Испытай всякое

– Разве так бывает?

– В твоем-то возрасте – и задавать такие вопросы!

– Я хотела сказать, в таких шикарных мотелях, как «Постоялый дворик».

– Во всех мотелях это практикуется. Зачем пустовать номеру, если постояльцы выписались.

– Но если так, тогда выходит, что Ронли Фишер оказался там со своей милашкой.

– Кто-то с ним был, и его наверняка видели, когда он выписывался, укладывал вещи в машину и уезжал.

– Кто же, например?

– Ночной дежурный из службы охраны мотеля.

– И ты с ним говорил?

– Нет.

– Почему же?

– Это сделали за меня полицейские. Они вывернули его наизнанку.

– Тогда ему пришлось выложить копам все, как на духу.

– Если бы?

– Зачем ему скрывать?

– Репутация мотеля – это не фунт изюму!

– Думаешь, ради этого он наврал полиции?

– Такое бывало, и не раз.

– И кто же, по-твоему, находился в номере с Ронли Фишером?

– Подкинь меня к мотелю, где меня сцапали, я заберу свои манатки и машину агентства. Потом и поговорим.

– Не забудь про свою физиономию, – заметила Берта. – Ее срочно надо обработать антисептиком. Достань немного перекиси водорода и ваты, но тебе также понадобится и чистое белье. У тебя вся одежда в крови. Как же тебя угораздило угваздаться с ног до головы?

– Один из этих типов ударил меня по лицу, когда оно кровоточило.

– Сукины дети!

Я подсказал Берте, как ехать, и она двинула к мотелю «Эджемаунт».

– Пошли со мной, – сказал я ей, когда мы прибыли.

Она вылезла из машины и направилась со мной в мотель.

К нам вышел сам управляющий.

– Не думаю, что нам следует и далее сохранять за вами номер в нашем отеле, мистер Лэм.

– Но я уже здесь, и мой номер оплачен до завтра.

– Мы сохраняем за собой право выселять тех, кто не вызывает у нас доверия.

– Что же во мне подозрительного?

– Мы не желаем иметь у себя постояльцев, которые набрасываются на женщин.

– А что, разве я пытался наброситься на женщину?

– Так заявляет полиция. К тому же вы еще и шантажист.

– И по этой причине вы собираетесь выселить меня?

– Да, – сказал он как отрезал.

Тогда я обратился к Берте:

– Хорошо, ты свидетель. Запомни вот что, когда мы обратимся в суд. Меня выбросили из номера по двум причинам: нападение на женщину и шантаж.

Лицо управляющего побледнело.

– Обождите минуту, – взмолился он. – О чем вы говорите? Какой суд?

– Я выдвину против вас обвинение на пятьдесят тысяч долларов за оскорбление личности, еще на пятьдесят – за выселение из номера и вчиню иск на сто тысяч на покрытие судебных издержек.

Управляющий судорожно сглотнул.

– Как же вас выпустили на свободу?

– Позвоните в полицию и поинтересуйтесь.

– Прошу вас сюда, пожалуйста, – пролепетал бедняга.

Проводив нас в офис, он снял ключ со стенда и, не говоря ни слова, вручил его мне.

Подойдя к своему номеру, я раскрыл дверь и отступил, чтобы пропустить Берту.

Я нашел стакан, которым Карлота запустила в меня. Он ударился о постель, отлетел к стене и скатился на пол за кроватью.

Придерживая пальцами изнутри, я поднял его, открыл свою сумку, достал порошок для снятия отпечатков пальцев и принялся за работу.

Когда мне удалось выделить пару отличных отпечатков, я вынул липкую ленту, чтобы завершить работу.

– Черт подери, чем ты занимаешься? – спросила Берта.

– Прижимаю ленту. Собираюсь перенести на нее все эти пальчики.

Покончив с этим, я прикрепил кусок ленты к картону.

– Поезжай в офис, – сказал я Берте. – Я умоюсь и двину следом за тобой.

Берта ехала в своей машине, а я – в своей. Когда мы добрались до места, там надрывался телефон. Ответила Берта, но тут же передала трубку мне.

– Это тебя.

Я взял рубку.

– Лэм слушает.

Это был Фрэнк Селлерс.

– У меня для тебя новости, малыш. По-моему, стоит сотрудничать с полицией и иметь друзей, которые души в тебе не чают.

– Что же это за хорошие новости? И чем вызвано столь бурное изъявление дружеских чувств?

– Дело против тебя прекращено, и Берта может забрать свои кровные пять тысяч баксов обратно в любое время.

– Хорошо, – сказал я, – а как насчет той тысячи?

– Какой еще тысячи?

– Десяткой сотенных купюр с записанными номерами, те, что вынули из моего кармана.

– Ну, это же доказательство.

– Доказательство чего?

Он смешался.

– Ну… ну, черт возьми, доказательство, и все тут. Детективное агентство «Черный ястреб» записало все номера банкнотов, поэтому не может быть никаких сомнений, чьи они по праву.

– Эту тысячу я получил в качестве гонорара. Хочу, чтобы мне ее вернули.

– Что за бред сивой кобылы, малыш? Какой к черту гонорар за шантаж?

– Кто сказал про шантаж?

– Карлота Шелтон.

– Пусть она заявит об этом в суде.

– Ну, знаешь ли, – прокричал Селлерс в трубку. – У тебя хватает наглости требовать эту тысячу долларов? Ну… черт бы тебя побрал, не испытывай судьбу, жалкий дурак… Если ты упрешься рогом, то поневоле заставишь ее обратиться в суд и накрутить тебе хвост.

– Эти десять стодолларовых купюр были заработаны мною в поте лица. У меня их при свидетелях вытащили из кармана, и я хочу, чтобы мне вернули обратно мои деньги.

– Побеседуй об этом с окружным прокурором.

– Не знаю я никакого окружного прокурора. Хочешь, беседуй с ним сам. Повторяю еще раз, что хочу, чтобы мне вернули эту тысячу долларов. Если ты передашь их Карлоте, я обращусь в суд и ты мне уплатишь из своего кармана.

– Ты сукин сын! – крикнул Селлерс и швырнул трубку.

Глава 11

Покинув офис, я позвонил Элси Бранд.

– Дональд! – воскликнула она, услышав мой голос. – Что случилось? Берта говорила, что тебя арестовали?