Исток зла

— Я благодарен вам за костюм, который вы мне сшили, — громко сказал я, — это один из лучших костюмов за всю мою жизнь.

Хаим поискал что-то под прилавком, вытащил огрызок карандаша, бумагу, лихорадочно что-то написал, толкнул записку ко мне.

— Господин посол, мы всегда рады видеть вас у себя…

За ателье следят. Началось с прошлого раза. Вам поклон от Руфи.

С трудом сдержал удивление — вот уж воистину евреи — самый сплоченный народ во всем мире. Интересно, а этот Хаим тоже имеет отношение к «Хагане» или его просто попросили помочь собратьям?

Достал ручку…

Поклон и ей. У нее есть что-нибудь для меня?

— Мне бы хотелось заказать у вас еще один костюм, только не фрак, как в прошлый раз, а для повседневной носки.

Хаим подмигнул.

— Такому благородному господину пристало иметь, как минимум, восемь костюмов, одинаково высшего класса.

— Восемь? — я на самом деле был удивлен. — Почему восемь?

— Ткани надо отдыхать, господин посол, иначе ваш костюм долго не проживет. Я удивляюсь, кто учил хорошим манерам тех варваров, которые носят один и тот же костюм целыми неделями, потом еще сдают его в химчистку, чтобы его там протравили химикатами и окончательно загубили. Ткань должна отдыхать, особенно такая ткань, какую используем мы, мастера высокого класса, да простит мне господь мою самонадеянность. Каждый костюм, господин посол, следует надевать не чаще раза в неделю.

— Почему же тогда восемь костюмов, ведь в неделе семь дней?

— Ну, как же, господин посол. Если с одним из ваших костюмов что-то случилось и вы принесли его старому Хаиму, чтобы он привел его для вас в порядок, вам ведь понадобится запасной костюм, не правда ли?

Черт… Вот теперь я понимаю, почему евреи так богато живут. Это же надо уметь — продать восемь костюмов человеку, который пришел всего за одним.

Старый Хаим достал откуда-то из-под стола и положил передо мной конверт, заклеенный и без почтовых марок. Значит, передан через кого-то, а не послан по почте.

— Боюсь, восемь костюмов — это для меня слишком, господин Хаим, ведь у меня есть военная форма, и она как нельзя лучше подходит для ежедневной носки. Тем не менее есть ситуации, когда военная форма неуместна. Поэтому я, пожалуй, закажу не один костюм, а два. На случай, если такие обстоятельства будут продолжительными по времени.

Еврей подмигнул:

— Как нельзя более разумное решение, Ваше Превосходительство.

Вечером я вскрыл конверт, убедившись в том, что Марина отвлеклась на домашние дела. Там была информация, не меньший бред, чем в первый раз. Но было там еще кое-что, условный знак, о котором мы договорились во время моего визита в Багдад.

Знак о том, что Руфь и ее группа в опасности.

19 июня 2002 года

Нью-Йорк, Федерал-Плаза

Управление ФБР, офис по г. Нью-Йорк

Припарковаться в Нью-Йорке в любой день и час — большая проблема, но на Федерал-Плаза эта проблема стояла особенно остро. Только полный идиот мог додуматься поместить рядом столько присутственных учреждений как федерального, так и местного значения. Причем там, где места для парковки и так не хватало. В конечном итоге они припарковались в шести кварталах от нужного им офиса, да и то с нарушением правил — прямо под знаком. МакДугал достал специальную карточку «ФБР», еще старую, потому что в антитеррористической оперативной группе изготовлением таковых пока не озаботились, сунул под стекло так, чтобы было видно. Если этого не сделать, возвращаясь, обязательно найдешь под дворником ветрового стекла квитанцию о штрафе. Впрочем, ее и так можно найти, потому что город Нью-Йорк находился в довольно конфликтных отношениях с федеральным центром, и это несмотря на то, что мэр был республиканцем. Связано это было с какими-то сложными межбюджетными отношениями, а выливалось в то, что копы федеральных учреждений платили штрафы, оставляя машины припаркованными в неправильном месте, в том числе и по служебной надобности. Оставалось надеяться только на корпоративную солидарность копов — что «не заметят» свою машину.

