Источник

Внимательно наблюдайте, чем ваш сосед занимается в пятницу. Накрывает ли он стол свежей скатертью? Зажигает ли он свечи по крайней мере за час до того, как это делают честные люди? Убирает ли его жена дом в этот день? Если вы поймаете его на этом, то вы имеете дело с евреем.

Поднимитесь в пятницу на крышу за два часа до заката и присмотритесь к каминным трубам города. Те, которые внезапно перестанут дымить с закатом, выдадут евреев. Немедля узнайте их имена.

Когда вы посетите дом соседа, посмотрите, не слишком ли часто он моет руки. Когда его жена замешивает хлеб, не бросает ли она кусочек теста в огонь? Если вы заметите хоть что-то из таких действий, сразу же сообщите о своем соседе, потому что он еврей.

Пусть ваш сосед и считается честным человеком, но не качает ли он головой вперед и назад, не сгибается ли временами в талии во время пребывания в церкви? Читает ли он псалмы, как честный человек, но не отказывается ли в конце повторять Gloria Patri? Не относится ли он с особым почтением к любым словам из Ветхого Завета? Не присыхает ли его язык во рту, когда он вынужден произносить «Во имя Отца, Сына и Святого Духа»? Если он что-то из этого делает, вы видите перед собой еврея.

С удвоенным вниманием следите за соседом во время Святого причастия. Честно ли он проглатывает облатку, как подлинный христианин, или пытается скрыть ее во рту, чтобы потом передать Сатане? Или же держит ее в губах и потом проглатывает ее, когда видит, что вы смотрите на него? Если он делает такие фокусы, запомните его имя.

Всегда сохраняйте бдительность. Если вы присутствуете при смерти соседа, убедитесь, не отворачивает ли он лицо к стене с последним вздохом. Если у соседа рождается сын, проверьте, не откладывает ли его жена на сорок дней возвращение к нормальной жизни. Убедитесь, не дано ли новорожденному втайне имя из Ветхого Завета. Попытайтесь осторожно посмотреть, не обрезан ли он. Изучайте все, что делает ваш сосед, и, если вам повезет, вы обнаружите еврея, а если вы восторжествуете над этим дьявольским отродьем, то тем самым окажете великую услугу».

Несколько дней спустя уважаемому наперснику короля Австрии и Испании Карла, советнику Диего Химено, чьи предки одиннадцать сотен лет жили в Испании как евреи, а в последнем веке – как перешедшие в христианство, довелось за едой поперхнуться кусочком свинины. По небрежности он позволил свинине упасть на пол и, видя, что она уже непригодна для еды, рассеянно наступил на нее пяткой. Сосед по столу ревниво заметил эти его действия и на следующий день окончательно убедился, что Диего Химено, вне всяких сомнений, – тайный еврей, потому что, как он заметил, здоровый и крепкий советник моет руки не менее трех раз в день, хотя истинно верующий человек так не поступает.

И как полагается, этот близкий друг зашел в резиденцию инквизиции и сообщил: «У меня есть серьезные основания подозревать, что Диего Химено – еврей». Доминиканец, который записывал все такого рода обвинения, удивленно вскинул брови. Хотя за последние несколько лет в сети инквизиции попали несколько видных граждан Аваро, в улове не было ни одного лица столь важного, как Диего Химено, и местное отделение инквизиции, доведись ей уличить такого достойного человека, обретет известность по всей стране. Тем не менее, старшие чины инквизиции, собравшись, стали дотошно допрашивать доносчика.

– Я уже довольно давно, – рассказал он им, – подозревал дона Диего, что он скрывает свое еврейство, но, лишь когда ко мне пришла бумага, рассказавшая, на что обращать особое внимание, я смог разоблачить его.

У самого комитета был гораздо более подробный перечень уловок, как поймать еврея, чем тот, что был распечатан, и его вопросы один за другим ставились перед возбужденным свидетелем, которого заставили припомнить все годы их дружбы с советником, пока все не пришли к заключению, что действия Диего Химено, которые он время от времени позволял себе, выдавали в нем скрытого еврея. Доносчик мог без всякой опаски выдвигать свои туманные обвинения, потому что по кодексу расследований инквизиции он никогда не представал лицом к лицу с человеком, которого обвинял, а также Химено никогда не ставили в известность, кто донес на него и в чем суть обвинения. В завершение нескольких часов разговора священники, ведущие следствие, поблагодарили соседа, а когда он ушел, сделали вывод: «Наконец мы поймали воистину крупную рыбу. Честь нам и хвала».

В тот же день стражники в мундирах инквизиции явились в резиденцию Химено. Ничего не говоря советнику, они арестовали его и доставили в узкую, грязную подземную камеру, где он в полной тишине и находился четыре месяца. Инквизиторы понимали, что дело против такого человека надо готовить с особым тщанием. Пусть даже сто лет назад у него были еврейские предки, он продолжал пользоваться большим влиянием при дворе, и его арест уже вызвал появление множества всадников, сновавших по дороге между Аваро и Веной. Наконец инквизиция была готова приступить к допросу заключенного, который проводился под большим секретом и весьма торжественно, но, поскольку Химено не сообщили, какие против него выдвинуты обвинения, он ни в чем не признался. И во второй день не удалось добиться прогресса, а также в третий, так что на четвертый день суд убедился, что доказать тайную приверженность Диего Химено к еврейству будет исключительно трудно.

