Истинная для Бога Тьмы

— И кем мы будем? — спросила Фанни.

— Разумеется магами Порядка. Ты какой цвет предпочитаешь?

Девушка задумалась:

— Пожалуй, лиловый.

Адриан широко улыбнулся. Ниалл предпочитал голубой и его всевозможные оттенки, а лиловый — излюбленный цвет Селены, потому Бог так обрадовался. Любое напоминание о брате вызывало в нем раздражение.

— Мне пора размяться, — потянулся Адриан и сверкнул серебром своих глаз.

Мужчина появился на рассвете. Когда он вошел, девушка резко вскочила, крепко сжимая в руке рукоятку ножа, но, увидев знакомое лицо, облегченно выдохнула. В воздухе запахло пеплом. Адриан достал из кармана мешочек, доверху наполненный монетами, потряс ими в воздухе, а после растянулся на кровати, в блаженстве прикрывая глаза. Дафна задумалась: а правильно ли поступали маги Хаоса, забирая чужие жизни, при этом наполняя себя энергией (до того, как появились кольца, от которых можно было питаться). Правильно ли сейчас поступил Адриан, который ради собственной выгоды вручил Хаосу душу человека? Она не заметила, как мужчина, нахмурившись, смотрел прямо на нее.

— Осуждаешь? — вдруг спросил он. Дафна вздрогнула и отвела взгляд.

— Кто я такая, чтобы осуждать Бога? К тому же мы не виноваты, что нас такими породила Вселенная. Я тоже убивала тех, кто совершил какое-то зло. Но правильно ли я делала? Их ведь тоже кто-то любил, кто-то ждал, а я так легко распорядилась чужой судьбой. — Горько сказала Фанни.

Адриан перевернулся на бок, подпер голову рукой и ответил:

— Как ты считаешь, человек, который заживо сжег свою жену, достоин жить? Или богатый купец, который издевался над собакой: тушил об ее уши сигары, пинал ногами, не давал еды, он достоин этой жизни? Или мать, которая выгоняет ребенка за порог в морозную ночь. Совершая зло, мы все делаем выбор. Быть хорошим — тоже выбор. А есть те, кто должен вершить чужие судьбы, Дафна. Это значит восстанавливать баланс. Если таких людей не остановить, они причинят другим намного больше боли, чем принесут пользы. А если в их плену окажется твой родной человек, а то и ты сам? Как бы ты тогда мне ответила?

Девушка задумчиво смотрела на Адриана и не знала, что сказать. Он был прав, правда частичка ее души была не согласна. Но если Мать всего сущего наказала магов Тьмы, придется подчиняться ее закону, или умереть.

Днем Адриан отправился на ярмарку. Он купил длинное лиловое платье с небольшим разрезом на ноге, с оборками на лифе и на бретельках. Его он выбирал долго и тщательно, чтобы девушке понравилось. Туфли взял серебристые с открытым носом и на небольшом устойчивом каблуке. Шнурки, которые обвивают лодыжку и завязываются под коленом, усеяны россыпью искусственных камней. Себе же он взял серую рубашку на шнуровке, костюм под цвет платья — брюки и пиджак, а также купил коня: черного с пышной гривой и воздушными глазами. Маги, у которых есть пригласительное на такое мероприятие, не могут ехать вдвоем на старой кобылке. Когда Дафна развернула платье, она в восхищении ахнула, любовно провела пальцами по шелку и ее глаза наполнились слезами. У нее никогда не было возможности купить столь красивый и дорогой наряд. Девушка шмыгнула носом и кинулась Адриану на шею, осыпая его словами благодарности. На миг он опешил. Это все напоминало ему их первый с Катрин выход в свет и он крепко обнял Дафну в ответ.

Однажды он заказал у портнихи особенный заказ для особенной девушки на бал-маскарад в честь Ниалла: огненно-рыжее платье в пол с корсетом на шнуровке, с двумя разрезами по бокам, открывая при движении ее длинные алебастровые ноги; лиф без бретелек он наказал расшить агатом, сверху лифа большие камни спускаются на талию мелкой россыпью. Маску он также наказал сшить из бархата, полностью покрытую камнями. Когда Катрин разворачивала подарок, из ее глаз полились слезы. Она крепко обняла его и примерила. Бог вспомнил с каким восхищением на балу он пожирал глазами ее тонкую фигурку, открытые ноги, обутые в бархатные туфли и сексуально выступающие ключицы. В тот день он кружил ее в танце, наплевав на укоризненный взгляд Ниалла, на его лицо, скривившееся в гримасе отвращения, ведь они явились не в наказанных Богом цветах. Тогда Адриан впервые понял, что любит и эта мысль навсегда поселилась в его сердце выжженным клеймом.

Дафна распустила волосы. Они блестящим водопадом ниспадали на открытую шею и плечи. Взгляд Адриана упал в ложбинку ее груди. Под такое платье не носят белье и он невольно смутился, поднял взгляд. Она выглядела великолепно! Вот только с таким чутким образом не котировался кусок янтаря на веревке.

