Истинный король

Гэлы воюют постоянно. Трех месяцев не проходит, чтобы один клан не повздорил с двумя соседскими, после каждой стычки многим приходится зализывать раны, а некоторым – ложиться на погребальный костер. А уж внутри кланов споры каждую неделю вспыхивают, и при буйном норове гэлов, что у других народов стал притчей во языцех, подобные споры редко обходятся без драки. Но при всем при этом – по-настоящему гэльские княжества воюют куда реже, чем королевства альмов или павшая, но не до конца еще позабытая Средиземноморская Империя, и междоусобица у гэлов длится недолго. Ну разве что речь идет о кровной вражде двух родов, но тогда, если уж кровники перестают сыпать оскорблениями и берутся за оружие, все завершается жестокой и быстрой резней, без претензий на законность и державные интересы... Нынешний же раздор Камлаха с Горлисом на самом деле был не войной Иля и Лохланна, а скорее попыткой саксов чужими руками загрести толику ллогрского жара. Высокая политика; это знал Горлис, это понимали соседи-риксы и многие из вождей, вероятно, самому Камлаху это тоже было известно. Но – согласно той же высокой политике, из того, что война двоих выгодна третьему, совершенно не следует, что двое, понимая это, не начнут драку...

Однако все это Артос узнал гораздо позднее. Пока что он просто воевал, то есть размахивал копьем и пускал стрелы, порой успешно. Во всяком случае, в главной и единственной битве, достойной называться так, он уцелел и даже сразил одного из саксонских военачальников – а чего еще желать молодому воину?..

В битве Камлах погиб, с его смертью война прекратилась. Горлис мог с облегчением вздохнуть, что и сделал: если саксонская ведьма Ровин и захочет еще одной драки, поддержать ее теперь некому. Без рикса и кланов все саксонские вояки дочери Орма – попросту шайка головорезов; тот, кого изберут следующим риксом Иля, их сам к ногтю возьмет ради собственной безопасности.

В качестве «возмещения военных расходов» Горлис отобрал в свою пользу (точнее, в пользу Озерного края) тот кусок Ллогрис, который ранее отошел Илю, а также пограничные земли вдоль Майена, Регед и Стратон. Однако уже через несколько месяцев рикс Лохланна без всякого удовольствия обнаружил, что держава его, Лохланн-и-Ллогрис, стала чересчур велика и оттого может разрушиться, треснув изнутри, как слишком туго набитая сума. Горлису было уже под шестьдесят, для рикса это срок, когда хочешь не хочешь, а власть пора передавать в руки наследника. Но перед тем, как сделать это, он решил все-таки навести порядок. Заодно и ссоры между старшими сыновьями, Кадором и Лотом, можно избежать – власть оба готовы принять хоть завтра, и вряд ли один из них добровольно уступит другому.

Последнее, что нужно уходящему риксу, это грызня между его наследниками. Так что Горлис разделил государство надвое и сложил с себя звание рикса, передав исконную территорию Лохланна Кадору, а Лота сделав правителем Ллогрис...

Вернувшись с войны, Артос и Кау, не сговариваясь, пришли к тайнику. Меч по-прежнему был там, и по-прежнему отказывался вылезать из каменных ножен. Зубило скалу не брало, лишь высекая издевательские искры. Тайные составы друидов, что на краткое время обращали песок и камни в жидкую грязь, оказались бесполезны; наговоры и заклятья, по слухам, разбивающие стены вражеских крепостей, на скалу особого впечатления тоже не произвели (впрочем, весьма вероятно, что ребят подвела память – поди-ка запомни слова, что ты слышал только однажды, а уж о рецепте друидского варева нечего и говорить).

– Нет, без толку, эта штука явно заколдована, – отступил Кау.

– Хорошо, пускай заколдована, но зачем-то она ведь нужна! – заявил Артос.

После этих слов скала дрогнула. Не треснула, нет, но задрожала и как бы сбросила тонкий верхний слой. Появилась надпись – хитрыми черточками письмен огама, священным языком жрецов. Таких знаков мальчики разобрать не могли, хотя Амброзиус, старый писец и филид-законник, немного учил Артоса грамоте.

