Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг.
Шрифт:
Разобравшись в причинах основных пробелов в организации учебного процесса, Иван Логинович представил в Адмиралтейств-коллегию доклад с конкретными предложениями по проведению реформы учебного заведения. В итоге Голенищеву-Кутузову удалось включить в проект обновленного Устава Морского корпуса специальный параграф, четко регламентирующий юридические права и обязанности директора, штаби обер-офицеров.
Теперь руководитель корпуса практически освобождался от мелочной опеки Адмиралтейств-коллегии и мог оперативно принимать те или иные самостоятельные решения по руководству учебным заведением без предварительного соглашения с вышестоящей инстанцией. Согласно новому Уставу, все ротные оберофицеры должны были иметь не только необходимый опыт и знания морского дела, но и ориентироваться в науках и свободно
В строевом отношении кадеты и гардемарины по-прежнему подразделялись на три корпусные роты. Согласно новому Уставу, теперь каждая учебная рота имела свои персональные знамена и музыку. Первой роте вручили белое знамя с изображением государственного герба, а на желтом штофном знамени второй и третьей рот был изображен герб Морского корпуса.
При окончательном редактировании обновленного Устава Голенищеву-Кутузову впервые удалось включить специальный параграф об учреждении при Морском корпусе собственной учебной флотилии. Согласившись с мнением Ивана Логиновича, Адмиралтейств-коллегия постановила: «За весьма полезное иметь при Корпусе трехмачтовую яхту, которая могла бы ходить в море до Красной горки, в том предположении, что гардемарины, которые за малым отправлением кораблей в кампанию на берегу остаться должны, а также кадеты, обучившиеся до навигацких наук, могли, не проводя втуне летнего времени, у пристани обучаться на этой яхте, на которой, кроме тяжелой работы, должны они сами все делать и парусами управлять под командою корпусных офицеров». Яхту Адмиралтейств-коллегия обещала построить и снабдить всем необходимым за свой счет и для «тяжелых работ» укомплектовать ее командой из опытных матросов.
Внутренний распорядок Морского шляхетного кадетского корпуса строго регламентировался. Жизнь кадетов и гардемаринов была сходна с четко отлаженным механизмом, действующим по сигналу барабана. Барабанный бой заставлял их просыпаться в 6 утра и против всякого желания оставлять зимой, ежась от холода, свои далеко не мягкие, но теплые постели. Барабанная дробь укладывала их поневоле в постели в 9 часов вечера. Этот же трескучий барабанный сигнал извещал в половине первого проголодавшихся воспитанников об обеде, а в 8 часов вечера – об ужине. Подобный режим, по мнению директора и офицеров-воспитателей, приучал будущих морских офицеров к безоговорочной воинской исполнительности и дисциплине.
Занятия в Морском корпусе проходили тогда в две смены: с 7 до 11 утром и от 2 до 6 пополудни. Причем в первой половине дня воспитанники, как правило, изучали наиболее сложные науки, требующие особого напряжения и внимания (математика и некоторые морские науки). Вечером учебное расписание обычно включало «словесные науки» и некоторые морские предметы. Подобный разумный принцип составления учебного расписания в корпусе просуществовал почти до начала XX века.
Офицеры-воспитатели, в зависимости от природных способностей и прилежания своих подопечных, делили кадетов на две группы. Входящие в первую группу – «теористы» – достигали значительных высот в обучении, осваивали высшую математику, астрономию, теоретическую механику и теорию кораблестроения. Лучшие из них пользовались в среде однокурсников уважением и наделялись кличкой «зейман» (морской человек). Они впоследствии нередко становились знаменитыми флотоводцами, адмиралами, мореплавателями и первооткрывателями неизвестных территорий, островов и морей.
Вторая группа воспитанников наделялась прозвищем «астрономы», ибо они были способны овладеть лишь основами морской навигации и астрономическими сведениями, необходимыми для кораблевождения. Эта более многочисленная категория выпускников Морского корпуса обычно составляла основу отечественного флота – опытных практиков и отличных командиров боевых судов.
