Исток зла

— Да думаю, постоим немного и заведемся.

— Как знаете, — пожал плечами Тихонов. Он хорошо знал этот мир и эти правила и даже сейчас, когда вокруг были только пыль и камни, не задал ни единого вопроса, ни о них самих, ни о задании, которое они выполняли, — тогда мы наверху посидим, посмотрим…

— О, за это спасибо!

…Это было не патрулированием, патрулировать смысла не было, тем более двумя машинами. Они возвращались с задания, в этом случае путь эвакуации по воздуху был признан слишком опасным. В их распоряжении был обычный британский грузовик «Моррис», артиллерийский тягач, бронированный от фугаса и используемый здешним контингентом для того, чтобы закупать провизию у местных. Называлось это чудо «Риджбек» ^[88], специальное транспортное средство. Местные душманы знали этот грузовик и не стреляли по нему, потому что едущие в нем британцы приносили деньги тем, кто торгует в дуканах. А те, кто торгует в дуканах, отстегивали долю «на джихад». Вот и получалось, что колесил этот бронированный грузовичок по местным дорогам, то пустой, то полный — и странным образом ни разу не попадал под обстрел. Как заговоренный. Британцы тоже соблюдали правила игры, использовали его строго по назначению, но когда речь идет о безопасности принца королевской крови, тут все средства хороши.

Уорхол свалился на базе с дизентерией — жестокая, высасывающая человека болезнь, типичная для здешних мест. Остальные были на месте — МакДональд крутил баранку, МакКлюр сидел с принцем в бронированном кузове, О’Доннел стоял за пулеметом в бронированной кабинке, глотал афганскую дорожную пыль и чихал. Наученные горьким опытом долгой и жестокой войны, британцы прикрывали пулеметчика на триста шестьдесят градусов и еще сверху листами брони и толстыми, способными противостоять пулям стеклоблоками. Но от пыли невозможно было прикрыться, поднимаемая бронеавтомобилем пыль просачивалась через стрелковые амбразуры, делая жизнь стрелка просто невыносимой. Некоторые башенные стрелки, ганнеры, спасаясь от пыли, на время движения надевали противогаз.

Принц уже привык к жестокой тряске — когда бронировали грузовик, в подвеску просто добавили два дополнительных листа в рессоры, отчего при движении в кузове трясло немилосердно. Как опытный боец, он уже знал, что перед движением нужно подложить под пятую точку свернутый спальный мешок или коврик, чтобы не так трясло. С самого утра у принца было дурное настроение. МакКлюр не видел в этом ничего необычного, у всех, кто приезжает сюда впервые, в первые недели «ходки» бывает дурное настроение. Потом человек привыкает и принимает всё, здесь творящееся, как норму и даже не хочет отсюда уезжать. МакКлюр знал, что всех вернувшихся из Афганистана на два года лишают избирательных прав — считается, что психика этих людей серьезно подорвана и им нужна реабилитация ^[89].

— Зачем мы здесь, сэр? — вдруг спросил принц после того, как их тряхнуло особенно сильно, чуть не до пробоя подвески.

МакКлюр про себя выругался последними словами.

— В смысле, Ваше Высочество?

МакКлюр надеялся, что принц разгневается — он не любил обращения «Ваше Высочество», но принц не обратил на это внимания.

— Ну, зачем мы здесь? Какого черта нам тут нужно, в Афганистане?

— Вообще-то это наша земля.

— Наша? Тогда почему она не в Содружестве ^[90]? Почему мы не пытаемся что-то изменить?

— А чем мы, по-твоему, здесь занимаемся, сынок?

— Не знаю, сэр. Мы просто сидим здесь, убиваем людей и умираем сами. Мы ведем войну и даже не пытаемся заключить мир.

— Почему не пытаемся? Пытаемся…

— Как пытаемся, сэр? Кто-то что-то сделал для этого мира? Хоть один человек попытался это сделать?

— Мы солдаты, и мы не знаем всего.

— Не знаем. Но видим. И лжем сами себе. Эта дорога — она изрыта минами и фугасами, и никто не пытается ее восстановить. Здесь торгуют детьми, и мы не вмешиваемся! На земле британской короны люди живут, как в Средние века.

