Испытания любимого кота фюрера в Сибири

Аристократ, кайфующий в сундуке, навсегда покидал декабристскую вотчину.

Грузовик, выбирая окольные дороги, споро добрался до плотины и, крутанувшись на четырехполосной развязке, покатил к заливу Иркутского водохранилища.

Фрау Фортуна решила классически закольцевать похождения элитного тевтонца.

Грузовик пересекал район, с которого для Аристократа началась городская эпопея.

Тогда потомок любимого кота фюрера, сбежав из поместья золотого магната и рискованно побродив по тайге, очутился в автомобильном багажнике.

Заключение в душной жаре, неистощимой вони, раздражающем лязге и периодическом дребезжании закончилось там, где шоссе превращалось в улицу.

Нынешняя переносная тюрьма отличалась повышенным комфортом.

Тевтонец по-прежнему находился в состоянии блаженной невменяемости и не мог узнать прежние шумы и подзабытые запахи.

Аристократ в забытье миновал памятные места.

Гаражный лабиринт, где осваивалось боевое искусство.

Молокозавод, регулярно поставляющий наглых крыс в компенсатор теплоцентрали.

Старый тополь, атакованный безжалостными подростками.

Здание, спасшее элитного беглеца от собачьей засады.

Аристократ по весне добрался в город сухопутным транспортом.

Теперь же, в преддверии осени, элитному тевтонцу предстояло долгое водное путешествие.

Грузовик, игнорируя шоссе, повернул в сторону причала и наконец затормозил напротив арендованного катера.

Два матроса в грязных тельняшках по команде расторопного боцмана кинулись принимать ценный экспонат.

Кот не слышал, как скрипят под каблуками шаткие мостки, как легкое волнение пробует борт на прочность, как матюгается капитан в мятый рупор.

Старый катер, давно выработавший положенный ресурс, готовился к рейсу.

Крупногабаритный сундук разместили на баке, для надежности закрепив цепями.

Пока выбирали якорь и отвязывали швартовые канаты, мимо катера быстро прошагал начальник охраны из усадьбы золотого магната.

Ветеран торопился в кабак «У причала», где должна была состояться встреча с человеком из антитеррористического центра, – тем самым, который отыскал Двойника через камеры наблюдения в общественном туалете.

Проходя рядом с катером, озабоченный ветеран замер на полушаге, автоматически отреагировав на слабый, но знакомый до странности звук.

Это Аристократ в узилище издал удовлетворенное глухое урчание.

Но двигатель, требующий капитального ремонта, выдав хроническое чихание и натужный кашель, попал наконец в такт и заглушил все бортовые звуки.

Начальник охраны пристально всматривался в палубу, но не заметил ничего, кроме рулонов колючей проволоки да нелепого сундука.

Подозрительное судно, чадя выхлопными газами, отчалило.

Ветеран, едва не обнаруживший беглого кота, обмотал палец фиолетовой уликой и отправился в кабак.

Тихоходный катер обогнул прогулочный теплоход, уступил фарватер скоростному красавцу на воздушных крыльях и потянулся следом.

Аристократ в сладостном валерьяновом плену не замечал, как портится с каждой минутой погода.

Катер, следуя параллельно шоссе, достиг заповедника и оставил спрятанный за березняком особняк золотого магната позади.

Вскоре прямо по курсу возник из студеных вод знаменитый «Шаман-камень», обозначающий исток Ангары.

Дальше начинался коварный и непредсказуемый Байкал.

Мемориальный комплекс, посвященный декабристам, подарил сундук и тулупы новой туристической достопримечательности, развернутой в одной из бухт западного берега.

Потомок любимого кота фюрера оказался живым приложением к громоздкому экспонату.

Но до места назначения оставалось еще двести с лишним километров на старом катере через надвигающийся шторм.

Пятнадцатый этап. Испытание стихией

1. Адреналиновая тяга

Кот по-прежнему находился в чудесном валерьяновом плену.

Аристократ не ведал ни страха, ни тревоги, ни сомнения.

Схватка маленького катера с разбушевавшимся исполином проходила без участия элитного тевтонца.

Черные валы с белесыми гребнями накатывали беспрестанно.

Волны разбивались о корпус.

Волны захлестывали палубу.

Волны обдавали брызгами рубку.

Кота, утратившего тонкость слуха, остроту зрения, чуткость нюха и обоняния, не пугала возрастающая качка, порывистый ветер и секущий дождь.

Сундук, надежно закрепленный цепями на баке, не мешал экипажу выполнять мореходные обязанности.

Боцман помогал мотористу возиться с двигателем, работающим на пределе.

Матросы дежурили в трюме у ручной помпы на случай течи.

У штурвала стоял капитан.

Седой небритый старик в фуражке с треснувшим козырьком и застегнутом на все пуговицы бушлате досконально знал крутой нрав славного моря.

Байкал называли озером только на картах и туристических справочниках.

Древний, существующий двадцать пять миллионов лет тектонический разлом почти в центре Азиатского материка, протянувшийся с юга на север и вмещающий пятую часть всей пресной воды планеты, требовал уважения.

Горное лоно, семьсот километров в длину, площадью в тридцать тысяч квадратных километров и глубиной, доходящей до рекордных отметок, не вписывалось в скромную гидрологическую категорию.

Зародыш нового, пока без топонима, океана по главным параметрам явно походил на существующие грандиозные прототипы.

Контуром – на Атлантический.

Низкой температурой воды летом и сплошным торосистым покровом зимой – на Северный Ледовитый.

Томительными штилями и яростными штормами – на Тихий.

Разнообразием уникальной фауны и флоры – на Индийский.

Плюс дополнительные, сугубо индивидуальные и весьма опасные факторы, характерные только для Байкала.

Пресноводные волны превосходят разрушительностью и стремительностью просоленные.

Высокие хребты, обступающие котловину со всех сторон, порождают непредсказуемые шквальные ветра и бешеные смерчи.

Отвесные скальные берега, редкие заливы и отсутствие безопасных тихих бухт делают рискованным любое плавание.

Седой капитан, ведущий старый катер, мог бы спрятаться в ближайшем от Шаман-камня порту, как все прогулочные суда и туристические лайнеры, и отстояться до солнца и ясного дня.