Истопник

Троцкисты и правые, понятно, не урки. Но шпионы, террористы, диверсанты, изменники Родины, японские военнопленные, немцы, латыши да и масса народу по уголовным статьям – все они работали на стройке-500. От Комсомольска до Советской Гавани. На Дуссе-Алине тоже работали.

Сталин не знает цифр, приведенных выше.

Они для него слишком мелки.

Сталин мыслит масштабами тысяч и миллионов.

Он прикидывает.

И по ресурсам надо завтра же посмотреть. Подбросить Френкелю еще с десяток эшелонов. А может быть, и два десятка… Нет, лучше сотню!

Большое дело социалистических строек возобновляем сразу после окончания войны. Да и фронтовики возвращаются с войны, подтянутся.

Так думает Сталин, рассматривая фолиант энкавэдэшной книги.

Про историю БАМа он знает все. Ну, или почти все. Первыми заговорили о строительстве железной дороги через Сибирь сосланные царем декабристы. Иосифу Виссарионовичу показывали их письма. Потом, спустя несколько десятилетий, князь Кочубей, председатель Русского технического общества, доложил Бунге о предложении заняться необычной дорогой на государственном уровне. Шел 1888 год. Председатель Комитета министров русского правительства Бунге вышел с ходатайством на царя. Царь Александр (Третий) грандиозную идею новой дороги одобрил.

Вот когда впервые началось теоретическое и практическое изучение районов, по которым должна была пройти новая магистраль.

Прошли десятилетия. Революция, Гражданская война…

Развернулись стройки социализма.

Далькрайком партии (Хабаровск) в 1930 году направил в Политбюро обстоятельный доклад «План освоения района БАМ». В документе будущая железная дорога впервые была названа Байкало-Амурской магистралью. А партийцы-сибиряки, примерно в то же время, предложили тянуть железку от Тайшета до самого Николаевска, городка, основанного адмиралом Невельским, в самом устье Амура. Он, городок, был упомянут в предисловии к роману. Тот самый, который сжег анархист Яшка Тряпицын.

Чтобы он не достался японским захватчикам.

Первым начальником Управления строительства БАМа назначили Сергея Мрачковского. Сергей окончил церковно-приходскую школу и земское училище. Вроде бы учился в техникуме. Большевик. Многого добился. Командовал 5-й армией, Приуральским военным округом. В 1927 году остро критиковал курс Сталина. Пришлось посадить… Потом освободили и восстановили в партии. Да ведь сам Иосиф Виссарионович и приказал освободить Мрачковского. Нужны были кадры. Они решали всё.

Но стройка не пошла с самого начала. Не задалась и не заладилась… Слишком много навалили на Мрачковского. Он был неутомим. Побежал в ЦК комсомола, в Наркомат путей сообщения. Требовал людей и техники. Но план по строительству проваливался с треском. Нереальность поставленной задачи стала очевидной и для членов Политбюро.

И тогда Иосиф Виссарионович улыбнулся в свои усы.

Нет таких задач, которые не решали бы коммунисты!

Какие уж тут добровольцы.

23 октября 1932 года Политбюро специальным постановлением передало реконструкцию Трансиба и строительство Байкало-Амурской магистрали Объединенному государственному политическому управлению. Сокращенно – ОГПУ То есть чекистам.

А Мрачковского Серегу, сына политического ссыльного из села Тундра, пришлось расстрелять. Правда, не за провал стройки. Не до конца он разоружился перед партией. Состоял в подпольной организации троцкиста Смирнова, Ивана Никитича. Бывшего наркома почты и телеграфа, одного из лидеров левой оппозиции.

Сколько бессонных ночей они доставили товарищу Сталину!

Сталин смотрит выходные данные книги.

Сдана в производство 3 апреля 1945 года. Подписана к печати 5 июня. Два месяца всего работали! Наверное, дни и ночи напролет. Чуть-чуть ко Дню Победы не поспели. Но все равно – хороший подарок стране. Сколько там? Пятьдесят три с половиной издательских листа. Отпечатано во Владивостоке, в типолитографии газеты «Боевая вахта», на улице Посьетской, 22.

Стоп… Может, ошибка? Правильно – на улице Советской?

Не должны были подпортить такой труд. Подговнять. Русские всегда сами себе портят.

Надо бы у Френкеля проверить.

Завтра же попрошу отправить телеграмму во Владивосток.

Да не попрошу – велю!

Клянусь собакой! Ведь отлично сработали!

По страницам книги играют отсветы языков пламени камина. Иосиф Виссарионович бережно перелистывает тонкие листочки кальки, которыми переложены страницы с уникальными фотографиями и чертежами.

«Клянусь собакой!» – старое, еще с молодости, выражение вождя. Сталин употреблял его как в письмах, так и в устной речи. Выражение восходит к знаменитой Сократовской клятве на суде. Сократ клянется говорить правду. Если же судьи уличат его во лжи, то пусть они признают его врагом, изменником родины. А тело отдадут на съедение собакам.

Так что выражения «враг народа» и «изменник родины» восходят к Сократу. Которого Сталин знал не хуже Платона.

Интересно: у кого-нибудь из сидельцев возникала мысль о том, что изменники родины не они, а сам товарищ Сталин?

Вместе с верными ему членами Политбюро.

Стоит ли верить сегодня в домыслы о примитивности мышления вождя? Сталин обладал определенным интеллектом. Любил русскую классику – Чехова, Толстого. Восхищался Достоевским. Лично следил за творчеством советских писателей. Принял участие в судьбе сына Ахматовой Льва Гумилева, драматурга Булгакова, поэта Пастернака. Последнего просто не разрешил расстрелять: «Не трогайте этого небожителя…»

Великий лирик Пастернак писал стихи о Сталине.

И смех у завалин,И мысль от сохи,И Ленин, и Сталин,И эти стихи.

По свидетельству Корнея Чуковского и Надежды Мандельштам, Пастернак «просто бредил Сталиным». Дело не в раболепствовании. Почти все они, а особенно такие восторженные, каким был Пастернак, жили под высоковольтным напряжением грандиозных свершений революции. К тому же вождь умел влюблять в себя великих гуманистов.

1 января 1936 года в «Известиях» появляются первые два стихотворения, прославляющие Сталина. Их написал Борис Леонидович Пастернак.

Прошли годы. Восьмиклассник Володя Высоцкий написал свое первое стихотворение 8 марта 1953 года. На смерть И. В. Сталина.

Там были такие строчки:

Я клянусь: буду в ногу идтиС дружной, крепкой и братской семьей,Буду светлое знамя нести,Что вручил ты нам, Сталин родной.

Так было… И нам от этого не откреститься.

Пастернак восхищался величием похорон Сталина.

Когда-то он сам наблюдал, из окон своей квартиры, как Иосиф Виссарионович пешком шел из Кремля за гробом застрелившейся Надежды Аллилуевой.