Истоки

Бесяш частенько так разговаривал сам с собой, что выдавало в нем человека, который много времени проводит наедине с собой. Ничего плохого я о Борисе сказать не мог, но, конечно, он сильно раздражал этой своей особенностью. Порой мне казалось, что хакер мог едва слышно рассуждать обо всем, что видят его блеклые глаза. Вот и сейчас он заметил раненого бойца, который был одним из тех, кто открыл ворота мобам, и пробубнил:

– Их будто поразил какой-то вирус. Нет, не цифровой, а похожий на ОРЗ. Только это точно не ОРЗ. Повезло, что меня он не задел. Я не хочу умирать.

– Да заткнись ты! – рявкнул на него не выдержавший Кос, клацнув зубами – это грузовик спрыгнул с моста, край которого лежал на земле. – Такие, как ты, так просто не умирают. Я так думаю, что даже после смерти из твоих костей сделают свистульки, которые продолжат бесить людей.

– Отставить, ссору! – громко приказал Спартак, положив «миниган» на задний борт и поливая зверолюдей свинцом.

Кос что-то пробурчал в ответ и затих, а вот Борис продолжал ныть, но так тихо, что мне пришлось изрядно напрячь слух, чтобы расслышать его слова:

– Почему он так со мной? Не любит толстых? Точно. Наверное, он весы по гороскопу... хи-хи.

Тут у меня закончились патроны, и я быстро проговорил, хватая распахнутым ртом воздух:

– Кос, дай пару обойм. Ты же с трупов несколько взял?

– Ага, – выдохнул он, не поворачивая головы и протягивая полный рожок.

– Это все потому, что тебя тянет к добру… чужому, – по привычке пошутил я, перезаряжая оружие.

– Да, точно. У тебя, кстати, берцы какого размера? – так же привычно пошутил он в ответ.

– Не дождешься, – насмешливо огрызнулся я, вновь принявшись истреблять врагов.

Внезапно вторая машина с бойцами охранки, которая следовала за нами, протяжно загудела и заглохла. Она лишь по инерции катилась по дороге и ее скорость падала. Отставшие зверолюди стали догонять, замедляющийся грузовик, а аспиды, чья скорость и так была не маленькой, уже настигли его.

Я ожидал, что Спартак прикажет Ботанику остановиться, и мы поможем нашим товарищам по оружию, но он молча стрелял из «минигана» пока расстояние между двумя машина всё увеличивалось и увеличивалось. А потом уже в таком приказе не было смысла – второй грузовик оказался погребен под тушами зверолюдей – выжить никто не сумел: один лишь боец выпрыгнул из кузова, подвернул ногу, и, хромая, бросился было за нашей машиной, но аспиды быстро превратили его в труп, пузырящийся в дорожной пыли.

Кос сухо прохрипел, словно не пил воды много дней:

– Мы ничем не могли помочь им. Полковник поступил правильно: либо погибли бы только они, либо мы все вместе.

– Ясно, – тяжело обронил я, закусив нижнюю губу и глядя на отстающих мобов.

Грузовик мчался по дороге на максимальной для него скорости, освещая путь одной уцелевшей фарой. Мотор рычал, что есть сил. Вскоре расстояние между нами и врагами увеличилась настолько, что можно было немного расслабить нервы, взведенные до состояния сжавшейся пружины. Полковник устало сел на лавку, прислонился к шатающемуся борту и зажал между ног свое оружие. Луна красиво играла на некоторых участках его блестящей брони, которая делала Спартака в два раза шире против обычного. Сколько же всего напихано в этот костюм? А какой у него вес? Толщина металла?

Полковник почувствовал, что я рассматриваю его и, с едва слышным жужжанием, повернул ко мне голову, защищенную цельнометаллическим шлемом. Я увидел его горящие гневом глаза, которые скрывались за прозрачным визором.

Он яростно проговорил, поймав мой взгляд:

– Мы им за все отомстим.

– Надеюсь, – обронил я, тяжело выдохнув и тоскливо посмотрев в ночное небо, где среди туч сияла полная красноватая луна.

Глава 9

Внезапно Ботаник громко крикнул из кабины грузовика:

— Товарищ полковник, кто-то машет нам рукой слева на обочине дороги. По виду – человек. Остановиться?

— Пока не тормози. Я сам посмотрю, — откликнулся Спартак, ловко перебрался к другому борту и начал всматриваться в темноту.