– А ты перепиши их, – посоветовал Кау, – покажешь наставнику и пусть переведет. И мне сделай копию, хорошо?

Амброзиус поразился бы, увидев, с каким прилежанием его подопечный перерисовывает непонятные значки, процарапывая их острием ножа на гладкой дощечке. Потом повторил для Кау, который и вовсе писать-читать не умел, но хотел показать надпись отцу.

Договорились встретиться через два дня.

– «Тот, кто достанет сей меч из камня, есть ард-рикс Ллогрис по праву рождения», – в конце концов разобрал Амброзиус. И с немалым интересом посмотрел на ученика.

– Спасибо, наставник, но я обещал молчать, – отрезал Артос.

– Хорошо, молчи. А как меч-то выглядит? Не говори, раз обещал, просто нарисуй.

Артос не понял, к чему все это Амброзиусу, но взял уголек и за несколько минут изобразил довольно точную картину. На живописца Артос не тянул, однако рука у него была верная и глаз точный.

– А надпись – тут, – указал он.

Амброзиус побарабанил пальцами по доске с рисунком, потер подбородок, искоса взглянул на ученика.

– Ард-рикс Ллогрис по праву рождения, значит... Что ты сам думаешь об этом?

– Ллогры снова чудят, – пожал плечами Артос. – Они ж любят всякое такое... ну, волшебное. Слышал, Горлис прочит на трон Ллогрис Лота, может быть, этот меч ему предназначен?

– Может быть. А надпись?

– А что – надпись? Ард-рикс последний, Кормак, тысячу лет назад правил, его потомков теперь на пол-Галлии будет.

– Последний ард-рикс Ллогрис – не Кормак, а Максен. Магнус Максимус, – напомнил Амброзиус. – Это ты помнишь?

– Это помню, и последним потомком Максена вроде был Утер Пендрагон, но у него не родилось сыновей...

– Если надпись верна, сын у Пендрагона есть. Бастард, быть может. Что дочка у него родилась от какой-то девчонки, я слышал... на пару лет тебя постарше, Моргис ее звали, кажется. Но навряд ли меч ее признает... да, интересная задача.

Артос недоверчиво помотал головой.

– Ты хочешь сказать, что тот, кто вытащит меч, станет ард-риксом? Вот так просто?

– Это в сказках все просто, – ехидно заметил Амброзиус. – Конечно, стой этот камень с мечом где-нибудь в Гарре, на опушке рощи Кернанна, на Равнине Костей или в столь же широко известном месте, стой они там год, два, десять, и многие бы пытались вытащить меч, но никто не добился успеха... а потом появляешься ты и в присутствии пяти вождей, трех жрецов и друида вынимаешь меч из камня, – вот тогда тебя, может, и признали бы риксом. Ард-риксом, если хочешь. А так – да хоть Максенов меч принеси им, никто тебя и слушать не станет.

Этот урок Артос усвоил сразу и надолго. И когда встретился через два дня с Кау, которому отец прочел примерно такую же лекцию, мальчишки без слов поняли друг друга.

– Странно, да? Вот мы его тащили сюда, а теперь – обратно? Пускай плывет, куда плыл, да?

– Так ведь он по Майену вниз плыл, а Майен в Луару впадает, сам видел. А Луара как раз мимо Равнины Костей течет и много чего на левом берегу оставляет. Зуб даю, наша скала как раз туда и выплыла бы...

Артос вздохнул и привычно потянул за золоченый эфес.

С тихим щелчком лезвие вышло из скалы. Никак этого не ожидавший Артос полетел вниз, разинув рот. Кау от восторга и удивления завопил.

– Но... как же это... – выдавил Артос, удерживая меч обеими руками. Он не был очень тяжел, фунтов шести или семи, и казался еще легче, так как был очень хорошо сбалансирован; однако Артосу казалось, будто в его руках – вся Ллогрис.

– Я ведь и раньше... пробовал...

– Да какая разница! – воскликнул Кау. – А ну, попробуй что-нибудь разрубить!