Источник для захватчика

От гнева у меня начали гореть щёки. Это же надо такого нагородить!

— Ну вы же ночью были… — залепетала управляющая, — и на тебе был его китель… Да и утром он был такой довольный…

Эта глупая, везде сующая свой нос женщина вызвала во мне такую ярость, какую я в себе никогда не ощущала. Я вообще была спокойной и милой в большинстве своём, но сейчас в меня будто кто вселился. Мне хотелось оттолкнуть её, сделать больно. Я уж было испугалась, не кровь ли командора творит со мной такое.

Но, скорее всего, кровь его тут совсем не при чём. Просто некоторые не видят границ.

— Прекрати выдумывать глупости! Я бы никогда не позволила узурпатору по собственной воле…

Ивва стояла белая как мел. Сперва я подумала, что перегнула палку, но потом осознала, что смотрит она мимо меня.

— Добрый день.

Я резко развернулась. Командор стоял в гостиной и смотрел на меня холодно и беспристрастно. Думаю, он слышал достаточно.

— Ивва, будь добра, принеси мою сумку. Машина приедет через пять минут.

— Конечно, командор, — пролепетала женщина и растворилась в считанные секунды, оставив меня сгорать со стыда.

Уйти сейчас было бы глупо, но сказать мне тоже нечего. Ужасно неудобно перед командором за сказанные в сердцах слова, но в том-то и дело, что это правда.

— Мне жаль, что вы… что ты это слышал, — наконец смогла выдавить из себя подобие извинения.

— Мне тоже, — командор продолжал смотреть на меня своим фирменным тяжёлым взглядом. — Но ведь правда есть правда, не так ли.

Повисло тягостное молчание, которое, казалось, можно потрогать руками.

— Вот, фицу Тайен, ваша сумка, — Ивва появилась вовремя, иначе бы мои нервы не выдержали напряжения.

— Спасибо, — мужчина застегнул на белоснежном кителе серебристые пуговицы до самого подбородка, взял небольшую сумку и направился к двери.

Вопреки логике, мне хотелось извиниться за свою грубость, хотелось снова увидеть ту мягкость на его лице, как этой ночью в комнате переливания, когда я пришла в себя после процедуры. Мне просто хотелось увидеть хоть какие-то эмоции, только не это холодное безразличие, граничащее с презрением. Потому что так он смотрел перед тем, как отвезти меня на приём к Ирису Яжеру, чтобы показать, что меня ждёт, если не буду послушной.

Я боюсь его реакции. Я только сегодня решила сделать шаги к относительному перемирию, и сама же всё испортила. В его силах сделать мою жизнь несносной. И сейчас он уезжает, оставляя меня бояться его приезда.

— Я вернусь через две недели. Будь готова к процедуре, — бросает командор и уходит к ожидающей его машине, даже не взглянув на меня.

Колёса машины зашуршали по гравию, а я так и стояла у стола в кухне. Тяжёлое чувство не покидало, что мне ещё придётся ответить за свои слова.

Ивва убирала в шкаф посуду, молча поджав губы.

— Добрый день, — вошёл дворецкий, неся в руках упакованный в плёнку белый камзол. Тот самый, который вчера отдал мне командор. Я узнала по оторванной пуговице, которой я зацепилась за край стола. — Я уеду ненадолго, нужно отвести костюм фицу Тайена в химчистку.

Они даже в его отсутствие называют его «фицу», будто он их слышит, будто обращаясь к нему по-кроктарски, они станут равными. Мы никогда такими не будем. Никогда. С нами будут делать, что захотят. В этом всё дело. Чёртовы сочувствующие коллаборационисты.

Я просто молча выбежала из кухни и не останавливалась, пока дверь моей комнаты не захлопнулась. Слёзы ненависти к окружающим и жалости к себе брызнули из глаз. Я давно не плакала, но сейчас просто не могла сдержаться. Все эмоции, которые я пережила, когда меня забрали от Шона, вспыхнули с новой силой. Я ощутила такую сильную тоску по дому, по брату, по той относительной свободе, что была у меня. Хотелось крепко-крепко зажмуриться, а открыть глаза в своей постели в родительском доме, и чтобы мама гладила по голове. Хотелось снова подлетать на качели в саду, которую сделали папины руки. Хотелось устраивать засаду у брата под кроватью, пока он не придёт из школы. Хотелось жить.

32

Дни тянулись медленно, текли словно густая осенняя грязь. Дождь не прекращался уже больше недели, так что в саду я почти не гуляла, а чудище в пруду осталось без лакомства. Всё время сидела в библиотеке и читала. Часы и дни напролёт. Что если командор в наказание запретит мне сюда приходить? Поэтому я напитывалась информацией до отказа. География, история, философия и, конечно, медицина. Пусть в колледж мне уже не поступить для изучения сестринского дела, но изучить азы я в состоянии и самостоятельно. Даже если мне это не пригодится. Просто потому, что я хочу.

Когда Ивва вошла в библиотеку, чтобы прибраться, я как раз изучала мужскую физиологию и, смутившись, резко захлопнула книгу. Помню, на курсах подготовки моя подруга Салли смеялась, что как же я стану медсестрой, если от вида голого мужского тела мои щёки начинают пылать огнём.

— Ты бы на воздух вышла, щёки-то совсем запали, — сокрушалась управляющая. — Командор вернётся, а в тебе ни кровинки.

Вот так метафора. К месту. И хорошо бы, если бы он вернулся, а меня нет. Что же тогда? Срочные поиски нового подходящего источника? А если не найдётся?

Я отложила книгу и встала. Тайен Яжер должен вернуться завтра. Значит, завтра будет процедура. Нужно подготовиться — пить больше жидкости, принять витамины и железо. Да и просто отдохнуть. Хотя, сильно уставшей физически меня трудно назвать.

Не обмолвившись и словом с Иввой, я вышла из библиотеки. Прежде, чем уйти в себе, решила спуститься на кухню и взять пару яблок. Осенью они особенно ароматны и вкусны.

Едва я вошла в гостиную, как услышала шум въезжающей в ворота машины. Командор вернулся. Я вроде бы не обсчиталась в днях, он вернулся раньше. Значит, процедура будет сегодня. Возможно, и наказание.

По ступеням послышался топот чеканных шагов. К двери шли несколько человек, наверное, командор приехал не один. Надеюсь, с ним нет его брата, уж его-то мне точно видеть не хотелось. Я решила остаться в гостиной, чтобы поздороваться.

Дворецкий распахнул дверь, и в дом, мокрые от дождя, вошли трое «чёрных плащей». Тайена Яжера среди них не было.

Я почувствовала смутную тревогу. И, как оказалось, не зря.

— Где источник? — с ходу требовательно спросил один из них у Денисова.