Я тоже беспокойно глянул туда, не выпуская из рук автомат. Мои, привыкшие к мраку ночи, глаза различили какую-то фигуру, закутанную с ног до головы в черный плащ. Вроде, и правда, человек. Рукой нам машет, словно призывает остановиться. Тут из-за туч вышла луна и осветила обочину дороги. Я увидел ни с чем не сравнимые золотистые волосы, немного выбившиеся из-под глубокого капюшона.

— Товарищ полковник! – быстро произнес я, взволнованным голосом. Он мгновенно обратил на меня внимание. Я многозначительно добавил, строя заговорщицкие глаза: – Это та самая, которая вывела нас из леса.

Спартак тут же понял, кого я имею в виду, и громко приказал лекарю:

– Останови машину возле этой девушки.

– Есть, товарищ полковник, – устало отозвался Паша. Эта ночь нам всем будет сниться в кошмарах.

Грузовик начал замедляться, а потом и вовсе остановился напротив эльфийки. Когда клубы пыли опали, а луна вновь выглянула из-за туч, четверо из шести человек начали изумленно таращиться на лицо Жизеэль, а, точнее, на ее уши. Нет, не четверо, трое, взгляд Чертовки оставался таким же бесстрастным, как и всегда, только Спартак, Ботаник и Борис удивленно округлили глаза хотя полковник уже знал, кого мы встретим, но все же не смог сдержать своего изумления.

Я сам был взволнован не меньше, чем все остальные, но по другой причине. Раз эльфийка решила показаться людям, то у нее явно есть веская причина. Судя по тому, что ее взгляд не покидал моего лица – она тут из-за меня. Видимо, мне откуда-то грозит опасность и Жизеэль продолжает спасать меня, невзирая на то, что ей самой рискованно раскрывать свое существование, ведь люди расскажут о ней в городе и тогда на нее начнется охота. На что она рассчитывает? На заклятие? А если мои товарищи по оружию прямо сейчас убьют ее? Она об этом не думала? Или думала, но осознанно пошла на такой риск ради меня? Ждет, что я ее защищу, если вдруг мои коллеги решать вспомнить старые распри между людьми и эльфами? Странно все это. Странно и подозрительно. Может, Кос прав и за ее помощью мне стоит действительно более весомая причина, чем просто желание щелкнуть по носу старейшин?

Пока я размышлял над всем этим, эльфийка торопливо произнесла, глядя на меня снизу вверх:

– Люди вам нельзя дальше по дорога. Там засада. Надо прятаться, иначе смерть. Я следить за деревня и знать, что происходит вокруг.

– Она еще и говорит, — удивленно протянул Паша, протирая глаза, словно сомневался в том, что это не видение.

– Ты уверена? — спросил я, лег животом на борт и протянул девушке руку.

Она не сразу вцепилась в мою ладонь, а сперва подняла из высокой травы лук и колчан, закинула их в кузов, а уж потом приняла мою помощь и забралась к нам. Тут эльфийка продолжила, не обращая внимания на охреневшие взгляды:

– - Да, уверена. Там большой крот перерыть дорога, а в кустах ждать много звери.

– А вы, собственно, кем являетесь? И почему решили нам помочь? – наигранно озадаченно бросил Спартак, покосившись на меня краем глаза. Полковник делал вид, что не понимает, кто перед ним стоит, тем самым он исключал то, что Жизеэль могла догадаться, что я многое рассказал ему об эльфах, несмотря на ее заклятие.

Жизеэль пробежала внимательным взглядом по лицу Спартака, поняла, что он тут главный и стала объяснять ему, что она последняя из народа альвов, который давно сгинул. Затем эльфийка представилась и сказала, что она совсем недавно поселилась недалеко отсюда, а раньше жила в глубине леса, после чего девушка сообщила, что знает о непонятной агрессии мобов и предположила, что это может быть какой-то вирус. На этом месте Борис Бесяш прекратил бормотать и радостно гугукнул. Меня же ее слова заставили еще больше изумиться. Она так складно лгала, что я сам заслушался, хотя знал правду. Нет, Жизеэль точно не может быть недальновидной малолеткой. Она, бесспорно, умнее, чем я думал. Вон даже плащ нацепила, чтобы ее не узнали соплеменники. Иначе, зачем он ей еще? Замерзла? Так вокруг стоит такая жара, что у меня по вискам течет. Хотя… дело тут еще может быть в том, что она опасалась того, что люди, не разобравшись, сразу же начнут стрелять, только завидев ее, поэтому и накинула плащ. Да, наверное, так и есть. Это подтверждает и ее поведение в лесу, когда Жизеэль хотела обезоружить нас, прежде чем предстать перед нашими глазами.