Испытание

– Freeze!

В следующее мгновение нас всех окатывает морозом, и я застываю на месте. Рядом падает Ола, такой же замороженный. На краю обзора появляется таймер отсчета дебафа неподвижности: 5… 4… 3…

В тело Олы врубается чья-то алебарда и рассекает его на две половины. Глаза камерунца стекленеют, а потом его тело окончательно исчезает из мира Испытания, оставляя на своем месте только вещи и кристалл души, который я не вижу.

Готовлюсь к окончанию заморозки, чтобы сразу же уйти в невидимость, приказать Рексу огласить все трубным ревом, чтобы обездвижить врагов, и потом слинять всеми, кто еще жив.

2…

В спину Эдди чарджем врезается воин, чем оглушает, а потом, широко размахнувшись, могучим ударом срубает ему голову.

1…

Бум! Уйти в скрытность не успеваю, получив оглушающий удар в затылок. Чье-то очередное парализующее умение, и я валюсь на землю – еще пять секунд беспомощности и новый таймер.

– Не выпускайте его из стана, Грег! – командует чей-то гортанный голос.

– Да, командир!

Я не контролирую ни тело, ни интерфейс, но продолжаю видеть, как Рекс со Спином падают под массой вгрызшихся в него «тараканов», как в Крока вонзается куча стрел и энергетических зарядов, а он, вертясь на месте, пытается ухватить хоть кого-то их юрких «химер», на которых гарцуют воины Джумы. Жалобно вереща, погибают ютарапторы.

Вижу, как за ограждением Ману пытается отмахиваться мечом от наседающей толпы, и у него даже получается, но потом против него выступает такой же мечник, только здоровый, тогда как у колумбийца меньше половины жизни. Где-то там же в поле моего зрения появляется саудит Джума – впервые вижу его с такого близкого расстояния. Араб спокойно наблюдает за схваткой, сложив руки на груди.

С меня спадает «оглушение», и в ту же секунду, не дожидаясь от Грега очередного оглушения, я перекатываюсь в сторону и активирую «Коварную тень» – переношусь за спину Джумы. Все его бойцы отвлечены схваткой с Ману и накатывающими «колобками».

Убить араба – мой единственный шанс все обратить. Ошеломляю его и наношу взрывную серию ударов, превращая спину врага в мясной фарш. Мне удается выпилить три четверти его очков здоровья, когда «Ошеломление» спадает, и Джуму окружает непроницаемое энергетическое поле. Он разворачивается ко мне и, посмеиваясь, говорит:

– Пятнадцать секунд полной неуязвимости, Фил. Хорошо быть лидером рейтинга, а? – одновременно он чуть приседает и делает взмах узким длинным клинком, подрубая мне ноги.

Несмотря на мою прокачанную экипировку, ему удается нанести мне критический урон – падая, я не ощущаю ног, но чувствую уже привычную, но все равно адски страшную боль ниже колен. Мне хочется орать, но не перед лицом врага, и тогда я просто ползу, пытаясь преодолеть несколько метров, отделяющих меня от периметра базы, а там телепорт…

Гаснет иконка Ману, и интерфейс уведомляет об еще одном развоплощенном члене клана.

Активирую повышение уровня, вскакиваю на мгновенно восстановившиеся ноги и падаю под команду «Freeze!».

Меня снова заморозили. Конца разморозки мне дождаться не удается…

Ты умер, испытуемый.

Осталось жизней: 1.

До возрождения: 3… 2… 1…

Возрождение происходит на том же гексагоне, а не на нейтральном – потому что нейтральных не осталось.

Внимание, испытуемый! У тебя осталась последняя жизнь!

Потеряв и её, ты лишишься всего, чего добился, и вернешься в день, когда был отобран, как кандидат. Твоя память о жизни с интерфейсом будет стерта, а сам интерфейс – деинсталлирован.

Внимание, испытуемый! Ты потерял все гексагоны!

До развоплощения: сутки по времяисчислению Пибеллау.

Внимание, испытуемый! Твой клан расформирован!

Твои вассалы (Лети) снова свободны.

Сдерживаю крик от фантомной боли. Едва проявившись в реальности, сразу же ухожу в скрытность, и на мое счастье, моего появления никто не заметил.

Крадусь на место своей гибели и не верю своим глазам – мои шмотки лежат неподобранными! Клан Джумы добивает очередную волну «колобков», отложив сбор лута на потом – ничего удивительного, и мы сами так часто делали. Подбираю все свои шмотки, а потом также пробегаюсь по тому, что осталось после товарищей. Закидываю все в рюкзак, оставшийся со мной при перерождении. Особого удовлетворения это не приносит, слишком сильна боль от потери друзей и шансов на победу.

Теперь у меня только один вариант – напасть на Джуму, когда он не будет этого ждать. Убью его – получу все его гексагоны, а там посмотрим.

Затаившись в ночи, терпеливо жду подходящего момента и надеюсь, что его способность неуязвимости еще не откатилась.

Клан Джумы зачищает очередную волну «колобков», пару «жуков» и одну двухголовую змею, после чего собирается у купола. Саудит произносит победную речь, и воздух оглашают восторженные крики. Я их понимаю – они почти победили. Тафари не устоять против совокупной мощи ресурсов двух третей гексагонов поля Испытания.

Рядом с Джумой стоит улыбающаяся Лети. Саудит под взрыв хохота одобрительно хлопает ее по заднице, что-то спрашивает, Лети кивает. Джума гортанно выкрикивает ряд указаний, а потом, прижав девушку к себе, ведет под купол. Рядом раздается шорох чьих-то шагов.

– Уходи, – говорит кто-то по-русски. – Тебя вижу не только я. Может увидеть еще один наш парень, и тебе повезло, что он от тебя далеко.

Обернувшись, вижу Кена.

– Здесь хорошо выдержан баланс, – одними губами произносит он. – На любой хитрый болт найдется…

– Почему не поднял тревогу?

– Не хочу быть гнидой, дружище. Я знаю, что ты все забудешь, но я – нет. Мы выиграем, я получу свои деньги у Джумы, но всю свою счастливую жизнь буду думать, что сдал близкого мне по духу человека. Какой у тебя уровень социальной значимости, Фил?

– Перед выемом был семнадцатый.

– Силен! Я еле-еле достиг девятого.

– Кен, какой откат у неуязвимости Джумы? – шепотом спрашиваю я.

Меня не покидает мысль атаковать араба еще раз, и от ответа зависит, стоит ли мне сидеть здесь и дожидаться появления саудита.

– Что там, Кен? – рядом раздается чей-то зычный голос. – Волна?

Обернувшись, вижу того воина, что бился с Ману.

– Никого, Патрик! – отвечает ему Кен. – Слушай, смотрю я на эти звезды и не могу понять, есть ли здесь хоть одна знакомая? Вот смотри – раз, два, три, – он считает до пятнадцати, обняв Патрика, и показывает ему на небо. – Пятнадцать звезд и все так близко друг от друга? Как думаешь, их разделяют световые часы или минуты? Я думаю, минуты, Патрик…

– Ты что-то путаешь, Кенни-бой! Расстояния не считают в минутах или часах!