Источник для захватчика

При слове «процедура» я вздрогнула, но то, что я ещё какое-то время не увижу своего мучителя, немного успокаивало.

Последовав за управляющей на второй этаж по центральной лестнице, я оказалась в длинном широком коридоре. Тут тоже сплошь были водные мотивы. Мы подошли к белой двери.

— Это комната предыдущего источника командора. Там всё подготовили к твоему приезду, Лили. Я ведь могу называть тебя Лили?

Напоминание о предыдущей жертве было как пощёчина, как напоминание того, чтобы я сильно не расслаблялась в этом шикарном чужом доме, чтобы помнила своё место.

Внутри комната лаконичная, белая. Небольшая кровать по центру, белый резной стол, такой же белый кожаный стул, трюмо с тюбиками и баночками, золотистые фигурки на каминной полке. Ничего навязчивого, но всё подобрано со вкусом. Окно прикрывают белые воздушные занавески. Просторно и тихо.

«А что ты тут ожидала увидеть?» — спрашиваю сама себя, — «может, обескровленный труп на постели?»

Зажмурившись, я попыталась прогнать навязчивое видение и прошла внутрь.

— Располагайся, — сказала мне Ивва, — можешь принять душ.

А затем она ушла, закрыв дверь на ключ, что меня ничуть не удивило.

Я присаживаюсь на кровать, продолжая осматривать всё вокруг. Можно сказать, что здесь даже уютно, а ещё безопасно. То есть нет опасности. Опасности того, что такой необходимый хозяину источник решит сбежать не выходя из комнаты, сбежать не убегая. Именно поэтому в комнате на потолке полукруглый закрытый светильник, а не люстра, ибо на неё можно набросить верёвку. Сочные лимоны на картине в рамке приносят свежесть и остроту убранству. В рамке, но без стекла. Здесь всё округлое и мягкое, без стёкол и выступающих острых деталей, даже зеркало хитро вмонтировано в стену над туалетным столиком так, что ни куска не отковырнёшь.

Безопаснее некуда.

Я вздыхаю и откидываюсь на подушки, считаю шуршание секундной стрелки часов. Ожидание процедуры переливания вязкое и длительное. Вспоминаю про душ и иду искать его за одной из трёх дверей этой комнаты. За первой обнаруживаю гардеробную, в которой аккуратно развешены разные вещи: платья, кардиганы, даже несколько брюк есть. И все белого цвета. Не люблю белый, я в нём как моль. У меня очень светлые вьющиеся волосы и молочная кожа, поэтому я сливаюсь с белой одеждой в невыразительное нечто. Но, возможно, я и поносить всё это не успею.

11

Вторая дверь — входная, и я знаю, что она заперта. А вот за третьей дверью я обнаруживаю ванную комнату. Только ванной в ней нет, только душевая кабина, унитаз и биде. Сплошная безопасность, чтобы ценный источник вдруг не решил наполнить ванну и навсегда уплыть в грёзы, где нет боли, а Земля принадлежит людям.

К моему удивлению, по цветовой гамме ванная отличалась от комнаты. Всё здесь отделано в тёплых оттенках жёлтого и зелёного, а на стенах душевой кабины изображены большие сочные листья папоротника в каплях росы. Красиво и по-земному, без инопланетного дизайна. Это напоминает, как оборудуются хлева для свиней на убой — максимально приближенные к их привычным обиталищам.

Я сбрасываю свою привычную одежду и становлюсь под упругие струи воды. Хочется плакать, но я себе не позволяю. Нельзя. Это меня совсем расклеит, и я продержусь недолго. А есть ли смысл вообще держаться? Ну хотя бы ради Шона, хоть немного.

В шкафу я выбираю белое ситцевое платье чуть длиннее колен без рукавов. Волосы расчёсываю и оставляю сохнуть. Возможно, тут есть где-то фен, но искать мне совершенно не хочется. Из зеркала на меня смотрит уставшим потухшим взглядом молодая девушка. Белое платье, бледная кожа, светлые волосы. Даже губы почти белые. Только лишь глаза выделяются голубизной.

Ключ тихо щёлкает в двери, заставляя меня вздрогнуть, и на пороге появляется женщина средних лет в такой же серой «пижаме», как и медсестра в Подготовительном центре.

— Мисс Роуд, — обращается она ко мне, — я — Дэя, медсестра. Я буду контролировать процесс переливания. Вам пора на процедуру.

Жар устремляется от сердца к ногам, а потом резко подаётся назад. Голова начинает кружиться. Мне страшно. Очень. Как бы я не пыталась смириться, я боюсь боли, боюсь смерти. Это же наш инстинкт — желание выжить.

Я сглатываю и на ватных ногах иду за медсестрой-инопланетянкой. Коридор-поворот-коридор-поворот, и вот мы у двери. А за ней обычная комната, но в центре рядом стоят два медицинских кресла. Мы с медсестрой в комнате одни.

— Командор скоро придёт, — словно прочитав (а может они и это умеют?) мои мысли, говорит медсестра. — А вы пока пройдёте процедуру адаптации.

Ни жива, ни мертва я усаживаюсь в кресло.

— Это для вашей безопасности, — поясняет медсестра, пристёгивая мои руки и ноги, что абсолютно не действует успокаивающе.

После недолгих приготовлений она втыкает мне в вену иглу и вводит лекарство. Ничего не происходит.

Медсестра выходит, и я остаюсь одна. Привязана к креслу в полулежачем положении. Так проходят минуты, часы. Я всё лежу и жду. Где командор? Где медсестра? Обо мне забыли?

Я выдёргиваю иглу и встаю, оказывается, ремни были просто наброшены, но не закреплены. В голове слегка шумит. Нужно выйти и узнать, что случилось.

12

За дверью тоже тихо. Я бреду по коридорам, сворачивая то вправо, то влево. Кажется, я заблудилась. Это и неудивительно, ведь я совсем не знаю этот дом.

— Лили!

Внутри меня всё замирает.

— Лили!

Мне не послышалось! Это Шон!

— Шон! — кричу в ответ и начинаю бежать на его голос.

Я бегу долго, петляя по коридорам, но всё никак не могу его найти. Слышу его голос, но он всё дальше. И я продолжаю бежать. Ноги начинают болеть, дыхание спирает.

— Шон! — что есть сил кричу я и продолжаюю бежать.

Боль и жар в ногах становятся невыносимыми, уже горит в груди и выше.

— Голова… — шепчу я и оседаю на пол, сдавив виски.

Боль уже завладела всем моим телом, она внутри, снаружи — везде. Она плавит меня, заставляя корчиться на полу. Мир теряет очертания, всё плывёт, а огонь пожирает мои внутренности. Я истошно кричу, продолжая барахтаться в пустом коридоре особняка, как вдруг меня выбрасывает куда-то.

Я снова в комнате на кресле, вижу размытое лицо склонившейся медсестры и высокую тёмную тень ближе к двери. Мне не услышать, о чём они говорят, потому как этот жуткий огонь снова затягивает меня в свои обжигающие объятия.