Оставив машину, Мантино и МакДугал влились в плотный поток толпы, текущей к Федерал-Плаза…

Лейтенант полиции слишком долго проработал в полиции и слишком мало в антитеррористической группе, чтобы думать о себе как об агенте. Рикардо Мантино хоть и прожил в Нью-Йорке мало времени, ему этот город всё больше и больше нравился. Удивительно, но в нем концентрировалась какая-то энергия, ее было настолько много, что она буквально била ключом. Эта энергия не была ни доброй, ни злой — она давала каждому то, что он хочет, и каждый мог превращать ее в добрые или злые дела. Это было видно по всему: по автомобильному движению, резкому и нервному, с постоянным использованием клаксона, по пешеходному движению — привычный к вашингтонской неторопливости Мантино не сразу подстраивался под темп движения толпы. В Вашингтоне передвижение с такой скоростью считалось бы почти бегом. Это касалось и общения с людьми — ньюйоркцы были приветливо нетерпеливыми… да-да, точно так. В общем, «если я пробьюсь здесь — я пробьюсь в любом другом месте» ^[24].

В здании полевого офиса ФБР на Федерал-Плаза их встретила тишина: здание было на удивление чистеньким, хорошо обставленным и отремонтированным. Немалую роль тут сыграл Джулиани, бывший прокурор, в течение двух сроков бывший мэром Нью-Йорка и за это время почти полностью преобразивший город. Именно благодаря Джулиани в городе, который длительное время был оплотом демократов, вот уже третий срок мэрское кресло оставалось за республиканцами.

Агент ФБР, который должен был ввести их в курс дела, ждал их на первом этаже.

— Привет, Кайл… — МакДугал протянул руку. — Рик Мантино, мой новый напарник.

Кайл протянул руку и ему.

— Где раньше работали? — прищурился он.

— Заметно? Управление полиции федерального округа Колумбия.

— Почти коллеги, значит. Кайл Бреннан, специальный агент, отдел по борьбе с терроризмом. Пойдемте.

Комната, в которую он их привел на двадцать третьем этаже, видимо, использовалась для допросов. Простой стол, несколько стульев, хорошее освещение, голые, оклеенные пластиковыми обоями стены…

На столе — распахнутый настежь чемодан из дешевых, разложенные рядком вещи — ничего особенного. Чуть в стороне — аккуратная пачка ассигнаций.

— Где его взяли? — МакДугал протянул руку, и агент вложил в нее паспорт в темно-зеленой обложке. — В Ла-Гуардии?

— В КиИЭй ^[25]. Рейс из Бейрута, Люфтганза, со стыковкой в Берлине.

— Откуда узнали про Бейрут?

— Билет сквозной.

— Понятно…

МакДугал передал паспорт Мантино, тот взял, мельком просмотрел.

— Это что — на русском?

— Да. Паспорт подданного персидского монарха. Перса, короче. Мы здесь зачем?

Бреннан пожал плечами.

— По сути, нам не за что его задерживать. Если он вам нужен, забирайте. Если нет, мы его просто выпустим.

— Как его взяли? За что?

— Случайно. Парень, который проводил досмотр, из новеньких. Сам понимаешь, хочется отличиться. Он зацепился за две вещи. Первая — пачка денег в чемодане…

— Сколько?

— Четыре тысячи сто с мелочью.

— И что с того? ^[26]

— Он подумал, что вряд ли человек будет возить деньги в чемодане, ведь давно известно, что с ручной кладью в аэропортах проблемы, она часто пропадает. Второе — его привлекли сами купюры, те, что по сто баксов.

— Можно?

— Да… Отпечатки снимать бессмысленно.

Тем не менее МакДугал обернул руку платком, достал из перетянутой резинкой пачки две купюры достоинством сто долларов каждая, протянул одну из них Мантино. Лейтенант посмотрел купюру на свет, погладил пальцем — водяные знаки и металлическая лента есть, бумага тоже плотная, такая, как обычно используется на печати ассигнаций, рельефный шрифт есть. Вроде как настоящая…