Посему его одиночное заключение продлилось на остаток 1540 года и на весь 1541 год. Все это время он должен был платить солидные суммы за свое содержание и сбор доказательств против себя. И независимо от исхода грядущего процесса финансово Химено был разорен и знал это.

Отделение инквизиции в Аваро должно было действовать столь осмотрительно из-за важности того дела, которым оно занималось. Прежде чем обрести власть в Испании, инквизиция существовала как рука церкви шесть или семь столетий, в течение которых защищала церковь от многочисленных ересей. Первые полтысячи лет своего существования она в целом представляла собой довольно незначительное и нестрашное ведомство, но, когда во главе его встал Томас де Торквемада, генерал-инквизитор Испании, он возвысил инквизицию, сделав ее независимой и от папы, и от императора, и полицейские функции этой организации, изменившись, стали вызывать ужас и панику: за семнадцать лет было уничтожено почти 120 тысяч испанских интеллектуалов Теперь, когда Торквемада скончался и вера была надежно ограждена от ложных посулов, пришло время ослабить террор, но в этот момент Мартин Лютер в Германии провозгласил самую опасную ересь из всех, и даже последний дурак убедился, какую опасность истинной христианской церкви несет протестантство. И что было также опасно, некоторые христиане, такие, как Эразмус Роттердамский, писали книги, в которых издевательски высмеивали церковь, а если и этой опасности было мало, выяснилось, что еврейские семьи, которые были крещены несколько столетий назад, тайно придерживались древних еврейских ритуалов. Так что церковь подвергалась осаде и снаружи и изнутри, и только на инквизицию, которая была даже выше папы, возлагалась надежда, что она сможет выкорчевать ереси, сжечь оскорбительные книги и выследить лютеран и тайных евреев.

Официальные данные об инквизиции в Аваро иллюстрировали ответ церкви на опасность, перед которой она предстала. За два века до появления Торквемады в Аваро обезглавили только четырех человек, но это были отъявленные враги церкви, которые отказывались покаяться в своих великих грехах. А с 1481 года до 1498-го, когда свирепствовал бич Торквемады, судьи в Аваро казнили одиннадцать тысяч еретиков. Затем последовал спокойный период и количество смертных приговоров упало до менее чем двадцати в год, но в 1517 году с появлением смертельной угрозы в лице Лютера и потока работ Эразмуса число казней резко возросло.

Важно, что за этот период в шестьдесят лет, с 1481-го до 1541 года ни один настоящий еврей не был казнен инквизицией в Аваро. Если любой человек, оказавшись под стражей, откровенно заявлял: «Я еврей, и всегда был известен, как таковой», его изгоняли из пределов владений, но не сжигали. Испанская церковь подвергала его презрению и отправляла в те печальные странствия, которые предсказывал Новый Завет, но не трогала его. Тем не менее, в то же время инквизиция Аваро уничтожила около восьми тысяч человек, чьи семьи когда-то принадлежали к евреям и которые, перейдя в христианство, приняв крещение и став полноправными членами церкви, продолжали втайне придерживаться еврейских обрядов. И из этих восьми тысяч отступников более шести тысяч были сожжены живьем. Среди них была девушка Мария дель Иглесиа, чья семья была христианами триста лет. Она влюбилась в молодого человека Раймундо Каламано и, когда он ухаживал за ней, призналась, что и она, и ее семья соблюдают еврейскую Пасху. Он прямиком заторопился в инквизицию, и за три дня до свадьбы в дом дель Иглесиа ворвались солдаты и убедились, что сорок один человек едят мацу. Все взошли на костер. Известный ученый Томас де Саламанка учил молодежь Аваро, и как-то его Девятилетний сын, выскочив на улицу, заорал: «Отец отшлепал меня! Он спешит на Йом-кипур!» И после расследования, которое длилось семь лет, пришлось сжечь живьем шестьдесят три близких знакомых Томаса. Особенно пугало, что среди разоблаченных евреев было шестнадцать монахинь, которые блюли еврейские обряды в своем монастыре, тридцать монахов, семеро священников и два епископа. Церковь подвергалась опасному разрушению изнутри, и только самое тщательное расследование могло спасти ее. В силу этой причины дело Диего Химено, советника короля, продвигалось так медленно.

В начале третьего года Химено опять предстал перед трибуналом, который теперь имел в своем распоряжении объемистый том материалов о его связи с иудаизмом. Информаторы и из итальянского Поди, и из немецкого Гретца представили убийственные для него доказательства, и судьи были совершенно уверены, что он скрытый еврей. Теперь проблема заключалась в том, чтобы заставить его признаться и обвинить других жителей Аваро, которые, возможно, скрывали свои дьявольские пристрастия так же успешно, как и он сам. Четыре дня его допрашивали о мельчайших подробностях, и, поскольку он продолжал упрямо стоять на своем, у трибунала не осталось выхода – они должны были подвергнуть его пыткам.