Истина всегда одна
Шрифт:
Локоть с хрустом впечатался ударившему якута немцу в кадык, второй сделал четкий выпад, пытаясь достать Ивана штыком, но не довел его до конца, потому что с воплем припал на сломанную в колене ногу.
Иван подобрал его карабин и двумя ударами превратил веснушчатую физиономию в кровавое месиво.
Бросился к Петрухе, но тот уже сам встал, шатаясь как пьяный и держась за щеку словно у него болел зуб. Иван ухватил якута за шиворот и отволок в сторону.
Просто переждать и оценить обстановку.
К счастью, ветер сменился и дым снесло в другую сторону. К этому
— Ты как? — Иван толкнул плечом Петруху.
Якут болезненно сморщился, аккуратно потрогал распухающую на глазах скулу и коротко, но емко высказался:
— Немса гандон! Сибко плохой гандон.
Ваня притворно строго заметил:
— Зачем рот плохими словами рот поганишь?
— Иди сопа, Ванюска, — якут угрюмо на него покосился.
Ваня не обиделся, хлопнул Петруху по плечу и занялся очень привычным делом: принялся обирать дохлых фрицев, начав с валявшегося рядом целого гауптмана, с оторванной по колено ногой.
Остальные штрафники занимались тем же.
Никаких моральных терзаний Иван не испытывал.
«Ну а как? — спокойно рассуждал он. — Одно дело, если бы нас снабжали всем необходимым. Так хрен! Приходится самому обо всем заботится. Выживай как хочешь. А мертвым оно уже без надобности. И вообще, то свято, что с бою взято…»
Правда от брезгливости Ваня так и не избавился. Да еще немцы, все как один, почему-то были крайне грязными и завшивленными. Даже офицеры.
К тому времени, как командование призвало личный состав к порядку и погнало занимать оборону, Иван стал обладателем «Вальтера Р-38» в новенькой кобуре, портупеи с подсумками для автомата, отличного обоюдоострого кинжала, явно старинного и еще целой кучи добра, из которых особую ценность представляли: кожаный несессер с мыльно-рыльными принадлежностями и швейцарские золотые наручные часы. Петруху Ваня тоже не забыл и загрузил ему целый вещмешок добра.
К обеду, немцы устроили мощный артналет, а потом…
Потом показались три здоровенных угловатых танка с длинными орудиями.
В которых, благодаря онлайн-играм, Ваня совершенно точно опознал немецкие «Тигры»…
Глава 16
— Это еще что за хрень? — озадаченно ахнул взводный.
Ваня уже было совсем собрался рассказать ему, что это за хрень, но вовремя прикусил язык.
Тем временем, «Тигры» *, порыкивая движками и выбрасывая из выхлопных труб чадные облачка, неспешно продвигались гуськом в сторону русский позиций, но в боевой порядок почему-то разворачиваться не спешили.
Panzerkampfwagen VI Ausf.H — E, «Тигр» — немецкий тяжёлый танк времён Второй мировой войны,
«По укатанной дороге идут, — догадался Иван. — Боятся застрять. Тяжелые, суки…»
ТТХ «Тигров» он не помнил, зато знал, что немецкие тяжелые танки никогда особой проходимостью не страдали.
Немцы очень вовремя устроили мощный огневой налет, стало ясно, что очень скоро последует атака, которую возглавят как
раз тяжелые танки.«Тигров» обогнали пять средних Т-4*, но эти в отличие от своих старших собратьев, бодро перли по бездорожью, напролом. За танками, на пролесках, начали мелькать группы немецких солдат, сосредотачивающихся для атаки.
Panzerkampfwagen IV (PzKpfw IV, также Pz. IV; в СССР был известен также как «T-IV») — средний танк бронетанковых войск Вермахта периода Второй Мировой войны.
— Кто знает, что это за хрень? — заорал Рощин, перекрикивая взрывы мин. — Видели такие раньше? Карнаухов? Оглох?
— А хрен его знает, — флегматично ответил командир расчета ПТР, утроившийся со своим длиннющим ружьем и вторым номером неподалеку. — Здоровенная, хрень, мать ее…
Наши артиллеристы начали отвечать, но разрывы плескались широко по фронту, никакого вреда танкам не причиняя.
— Козлы, — коротко охарактеризовал артиллеристов Ваня и машинально подвинул к себе противотанковую гранату. Он прекрасно понимал, что натворят немецкие зверюги, если доберутся до позиций.
Мины продолжали густо и часто сыпаться на штрафников, занявших вторую линию немецкой обороны, но тоже особого вреда не причиняли. Фрицы устроили траншеи на совесть, полным профилем, хотя успели загадить ходы сообщения до предела.
Неожиданно сквозь грохот прорвался чей-то тоненький обиженный голосок.
— Ой, ой, мамочки, ой, ой…
Ваня обернулся, привстал на носках и увидел несущегося к траншее растрепанного солдатика с катушкой телефонного провода на плече. Маленького, тщедушного, в форме размера на два больше, выписывающего замысловатые зигзаги и причитающего на бегу.
— Ой, ой, мамочки… — добравшись до окопа, он кубарем сверзился вниз, сел, ошарашенно уставился на взводного и Ваню с Петрухой, после чего пискнул тонким голоском. — Вы что ли, штрафные?
— А ты кто такой? — Рощин хмыкнул и вздернул солдатика за шиворот на ноги. — Представься по форме, красноармеец.
Тот недовольно зыркнул на старлея, ткнул ему под нос телефонный аппарат, следом продемонстрировал облезлый бинокль, болтавшийся у него на шее, после чего солидно сообщил.
— Богатырев Ефим я! Вот! Корректировать, значит буду! Прислали. А ну пусти…
Рощин хмыкнул и отпустил корректировщика.
Тот мгновенно развил бешенную деятельность, подсоединил телефонный аппарат к проводу, проверил связь, а потом взялся за бинокль, приподнялся на цыпочках и состроил обиженную мину на чумазой мордахе.
— Тутой эта… значит, не достаю… подмогнить, а?
Ваня невольно улыбнулся.
Рощин еще раз хмыкнул и приказал «подмогнуть».
Составленные в штабель три патронных ящика несколько поправили положение.
Ефим взобрался на них, поглазел в бинокль, а потом начал накручивать ручку телефона и нести в трубку жутко сумбурную ахинею, как, по мнению Ивана.
— Бяреза, Бяреза, я Дуб…
— Право два, грю, два!!!
— Дальше три…
— По фронту, по фронту…
— Ориентир четыре…