— Сними, — попросил Адриан. — Он портит весь образ. Сюда бы прекрасно подошли бриллианты, но и без побрякушек ты выглядишь ослепительно.

Девушка, смутившись, стянула шнурок и положила украшение под подушку. Она заколебалась всего на миг, ведь это была самая дорогая для нее вещь. Когда мужчины вышел из ванны полностью одетый, Фанни обронила:

— Определенно костюм идет тебе больше платья.

Бог искренне улыбнулся и наклонил голову в благодарность. Они оплатили комнату еще на два дня, поэтому вещи все оставили здесь. В конюшне они забрали коней и поехали в Главград.

Путь до города занял всего два часа. Когда подъезжали, Адриан шепнул:

— Нам нужно обязательно выяснить, не носит ли кто-то из Богов мое кольцо. И чтобы меня не узнал Ниалл, придется измениться.

На пальцах Бога заискрилась магия. Он провел руками по волосам и они вмиг приобрели не свойственный им цвет — светло-каштановый. Пустив туман в глаза, он окрасил серебряную сталь в яркие изумруды. Дафна пораженно ахнула:

— Как ты это сделал?

Адриан подмигнул и натянул на лицо маску, которую они нашли у разбойников. Школа искусств была в самом центре ярко-освещенного города. Это трехэтажное здание с большим холлом на первом этаже. Стены выкрашены розовой краской. Они все наглухо закрыты развешенными портретами Богов, написанными художниками разных эпох, сценами боев, пейзажами Безграничья. На втором этаже находится холл музыкантов и музей со старинными инструментами. На третьем холл хореографии. Ниалл не изменяет себе, а потому празднество, как обычно, с первого этажа не перенесли.

У входа стояла охрана: два мага света в полной боевой экипировке держали в руках мечи. Позади них маячил конюх. Молодой мужчина, даже мальчишка, с копной мышиных волос жевал колосок пшеницы и с горящим интересом поглядывал на девушек, которые сегодня были в изобилии. Лиловых платьев было слишком мало. Все хотели угодить Ниаллу.

Адриан достал из кармана пиджака два пригласительных и, поздоровавшись с охраной, протянул их. Мужчины кивнули конюху и тот взял поводья лошадей, а потом протянул Адриану карточку, на которой написал два номера: 78 и 79, и повел лошадей вглубь парка. По всей видимости там находится конюшня. После тщательной проверки пригласительных двери школы распахнулись. Яркий свет ослепил Дафну и заставил ее поморщиться. Из зала доносились льющиеся рекой звуки скрипки. Она надрывно плакала о любви и чуде, что Адриан заметно скривил лицо, шепнув:

— Ничего не изменилось. Ложь сквозит даже через музыку.

Фанни прыснула от смеха и схватила Бога за локоток. Им пришлось играть влюбленную пару, чтобы не вызывать никаких подозрений и по-тихому рассмотреть Богов. Зал прекрасен: квадратный, по всему периметру комнаты в белоснежных вазах стоят кровавые бутоны роз, которые источали сладкий аромат. Девушка сморщила носик, пояснив:

— Не люблю розы. Слишком сладко пахнут, аж зубы сводит.

Адриан еще шире улыбнулся, отмечая про себя, что впервые за долгое время он встречает девчонку, которую вовсе не восхищают розы.

— А какие цветы ты любишь? — спросил Бог.

— Пионы, — после недолгой паузы ответила Фанни.

— Буду иметь ввиду!

В центре зала стоят две белоснежные колонны. На одной высечен Ниалл, на другой Селена. Дафна восхищенно приложила руки к щекам, когда увидела одну из картин великого художника Безграничья. Йен Северский был одним из самых любимых пейзажистов Богини Порядка именно благодаря тому, как живо ему удавалось перенести на холст эмоции животных, зелень лесов и пушистые волны морей. Дафна схватила Адриана за руку и рванула к одной из его работ. На большом прямоугольном холсте в Изумрудном лесу стоял охотник, который направлял стрелу с натянутой тетивой лука прямо в голову черной волчицы. Ее голубые глаза не искрились страхом, в них застыла обреченность, ведь позади нее с кровавой раной в боку и торчащим из нее древком стрелы на окропленной рубиновой жидкостью траве лежал умирающий волк. А над ним склонились два волчонка. Их серые глаза наполнились слезами. Художнику удалось передать как мать защищает своих детей ценой своей жизни.

— Невероятно, правда? — изумилась девушка.

— Я знал его. Он часто работал у нас дома. Йен однажды написал Селене на берегу Розового моря олененка с такими живыми глазами, что сестрица повесила картину в оранжерее и часами смотрела на нее. Пока Ниалл не приказал ее сжечь.

— Почему? — удивилась Дафна.

— Потому что с утра у него было такое настроение. Селена тогда оскорбилась и заставила его любимые розы завянуть, — усмехнулся Адриан.

— И что было с Богиней?

— Ниалл убил ее любимого наложника, — ответил Бог.