— Это не земля Британской короны.

— А почему у русских живут нормально? Почему на русском Востоке нет того, что есть здесь?

— Не суди, не побывав. Там не так уж и спокойно. И русские делают всё, чтобы было неспокойно у нас.

И мы делаем всё, чтобы было неспокойно у русских. Бейрут, Бейрут… страшно даже вспоминать.

— Здесь что-то неправильно, — упрямо повторил принц, — что-то очень неправильно. Надо или воевать — или нет.

«Риджбек» неожиданно остановился, заставив прервать не самый приятный разговор.

— Мак, что там?

— Русские. Две машины.

Чёрт…

Почему остановился МакДональд, майор прекрасно понял. Русские караванщики всегда везли что-то незаконное, чаще всего оружие — предмет первой необходимости в Афганистане. Но британцы старались с ними не связываться, они ходили в караванах, караваны были под прикрытием племенных ополчений. С этими племенами имелись соглашения, и они отвечали за свою землю, не пуская туда душманов и моджахедов ^[91]. Они зарабатывали на жизнь проводкой караванов и, если отнять у них этот заработок, они поднимутся на джихад. Но вот две отставшие от каравана машины можно досмотреть.

И всё-таки Мак совершил ошибку. Не следовало останавливаться, когда с ними принц. Мало ли что…

— Я пошел.

Принц снял с предохранителя винтовку, пересел туда, где сидел МакКлюр, там был стеклоблок — триплекс для наблюдения, и бойница.

— Я прикрою вас, сэр.

— Не вздумай высовываться!

Основной люк десантного отсека в «Риджбеке» был сзади, открыв его, МакКлюр выпрыгнул на землю. Передвинул автомат на груди так, чтобы его было легко схватить и стрелять, ослабил винт, фиксирующий в кобуре пистолет. Пошел навстречу русским.

— Господа, прошу документы.

Один из русских, стоявший у второй машины, повернулся, и МакКлюр застыл на месте.

Перед ним стоял волк.

Он сам был волком, битым и стреляным волком, который давно выслужил себе повышенную пенсию, мотаясь по горячим точкам, он был бит в засадах и неоднократно ранен, он мог выстрелить в кусты просто так, опережая действия засады, он мог чувствовать фугас на дороге каким-то сверхъестественным, помогающим выжить чутьем. За время, пока он прошел путь от капрала-сверхсрочника до майора, он повидал самых разных людей, храбрых и трусов, честных и подлецов, добрых и злых, опасных — и пушечное мясо. Как и любой офицер, тем более инструктор, он научился мгновенно разбираться в людях, понимать, из кого выйдет толк, а на кого не стоит тратить время, с кем нужно пожестче, а с кем жестко не стоит. Он был волком — королем подготовительных курсов САС, обучающим волчат становиться такими же, как он, волками. Но сейчас перед ним был такой же, как он, волк в человеческом обличье.

Он не знал, как его зовут, кто он такой и как он здесь оказался. Просто это был волк. По возрасту даже чуть постарше его, одного с ним роста, одетый в запыленный русский камуфляж без погон и знаков различия. Разгрузка, но автомата нет. Широкий кожаный офицерский ремень и две кобуры на нем, под правую и левую руку. Обе кобуры открытые, выхватить оба пистолета и открыть огонь — секунда, даже меньше. Мак не был уверен в том, что успеет первым. Ни головного убора, ни очков — только тронутые сединой короткие волосы.

Этот — и второй, на самом верху на машине. С оружием. О’Доннел держит его под прицелом, конечно, но может и не успеть.

Нужно было что-то говорить. Но они просто стояли и смотрели друг на друга, не отводя глаз…

— Что произошло?

МакКлюр скосил взгляд и увидел еще одного волка. Молодого, намного моложе первого, но тоже волка, хотя бы по тому, как он двигается, в нем можно было опознать волка. Нет и тридцати, среднего роста, пропитанная потом футболка, грязные руки. У этого, кроме пистолета, есть автомат, висит на боку, под рукой.