало отличалась от ее собственной.

– Значит, ты можешь уничтожить, устранить физически, любую из нас в любой момент? Потому что нас как бы нет?

– Нет, это значит, что вы только мои, и я о вас забочусь и берегу.

Даааа...

– А зачем камеры везде?

– Это для вашей безопасности.

– Это унизительно, когда все время за тобой следят, понимаешь? Кстати, почему некоторые камеры не всегда работают?
– вот и настал момент выпытать немного стратегической информации.

– Эти камеры включаю и выключаю только я. Так что, кроме меня никто не видит, как ты спишь, или переодеваешься, - он выдержал паузу, - Или купаешься.

– Что, и в ванной...
– вот это был удар! Саша покраснела.

– Но ведь вижу только я.

Она молчала с минуту, переваривая. Потом решила продолжить.

– Значит, они включаются только когда ты здесь?

– Нет. Я могу через спутник видеть вас из любого места. Если захочу.

Бог ты мой... Это же полный псих... Тотальная слежка круглые сутки...

– Зачем?

– Я должен знать, должен быть уверен в своих женщинах.

– Рабынях.

Рабынях... Может быть... Но он же создавал им идеальные условия жизни, а от них требовалось всего ничего - только любить его. Хоть немного.

– Разве так плохо быть моей рабыней?
– голос у него был тихий, и какой-то просящий, - Мои рабыни ни в чем не знают отказа, малейшие их пожелания удовлетворяются мгновенно.

И Саша видела, что он говорит это искренне, Бог ты мой, неужели он не понимает...

– Да, все кроме свободы.

Такие разговоры всегда заканчивались одинаково.

Саша понимала, что наступил ее предел, и просила разрешения уйти. А он отпускал, через собственное нежелание, но отпускал. Новые, странные отношения, непонятные ни ему, ни ей. Но они все-таки были.

И каждый раз, возвращаясь к себе, Саша убеждалась снова и снова, что вместе им быть невозможно, но и... Невозможно.

Да еще и беременность, которая, скорее всего, есть, ибо, если дерьмо может случиться в вашей жизни, то поверьте, оно непременно случится.

Этой темы они не касались совершенно осознанно, но по тому, как он нежно гладил и целовал ее живот, нетрудно было догадаться, что он подозревает. Не зря же у него везде камеры натыканы.

Но так жить невозможно!

Что с ней будет, когда это чудовище наиграется своей новой игрушкой?! Когда он вообще охладеет к самой идее этого курятника? Неееет... Валить отсюда, и как можно скорее... Но как! Как, если единственный выход отсюда - бордель?!

Тупик.

Саша рассказала Анне все, что смогла узнать про камеры слежения. Та была благодарна безмерно, подготовка к побегу завершена. Оставалось выбрать момент.

***

У судьбы есть чувство юмора, определенно. Только очень черное и извращенное. А уж как она умеет нежданно-негаданно завертеть свое треклятое колесо...

Завертелось на третий день.

Уже привычно заняв свое место во дворе и попивая морковный сок, Саша прикидывала в уме возможную снеговую нагрузку на стеклянный купол атриума, когда ее отвлекла от размышлений негромкая перепалка. Вслушалась, ей показалось, что мелькнуло слово 'сорок четыре', это что ж, о ней говорят? Так и есть. Девушки в кружке у бассейна, милый разговор на отвлеченные темы. Номер 45 в ответ на восторженное замечание мелкой гурии, что номер 44 счастливица, мол, ей повезло вызвать интерес хозяина, явно нарывалась, зыркнула в ее сторону и съязвила:

– Я смотрю, твоя подружка, номер 44, прописалась у хозяина. Тебя не зовет, свечку подержать?

– Это не твое дело, - огрызнулась мелкая гурия, номер 32.

– Что он только в ней нашел, ни кожи, ни рожи, а вот же прилипла к нему, как клещ... Слышь, чернявка, может, попросишься за компанию?

Девчушка разозлилась:

– Оставь нас в покое! Почему ты такая злая? Чего тебе не хватает?

– Я хочу к нему! К нему! Потому что он мой! А всякие твари, вроде тебя, влезают между нами и мешаются.