Испытание

– Потому что ты нравственный урод, Сеня. Урод и моральный садист.

Он побледнел и отдернулся, как от удара, а девушка уже не могла остановиться:

– Моральный садист и жестокий манипулятор. И ты не способен любить. И в этой жизни я не хочу иметь с тобой ничего общего, - она отвернулась и бросила, - Что надо сделать, чтобы попасть отсюда в бордель? Скажи, и я это сделаю!

Все. Безумие захлестнуло его. Удар наотмашь настиг ее на месте, потом он схватил начавшую оседать девчонку и потащил на постель с криком:

– В бордель захотела! Шлюха проклятая! Я тебе покажу бордель! Гадина!

Что он творил, что орал ей, как насиловал, он уже не соображал. Чудовище взбесилось и вырвалось на свободу.

Когда безумие прошло, пришел конец.

Что это... Кто сделал это с его девочкой...

Саша лежала без сознания сломанной куклой. Кровь тоненькой струйкой начала вытекать из ее тела на белую разворошенную постель. Сорвалась беременность.

Несчастный присел, задыхаясь, дрожащими руками прикоснулся к пятну крови, разраставшемуся на белоснежной простыне. Кровь на снегу. Наследил...

Нет... нет... Неееееееттт!

Нет...

Нет...

***

Врач осмотрел девушку, она так и не пришла в сознание. Шок.

Арсений не мог войти в комнату, был на террасе, его накрыло какое-то стоическое спокойствие. Доверенный стоял рядом, ожидая распоряжений.

– Девушку отправить на большую землю. Немедленно. Сделать все так, словно последних трех месяцев в ее жизни никогда не было.

– Хорошо. Отправим немедленно. Что с остальными?

– С остальными?
– рассеянно спросил Арсений, - С остальными... Зайдите ко мне в кабинет... Минут через... час. Там получите от меня все указания.

– Хорошо, - доверенный был серьезен как никогда, хозяин впервые обратился к нему на Вы..

– Скажите, Николай Савелич...

Продолжил он не сразу, просто сегодня понял одну вещь из своего прошлого. Просто... однажды он случайно успел увидеть такую развороченную постель и обрывки одежды на полу. В спальне своей матери в день ее смерти. Ненадолго, на несколько секунд, пока его не увели. Но он запомнил. А теперь вдруг смог сопоставить.

– Скажите, он ведь ее изнасиловал, да, - голос был тих.

Доверенный знал, о чем говорит его хозяин.

– Да. Она из-за этого повесилась.

– Почему не говорили мне?

– Я... видите ли, я ведь был у нее одним из телохранителей, она говорила со мной тогда перед смертью... Я поклялся ей, что не скажу вам ничего.

– Почему?

– Она не хотела, чтобы вы возненавидели отца.

Звук, который Арсений издал, можно было назвать смехом.

– Арсений Васильевич, она его любила, и он ее любил, но...
– доверенный поморщился, - Просто... не могли жить вместе, мучили друг друга.

– Спасибо, Николай Савелич. А теперь оставьте меня. Зайдете в кабинет через час.

Доверенный откланялся, но решил следить за своим хозяином в оба. Не нравилась ему эта странная обреченность.

***

Наконец один. Вертолет увез Сашу. Ее положат в больницу. Все будет хорошо. Только его в ее жизни больше не будет. Словно никогда и не бывало.

Не в этой жизни...

Каково это?

Каково это, взглянуть в глаза самому страшному своему кошмару, от которого ты бежал всю свою жизнь? Каково это, понять, что стал тем, кого ненавидел с самого детства? Понять, что сам стал тем чудовищем, которое стремился уничтожить всю сознательную жизнь. Каково это...

Чего ты заслуживаешь? Чего?

Мужчина стоял на террасе и смотрел вслед вертолету, увозящему навсегда ту, что была теперь его жизнью. Не в этой жизни...

Он проиграл все. Свою жизнь, счастье, все, что было для него дорого.

И именно сейчас, в этот тяжкий момент, он с хоть и трудом, но все-таки прошел испытание любовью. Оставалось еще сделать кое-что, чтобы хоть частично заслужить право называться человеком.

**********************************************************************

Часть третья.

Юноша, помни, чтоб стать настоящим мужчиной, три испытания должен пройти ты: бедность, любовь и войну.

Глава 36.

Аффект. Да, именно так это состояние и называется.

Но почему-то аффект помог мозгам вставить на место все недостающие кусочки.

Каково это?

Каково это, взглянуть в глаза самому страшному своему кошмару, от которого ты бежал всю свою жизнь? Каково это, понять, что стал тем, кого ненавидел с самого детства? Понять, что сам стал тем чудовищем, которое стремился уничтожить всю сознательную жизнь.

У него было, что себе сказать.

– Каково это понять, что перещеголял папеньку. Тот был моральный урод, а ты же просто псих. Одних только маний у тебя сколько? Откуда эта уверенность, что тебе все можно? Откуда?

А ведь ответ был прост.

Деньги. Черт его дери! Огромные, невъ*бенные бабки! От которых в голове сдвигается все нормальное, человеческое.

– Так может, папаша был не так уж и плох? А? Если ты умудрился стать в три раза хуже?

И внезапное осознание того, что он больной урод, и разъедающий, словно кислотой стыд. Тот самый стыд, которого никогда раньше не чувствовал. Считал ведь, что прав во всем, что все ему можно. Сверхчеловек...

– Червяк! Червяк позорный! Раздавить тебя к чертовой матери... Ненавижу тебя, ненавижу!

Он был уверен в том, что собирался сделать. Вытащил пакет с документами из сейфа, остальные экземпляры хранились в хорошо защищенных местах, быстро написал лист рукописного текста, а потом скорей, чтобы никто не успел его остановить, спустился в личный гараж, взял первую попавшуюся машину и прорвался, вынося ворота служебного входа замка. Они были за внешней стеной, ему удалось пролететь через всю территорию раньше, чем их успели перекрыть полностью.

– Да, Николай Савелич, быстро ты среагировал, - усмехнулся он, глядя, как кидается ему наперерез охрана, - Даром свой хлеб не ел. Но я все-таки быстрее.

Мужчина проиграл все. Свою жизнь, счастье, все, что было для него дорого. Но именно сейчас, наконец, обрел свободу. Настоящую, человеческую. Свободу поступать как считаешь нужным, а не как предписывают какие-то правила.

Отъехал от замка на приличное расстояние, а потом развернул машину, выжимая из мотора все, на что тот был способен, погнал обратно. Видя, что машина хозяина стремительно приближается к воротам главного входа, охрана судорожно кинулась открывать. И успели, но тут он на глазах у всех отвернул в сторону и на полной скорости врезался во внешню стену замка. Машина была разбита вдрызг, самого затопило болью, которая словно взорвалась во всем теле одновременно. Перед тем, как потерять сознание удовлетворенно пробормотал: