Испытания любимого кота фюрера в Сибири

В результате неподтвержденных домыслов и грязных слухов прежний мэр проиграл выборы и был отправлен в соседнюю Монголию на укрепление дипломатического корпуса.

Изощренное воровство и наглые хищения на музейной ниве только укрепляли в общественном сознании мнение, что декабристы множили, множат и будут множить славу Иркутска.

Легендарные узники оставались для горожан примером стойкости в пору невзгод и обеспечивали бесперебойный приток иностранных туристов.

Так что мемориальному комплексу в обозримом будущем не грозили ни происки бизнесменов, ни продажность чиновников, ни бульдозерные атаки.

Немецкий кот и сибирская кошка спокойно могли нести антимышиную службу до глубокой старости.

4. Напрасная досада

Члены Глобального Координационного Совета наконец-то собрались, чтобы услышать первые отчеты о реальной подготовке антикошачьих мероприятий.

Интернетное общение стало привычным.

Одиннадцать экранов.

Одиннадцать наушников.

Одиннадцать микрофонов.

Семеро энергичных мужчин и четыре не менее энергичные женщины зря время не теряли – ни в Северной, ни в Южной Америке, ни в Европе, ни в Азии, ни в Австралии, ни в Африке.

– Леди и джентльмены, сегодня заслушаем информацию по следующим операциям: «Неравный брак», «Германские гадости» и «Финансовая экзекуция».

– А знаете, как-то непривычно начинать общение, не посмотрев концертного номера.

– Да, прямые трансляции из пыточной филармонии давали определенный настрой.

– Точно.

– Я вчера, например, просмотрела полную запись нашего музыкального архива.

– Только давайте не будем сейчас требовать повторения особо понравившегося выступления.

– Лучше объясните насчет изменения регламента.

– Теперь очередность будет предоставлять ведущий, а не счетчик случайных чисел.

– Может, перейдем к отчету?

– Давно пора.

– С эстрадой было все-таки лучше.

На экранах появилась карта мира.

Черепа саблезубых тигров, отмечающие на континентах места проведения операций, хищно мерцали.

5. Дежурный обход

Аристократ, отоспавшись после ночной охоты, лежал в музейном запаснике, рядом с Диной, и вслушивался в наружные звуки.

Дальние городские шумы не волновали.

Ближние не содержали ничего тревожного, пугающего и незнакомого.

В мемориальном комплексе устроили санитарный день, приуроченный к предстоящему важному событию. Из многих стран должны были съехаться потомки декабристов на конференцию, посвященную влиянию первых русских революционеров на террористов-народников.

Струилась вода из кранов, бренчали ведра, шлепали мокрые тряпки, надрывно гудели пылесосы.

Раздавались смех и голоса служительниц.

Дребезжали оконные стекла. Хлопали двери.

Тевтонец любил такую суматоху, означающую полное отсутствие посетителей и легкую доступность самых укромных комнат.

В отличие от немецкого кота, сибирская кошка прислушивалась только к биению трех сердечек внутри себя.

Аристократу не хотелось расставаться с Диной надолго, но долг мышелова требовал исполнения профилактических функций.

Коту надо было успеть обойти два здания, в которых в обычные дни толпились экскурсанты.

Аристократ перед уходом лизнул небрежно любимую в нос.

Дина ответила более долгим и проникновенным движением языка.

Аристократ отступил, издал почти неслышный горловой звук, обещающий скорое возвращение.

Дина ответила урчанием, в котором угадывался страх одиночества.

Беременная спутница осталась лежать в темном углу кладовой среди экспонатов, не вошедших в постоянную экспозицию.

А элитный тевтонец отправился на дневное тщательное обследование.

Вдруг какая-нибудь хитрая мышь уцелела прошлой ночью и тайно проникла в уникальное здание, разительно не походившее на типичное сибирское жилье.

Двухэтажный особняк, единственный такого рода за Уральскими горами, был спроектирован и построен как дворец процветающего вельможи, только без столичного размаха и не из камня, а из дерева.

Раритет принадлежал когда-то видному декабристу, который по знатности родословной превосходил царствующую династию.

Герой войны 1812 года, награжденный золотой шпагой за храбрость, участник более полусотни сражений, кавалер всевозможных европейских орденов.

Произведен в генералы в неполные двадцать четыре года.

Ярый масон.

Помещик, имеющий около двух тысяч крестьянских душ и десять тысяч десятин земли.

В момент восстания на Сенатской площади генерал-майор находился на юге, в своей части.

Узнав о поражении мятежа в столице, благоразумный и дальновидный командир не счел нужным поддержать запоздалое выступление под Киевом и не вывел солдат из казарм.

Преспокойно дождался ареста и долго издевался над следствием, корча дурака, солдафона и подлеца.

Суд приговорил бывшего князя по первому разряду – к отсечению головы, но в последнюю минуту царь проявил циничную милость, заменив казнь на двадцать лет каторги.

Потомок любимого кота фюрера, тоже обладающий сомнительной репутацией и не менее впечатляющим генеалогическим древом, всегда держался в этом доме степенно и корректно, чувствуя незримое присутствие знатного и скомпрометированного хозяина.

Здание было построено еще в деревне, где опальный князь, лишенный всего, кроме жизни, отбывал ссылку после десяти лет каторжных работ. Позже разобранный по бревнышку мини-дворец переехал в Иркутск вместе с хозяевами, получившими высочайшее дозволение обосноваться в городе.

Последние реставрационные мероприятия вернули архитектурному объекту первозданный вид.

Аристократ без суеты обследовал первый этаж, затем второй.

Напрягая слух, опытный мышелов прошел через анфиладу тесных комнат, носящих громкие названия: приемная, разводная, столовая, гостиная, кабинет, зала, будуар, спальня, библиотека.

Тевтонец миновал раритетное фортепиано – пирамидальной формы, немецкой работы, единственное в мире, сохранившееся в рабочем варианте.

Тевтонец углубился в библиотеку, где в шкафах имелись книги с невероятной авантюрной судьбой.