Кадеты, достигшие в корпусе совершеннолетия, могли сократить период обучения и раньше своих товарищей получить офицерский чин. Для этого воспитанники обычно изъявляли желание стать корабельными артиллеристами – констапелями морской артиллерии. По личным просьбам их обычно охотно переводили в особый
артиллерийский класс при Морском шляхетном кадетском корпусе. Получив довольно скромные научные сведения по новой избранной ими специальности, через год они производились в офицеры морской артиллерии.Обязательные корпусные экзамены проводились через каждые 6 месяцев обучения. Их прием теперь осуществляла специальная комиссия в составе классного инспектора, его помощника, учителей и корпусных офицеров-воспитателей.
Ежегодные выпуски из Морского корпуса становились праздником для всех и проходили торжественно. Вручение выпускникам офицерских патентов производилось на специальном заседании Адмиралтейств-коллегии. Вместе с офицерским дипломом выпускникам вручалась на экипировку денежная сумма в размере 20 рублей.
После злополучного пожара в мае 1771 года корпус перевели в Кронштадт и разместили в так называемом Итальянском дворце, помещения которого совершенно не были приспособлены для учебных целей. Комнаты и залы особняка, небольших размеров, не позволили должным образом разместить в них учебное оборудование, классные и жилые помещения. Строение требовало ремонта.
При Петре I итальянские мастера возвели для князя Меншикова большой дом с крытыми галереями и бессчетными окнами, отражавшими облачное кронштадтское небо. Дворец назвали Итальянским. Когда светлейшего князя сослали, дворец передали казне, как и все богатства, конфискованные у любимца Петра Великого.
Казенный глаз – не хозяйский глаз: Итальянский дворец действительно значительно обветшал. Ветер продувал его насквозь. Он пропах мундирным сукном и амуницией. В бывшей островной резиденции Меншикова теперь квартировало 5 рот, без малого 600 воспитанников Морского шляхетного кадетского корпуса.
Директор корпуса И.Л. Голенищев – Кутузов остался в Петербурге, обремененный многочисленными должностями и возложенными на него дополнительными государственными обязанностями. В Кронштадте военно-морским учебным заведением управляли его заместители по строевой и учебной работе: «штатный подполковник» Шубин, его заместитель «майор» Голостенов и инспектор классов Григорий Андреевич Полетика – один из образованнейших людей того времени.
Директор Морского корпуса в Кронштадте бывал крайне редко и по возвращении в Петербург пытался кое-что сделать или похлопотать о нуждах вверенного ему учебного заведения. Ему удалось вытребовать из казны довольно значительную денежную сумму на переоборудование помещений дворца в Кронштадте под учебные классы и лаборатории, на приобретение сгоревших в пожаре учебных приборов, учебников и книг. В Кронштадте вновь стал ощущаться недостаток хороших педагогических кадров. Раньше в Петербурге в Морском корпусе охотно вели занятия известные профессора столичной Академии наук и опытные педагоги других учебных заведений. После пожара маститые ученые и преподаватели не пожелали перебраться на остров Котлин.
В Кронштадте, также как и в Петербурге, воспитанники корпуса в летнюю навигацию распределялись по кораблям для морской практики. Гардемарины и старшие кадеты, в том числе и артиллерийские, совершали регулярные учебные плавания, или, как их тогда называли, «морские кампании».
В эти дни каптенармусы раздавали столовые приборы, кастеляны – белье. Кадеты выглядели именинниками. Итальянский дворец утихал. Кронштадт тоже. В так называемых губернских домах (их строили при Петре за счет губерний) пустели офицерские квартиры. Из Морского собрания, заведенного совсем недавно, больше не доносилась музыка. Гремела музыка пушечных салютов.
Практика не была прогулкой. На вахте не вздремнешь, как случалось на уроках. И не угреешься на палубе, как в спальном покое. На ходу и на якоре все зимнее, книжное оборачивалось явью. Явь поражала новизной и своей необычностью. Одни пугались будущего, другие ему радовались. Но тем и другим в море приходилось довольно тяжко.
Младшие кадеты вывозились летом в корпусной военный лагерь, расположенный неподалеку от Нарвских каменных городских ворот, в начале Петергофской першпективы (сейчас на этом месте находится Морской госпиталь). В лагере их обучали «ружейной экзерциции, пальбе и фронтовым приемам». По возвращении из лагеря в корпус оружие, боеприпасы и вся амуниция сдавались в арсенал, а воспитанники вновь приступали к занятиям.