Истинная любовь

Джаред принес бумажный пакет, в котором лежало все необходимое для кукурузных оладий по рецепту Кеннета Мэдсена. Любопытно, что на кухне у Джареда нашлись все ингредиенты. Кукурузную муку грубого помола и пшеничную с пекарским порошком нечасто встретишь в хозяйстве холостяка.

Не задумываясь о том, что делает, она достала из шкафа фарфоровую миску и, открыв ящик, взяла деревянную ложку.

— Для человека, который не помнит себя в четыре года, вы, кажется, неплохо знаете, где что лежит.

— Пожалуй, — кивнула Аликс. — Иззи сказала, что это наводит на нее ужас, поэтому я решила молчать.

— Ну, меня не так-то легко напугать, — усмехнулся Джаред, передавая ей яйцо.

— Вы уверены? А как насчет фильмов ужасов? Или историй о привидениях?

— Фильмы ужасов, в особенности те, где пускают в ход пилу, превращают меня в дрожащую, хнычущую медузу, а рассказы о привидениях просто забавляют.

Аликс налила масло в глубокую сковороду.

— Забавляют? Вы не верите в привидения?

— Я верю в духов, а не в карикатурных призраков, которые бродят, потрясая цепями. Так расскажите мне, что вы помните. Места? Вещи? Людей? — Джаред внимательно вгляделся в лицо Аликс, пока та размешивала тесто.

— В памяти мелькают только разрозненные обрывки воспоминаний. Я хорошо помню эту кухню. Кажется, я обычно сидела… — Отставив миску, Аликс подошла к столу. Сзади, под встроенной скамьей, помещался ящик. Медленно выдвинув его, Аликс увидела толстый альбом для рисования и старую коробку из-под сигар, полную карандашей. Она взяла в руки альбом и раскрыла. Джаред напряженно смотрел ей через плечо. Один за другим она перелистывала свои старые детские рисунки. Все они изображали какие-то строения. Дома, амбары, ветряные мельницы, увитые розами беседки, садовые сарайчики. — Похоже, с годами я мало изменилась, — произнесла Аликс, повернувшись к Монтгомери. Но тот отошел в сторону и стоял спиной к ней, будто хотел подчеркнуть, что не желает иметь ничего общего с какой-то студенткой.

Аликс так и подмывало бросить ему в лицо: «Я знаю, кто вы такой» — но не хотелось тешить его тщеславие. Объявив, что узнала великого Монтгомери, она лишь доставит ему удовольствие. Пусть думает, будто сохранил инкогнито, если ему так хочется. Она вернулась к плите.

— Вы помните каких-нибудь людей? — не глядя на девушку, спросил Джаред, выкладывая рыбу на разогретую сковороду. Они стояли так близко друг к другу, что, хотя их локти не соприкасались, Аликс чувствовала тепло его тела.

— Главным образом, пожилую женщину, мисс Кингсли, насколько я понимаю. И чем дольше я здесь, тем яснее я ее вспоминаю. Мы с ней гуляли по берегу, я собирала раковины. Кажется, я обращалась к ней «тетя Адди».

— Вполне возможно. Так звали ее все дети в семье. И я тоже. Был ли с вами кто-то еще? Не на берегу, а здесь, в доме?

Аликс подержала руку над сковородкой с маслом, чтобы определить, достаточно ли она горяча, прежде чем начала разливать ложкой жидкое тесто.

— Иногда я…

— Иногда вы что?

— Я вспоминаю, что слышала мужской смех. Звучный, басистый. Мне он нравился.

— И это все?

— Сожалею, мистер Кингсли, но больше я ничего не помню. — Она подняла глаза, словно желая спросить, не хочет ли Джаред предложить ей обращаться к нему по имени, но тот промолчал. — А не вы ли это были?

— Нет, — проговорил Монтгомери, как будто с усилием, выходя из задумчивости. — У меня смех высокий и вовсе не звучный, напоминает дребезг разбитого стекла.

Аликс улыбнулась в ответ на столь уничижительную оценку.

— Я хотела спросить, кого вы помните? Вы выросли на Нантакете?

— Да, но не в этом доме.

— Кому достанется дом, когда я уеду?

— Мне. Почти всегда им владели старшие сыновья в семье Кингсли.

— Значит, я помешала вам унаследовать дом.

— Я вступлю во владение наследством на год позже. У вас все готово?

— Да. — Сняв оладьи со сковороды, Аликс выложила их на бумажное полотенце.

— Какие тарелки вы предпочитаете?

— С полевыми цветами, — не задумываясь, ответила Аликс и тотчас удивленно вытаращилась на Джареда. — Еще на пароме я сказала подруге, что ничего не помню об этом доме. Но, оказывается, мне знакомы даже тарелки.

Монтгомери подошел к висевшему на стене шкафчику с посудой и достал тарелки, которые, как выяснилось, нравились Аликс.

— Возможно, потом произошло что-то скверное, и это заставило вас забыть.

— Может быть. Как раз тогда родители разошлись, это могло меня травмировать. Мы с папой всегда были близки. Вместе мы объехали весь мир, чтобы увидеть самые великолепные здания. Вам приходилось…

— В пакете есть салат, если хотите.

Аликс пришлось отвернуться, чтобы скрыть лицо с пылающими от гнева щеками. Ей хотелось сказать: «Ладно, я поняла. Вы знаменитый архитектор, а я никто, жалкая студенточка. Но зачем постоянно подчеркивать свое превосходство?» Она подошла к шкафу с бутылками и смешала коктейль, воспользовавшись одним из рецептов, приклеенных к дверце. Аликс не потрудилась спросить Монтгомери, что он предпочитает.

Джаред поставил на стол приборы и блюдо с оладьями, выложил салат в миску и достал из холодильника бутылку с соусом. Потом уселся и принялся наблюдать, как Аликс смешивает какой-то фруктовый напиток. Ему нравилась эта девушка. Нравились ее готовность помочь, деловитая уверенность и ловкость, с которой она разделывала рыбу и пекла оладьи. Нравилась ее манера пить ром. Никаких смешков и кокетства. Лишь прямота и дружелюбие.

Но больше всего ему нравилось чувство, которое она вызывала в нем. Его влекло к Аликс. Он этого не ожидал, Джаред помнил ее серьезной маленькой девочкой, сидевшей на коврике в гостиной и игравшей с вещами, которые привезли его предки из бесчисленных морских путешествий по всему миру.

В те годы он понятия не имел, какой ценностью обладают эти предметы. Для него они были всего лишь вещицами, знакомыми с детства. Джаред вспомнил, как давным-давно доктор Хантли, тогда еще молодой человек, недавно возглавивший ИОН — Историческое общество Нантакета, — едва не лишился чувств, впервые придя к тете Адди и увидев на полу малышку Аликс.

«Этот ребенок играет с… — Ему пришлось присесть, чтобы перевести дыхание. — У девочки в руках подсвечник начала девятнадцатого века».

«Пожалуй, он даже более древний, — спокойно проговорила тетя Адди. — Семья Кингсли поселилась на Нантакете задолго до того, как был построен этот дом, и я уверена, они еще пользовались свечами».

С лица директора не сходила бледность.

«Нельзя позволять девочке играть с этими вещами. Она…»

Тетя Адди добродушно улыбнулась в ответ.

— Где вы жили? — спросила Аликс, поставив на стол два бокала с напитками.