Испытания госпожи Трейт

Она меня удивила. Я был уверен, что после роз она выйдет на связь — позвонит, скорее всего, но к такому фееричному появлению готов точно не был.

Я упал на диван, закинул ноги на журнальный столик, сделал еще глоток пива прямо из бутылки (еще одна плебейская привычка!) и откинул голову на спинку. Отсюда открывался прекрасный вид на спальню и спящую Оливию.

И глядя на нее я испытывал какое-то удивительно щемящее чувство.

И правда влюбился, что ли?

Часы на полке негромко щелкнули, обозначая начало нового часа.

Два.

А вставать в семь.

Потому что в восемь уже нужно быть на месте, чтобы наводить порядок в том бардаке, который я собственноручно создал, с подачи госпожи Оливии Трейт.

Авария на заводе окончательно открыла мне глаза. И хотя Лив продолжала утверждать, что грядущий магический кризис это дело даже не ближайшего года, у меня не было ни малейшего желания тянуть до последнего. Сейчас придется в два раза чаще менять предохранители, потом переходить с мощного генератора на те, что послабее и уменьшать объемы производства, а потом?

Это не тот случай, когда стоит решать проблемы по мере их поступления.

И действовать нужно умно и быстро.

Это я умел.

Если область магической энергетики клонится к закату, это вовсе не значит, что я должен тонуть вместе с ней. В конце концов, и до изобретения генераторов люди как-то жили. Ветер, вода, газ…

Электричество.

Эта область энергетики только-только начала развиваться, когда Джейн Свифт одарила мир своими генераторами — и благополучно заглохла.

Именно поэтому, когда я сообщил, что планирую построить электростанцию, совет директоров был слегка потрясен.

Самую малость.

Возможно, даже покрутил пальцем у виска.

Но совет директоров у меня к потрясениям привыкший, поэтому оклемался быстро, а дальше… дальше завертелось — нужны деньги, место, узкие специалисты…

Кофеин и эйфория от прекрасного секса, наконец, отпустили, и навалилась усталость.

Я вернулся в спальню, улегся и притянул Лив к себе под бок. Девушка сонно вздохнула и обвила меня рукой. Я закрыл глаза и погладил тонкие пальцы.

Надо бы кольцо купить. И правда, кто воспринимает всерьез предложения без кольца?..

Утро привычно началось с будильника.

А вот сонные объятия и поцелуи были непривычным, но дивно приятным продолжением. У кого-то правда отказывались открываться глаза и было тяжело не смеяться, глядя как она честно пытается.

— Еще рано, спи, — я поцеловал Лив в нос, и она смешно сморщилась, как котенок. — Я оставлю тебе ключи.

— Но…

— Спи, — повторил я, и суровым волевым усилием вытащил себя из постели.

Холодный душ, бритье, завтрак, костюм…

Оливия притворялась спящей, но я чувствовал ее любопытный взгляд, наблюдающий за мной сквозь ресницы — и это тоже было приятно.

Так что на работу я явился в великолепном расположении духа.

Естественно, кому-то нужно было его испоганить.

В приемной обнаружился никто иной как Дэвид Хант, встретивший меня кривой любезной улыбкой. Секретарь смотрела на меня виновато, хотя это было совершенно не в ее силах избавиться от этого типа.

Я демонстративно посмотрел на часы:

— Не спится, Дэвид? Ты в курсе, что бессонница по утрам — признак надвигающейся старости?

— Есть дела, ради которых приходится жертвовать сном. В данном случае мне нужно было застать твое появление, а не выслушивать от твоей секретарши, что ты на совете, на объекте или на девице, словом так занят, так занят…

Не обращая на него внимания, я прошел в свой кабинет, и Хант проследовал за мной, не заморачиваясь такими мелочами, как приглашение.

— Что тебе нужно? — не оборачиваясь на него, я прошел к столу, убедился, что Марта не трогала оставленные вчера с вечера в беспорядке документы (умница!), пробежался пальцами по стопке писем, проверяя отправителей. Отлично, кажется, пришел ответ на запрос, касающийся земли под электростанцию…

Хант сел в кресло для посетителей — неспешно, вальяжно — и посмотрел на меня снизу вверх, сумев тем не менее сделать этот взгляд снисходительным.

— Я знаю, что это ты искалечил моего сына, Уолтер.

— Что, прости? — раздосадованный тем, что из-за старинного недруга я не могу сразу же приступить к делам куда более интересным, я даже не сразу понял, о чем идет речь.

Дэвид поморщился, сунул руку во внутренний карман пиджака, выудил оттуда фотографию и демонстративно швырнул ее на стол.

На фотографии было ожерелье. То самое. Воспоминания о приеме и нападении на Оливию пронеслись вспышкой, в груди вскипело бешенство, но голос мой не дрогнул ни на йоту:

— Что это? Зачем мне фотография каких-то цацок и при чем тут твой покалеченный, должно быть, на голову сын?

— Прекрати ломать комедию, — отрезал Хант. — Ты купил это ожерелье, ты надел его своей рыжей дуре, и ты стрелял в моего сына. На ожерелье твои отпечатки. Так что или ты выплачиваешь мне компенсацию в требуемом размере и возвращаешь землю, которую ты у меня забрал, или я с этим иду в полицию.

Какое невиданное хамство.

— Вперед, — я сел в свое кресло и, окончательно потеряв интерес к разговору, принялся наводить порядок в бумагах. — Я думаю, им будет очень интересно узнать, что твой драгоценный отпрыск пострадал не от рук грабителей, а когда сам ограбил и пытался изнасиловать девушку.

— Лжешь, — отпечатал Дэвид, стиснул зубы и побледнел. Я, наверное, впервые в жизни видел его в таком состоянии. У меня даже не находилось слов, чтобы его описать — ярость? ненависть?..

Именно это успокоило меня еще больше. Уверенный в своей правоте человек не будет так беситься. Это была отчаянная попытка тонущего ухватиться за соломинку — и она провалилась.

— Что он тебе сказал, Дэвид? То же, что и полиции? Как в эту историю вписывается Оливия и ее ожерелье?

— Он просто хотел познакомиться с девушкой поближе. А ты появился и начал стрелять без разбору. Что, выбесило, что она предпочла тебе его?

— Оригинальная версия. Идиотская, ну да Хант-младший умом и не блещет, но оригинальная. Ты-то правда с каких пор веришь в подобные сказки? Я повторюсь, Дэвид, любые выплаты между нами могут произойти только в установленном судом порядке. Если тебе хочется идти в полицию и трубить на весь белый свет, что твой сын вор и насильник, это твое дело. Я замял всю историю только ради Оливии, и за то, что ей придется снова все это переживать на допросах и судах, поверь мне, я тебя уничтожу. А теперь убирайся или я прямо сейчас отдам распоряжение охране, чтобы впредь тебя вышвыривали из здания еще на входе.