Испытай меня

— Возьмите трубку, мадемуазель. — Горничная показала на телефонный аппарат. — Это месье Тамилье, он хочет говорить с вами.

— Алло? — сонно пробормотала Джейн, когда Бланш покинула комнату.

— Я прощу прощения за то, что звоню так рано. Но мне кажется, что мы не можем оставить все как есть. Скоро Нора с малышами будет дома, и я не хочу ее расстраивать. — Он говорил резко и отрывисто. — Поэтому предлагаю сегодня вечером пообедать вместе и все обсудить.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, Фернан, — твердо сказала она; ее пальцы при этом так сильно сжали трубку, что побелели суставы. — Я тоже не собираюсь расстраивать Нору, но я не понимаю, как наши отношения могут отразиться на атмосфере в семье.

Неужели он решил, что она побежит докладывать Норе о том, что произошло между ними? Сейчас, когда та еще так слаба и уязвима?

— То, что случилось вчера вечером, касается только нас двоих. Уверена, что мы сможем вести себя нормально ради спокойствия всех остальных.

— Значит, ты отказываешься пообедать со мной?

— Я уже сказала, что не вижу в этом необходимости. Моей главной заботой сейчас являются Нора и новорожденные. Моей единственной заботой! — подчеркнула Джейн. — Так что можешь быть спокоен: от меня Нора ничего не узнает. Всего хорошего!

Она положила трубку и расплакалась.

Они с Норой сидели в тени деревьев, младенцы спали в своих колясках, мирно посапывая. Но мать все равно то поправляла одеяльца, то начинала покачивать одну из колясок.

Джейн старалась не смотреть в ту сторону, где на лужайке возле бассейна двое мужчин играли с Полем в футбол. Она повернулась к ним спиной, взяла Нору за руку и сказала:

— Малыши крепко спят. Не нужно их постоянно трясти — кончится тем, что они проснутся и запищат.

— Знаю, — улыбнулась Нора. — Правда, знаю. Просто я их очень люблю… А ты заметила, как их полюбил Поль? Мне кажется, он от них в совершенном восторге!

— И Флобер тоже. — Джейн покачала головой. — Если бы я не видела все это собственными глазами, ни за что бы не поверила, что попугай может влюбиться! Но он явно неравнодушен к твоим двойняшкам.

— Я всегда говорила, что Флобер — нечто большее, чем просто птица, — сказала Нора. — Ты знаешь, если бы не он…

— Что бы произошло? — Заинтригованная Джейн наклонилась к подруге.

— Представь себе, если бы не Флобер, я не знаю, были бы мы с Пьером до сих пор вместе, — медленно проговорила Нора. — Я не шучу. Был момент, когда мы совершенно запутались, а Флобер помог разобраться нам в наших взаимоотношениях. Пьер надо мной смеется, а я уверена, что Флобер может думать и рассуждать. Он умнее многих людей, которых я знаю!

— И уж точно бесцеремоннее, — съехидничала Джейн.

Попугай при любой возможности связывал их с Фернаном имена. И хотя Нора и Пьер посмеивались, уверяя, что он имеет в виду детей, но Джейн так не думала. Флобер делал это задолго до рождения близнецов, и всегда прибавлял многозначительное «ммм». Это выглядело так, словно птица знала тайные желания ее сердца, и от этого Джейн чувствовала себя неловко.

Что и говорить, хоть она и твердила себе, что Фернан для нее больше не существует, последние шесть недель превратились для нее в настоящую пытку. После той ужасной ночи в больнице Джейн была уверена, что он сократит свои визиты в Ле-Пюи до минимума, — только чтобы Пьер и Нора ничего не заподозрили. Но вместо этого создавалось впечатление, что отныне Фернан решил поселиться у них.

Джейн терялась в догадках: то ли он так привязался к близнецам, то ли все дело было в прекрасной погоде, которая располагала к постоянным купаниям и барбекю на свежем воздухе. Впрочем, естественно, что Фернан предпочитал общество друзей одиночеству в пустом доме.

Так или иначе, все это отнюдь не помогало Джейн побороть любовь, которая, несмотря на все ее усилия, росла день ото дня. Она чувствовала себя кошкой на раскаленной железной крыше, постоянно ощущая присутствие этого высокого смуглого человека.

Так было и сейчас. Джейн повернулась и посмотрела в ту сторону, где мужчины теперь нежились в шезлонгах возле бассейна, и даже с расстояния в пятьдесят метров магнетическая сила Фернана заставляла каждый ее мускул напрягаться.

Ну почему он так дьявольски красив! — подумала она с раздражением. Почему у него нет брюшка? Или кривых ног? Хоть чего-нибудь, что помогло бы ей справиться с физическим влечением к нему? А хуже всего, — чем больше Джейн узнавала о нем за прошедшие недели, наблюдая, как он общается с Пьером, Норой и особенно с Полем, тем сильнее была ее любовь. Сквозь маску холодного цинизма и равнодушия все явственнее проступала душа Фернана — глубокая, способная на искренние чувства. И только для нее не было места в этой душе…

Все это было плохо, очень плохо. Но Нора нуждалась в ее присутствии, так что Джейн ощущала себя в ловушке, словно маленькая глупая бабочка в сетях большого черного паука.

Она увидела, как Поль нырнул в голубую воду бассейна, а Фернан и Пьер встали и неторопливо направились к ним по зеленой лужайке.

— Солнышко припекает. — Глаза Фернана были скрыты за темными стеклами очков, и Джейн не могла понять, к кому он обращается, пока он не опустился на траву у ее ног. Его волосы были мокрыми после купания. — Ты правильно делаешь, что держишь свою нежную английскую кожу защищенной.

— Не такая уж она нежная, — живо возразила Джейн, как всегда, чувствуя в его словах иронию. — Ведь я же не голубоглазая блондинка!

— Скорее, маленький нервный жеребенок с бархатными глазами и мягкой шкуркой, — сказал Фернан негромко, но абсолютно равнодушным тоном.

— Ладно, «жеребенка» я оставляю на твоей совести, но совершенно не согласна со словом «нервный», — возразила она.

На самом деле это сравнение больно задело Джейн. Фернан не должен был напоминать ей, что она не относится к тем чувственным, утонченным женщинам, которых с началом лета стало полно на каждом шагу. Джейн не могла не обращать внимания на их миниатюрные бикини, закрывавшие лишь крохотные участки золотистых стройных тел. Такие купальники были не для нее — и это уже на всю жизнь… К тому же большинство девушек были просто великолепны и абсолютно уверены в себе. Она никогда не была такой — даже до аварии.

— Да, сегодня ты, пожалуй, больше похожа на свирепую тигрицу, — тихо заметил Фернан; солнцезащитные очки по-прежнему скрывали выражение его глаз, и она не понимала, дразнит он ее, как обычно, или же просто хамит.

— Не знаю, как насчет свирепости, но я не нервная! Не понимаю, с чего ты это взял, — снова принялась за свое Джейн, чувствуя, что начинает заводиться.

— Ладно, готов взять свои слова обратно, — протянул он лениво. — Было невежливо предполагать подобное.