Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг.
Шрифт:
Пятерки, организованные Союзом казачьих войск в Петрограде, стали прибывать в Новочеркасск уже в начале ноября 1917 года. Здесь собирались офицеры, юнкера, кадеты и гардемарины Морского училища…»
Из прибывших сформировали юнкерский батальон, причем последний взвод этой первой воинской части белой Добровольческой армии укомплектовали исключительно моряками – кадетами и гардемаринами бывшего Морского кадетского корпуса.
25 ноября 1917 года юнкерский батальон и полусотня Донского военного училища погрузились в вагоны и направились в Нахичевань. На подъезде к городу воинский эшелон обстреляли перешедшие на сторону красных солдаты 223-го запасного пехотного полка. Завязался бой, юнкера, гардемарины и кадеты участвовали в штыковых атаках, в одной из них полностью погиб взвод капитана Донского, состоявший из кадетов Одесского и Орловского военных корпусов. Найденные потом тела мальчиков были буквально изрешечены солдатскими штыками. 4-й взвод
Так жизнями мальчиков-кадетов и гардемаринов Морского корпуса и кровью других русских детей – кадетов сухопутных корпусов – тогда добыли победу в первом бою регулярной белой Добровольческой армии.
В конце ноября 1917 года генерал М.В. Алексеев поручил капитану II ранга В.Н. Потемкину сформировать морскую роту из числа прибывших в Ростов морских офицеров, кадетов и гардемаринов Морского училища. Личный состав юнкерского батальона и его 4-го морского взвода наградили за нахичеванский бой Георгиевскими крестами.
30 января 1918 года морская рота в составе Кавказского сводного дивизиона защищала Батайск от подразделений наступавшей дивизии красного главкома Сорокина. В этом неравном бою рота потеряла половину своего личного состава.
В течение 1918-1919 годов, при атамане А.М. Каледине на Дон из Петрограда прибыли адмирал А.А. Кононов и его сын – капитан I ранга И.А. Кононов, адмирал С.С. Фабрицкий, адмирал Степанов, капитан I ранга А.Н. Заев, капитан II ранга Бодиско, инженеры-механики Щепотьев и Герасимов, старшие лейтенанты Соловьев, Селезнев, Елкин, Коженков и Медведев, лейтенанты Шестаков, Кунаков, Киашкин, Поздеев, Чехов и другие офицеры флота, гардемарины и морские кадеты.
В 1918 году военно-морское Управление Добровольческой армии сформировало несколько военных подразделений на Дону. Первой организовали Донскую флотилию. Речные пароходы оснастили 3-дюймовыми орудиями и пулеметами. Самоходные баржи, оснащенные корабельными орудиями, снятыми с бездействующих военных судов в Севастополе, превратили в плавучие артиллерийские батареи. Флотилии поставили задачу очистить все порты Азовского моря от большевиков. Эту задачу она выполнила. В Таганроге учредили Управление портов Азовского моря и Управление морской тяжелой артиллерии. Командиром Таганрогского порта был назначен адмирал Степанов.
Моряки под руководством капитанов I ранга Я.И. Подгорного и И.А. Кононова, оснастив 6-дюймовыми орудиями бронепоезда, успешно действовали в составах Донской и Добровольческой белых армий. Особенно успешно сражался бронепоезд «Адмирал Непенин», который под командой старшего артиллерийского офицера линкора «Слава» капитана II ранга В.Н. Маркова вывел из окружения двухтысячный отряд дроздовцев. Однако тот же бронепоезд 15 ноября под командой артиллерийского офицера линкора «Златоуст» старшего лейтенанта А.Д. Макарова попал в засаду и его уничтожил красногвардейский отряд у разъезда Базовое. Погибли почти все гардемарины и кадеты, входившие в состав его команды. В расположение Добровольческой армии удалось пробиться лишь старшему лейтенанту Н.Р. Вирену, гардемарину Петру Поплавскому и кадету Всеволоду Гусеву.
На соседнем участке фронта действовали бронепоезда «Единая Россия», «Дмитрий Донской» и «Князь Пожарский», в их командах числились офицеры флота и воспитанники Морского корпуса.
В приказе донского атамана генерала А.П. Боглаевского по поводу участия моряков в боевых операциях говорилось: «Правильно организованные морские части на Дону, спаянные железной дисциплиной, во время общего наступления на север разбросались по всему югу России, где донские кадры были тем ядром, тем скрепляющим цементом, на котором, как на прочном фундаменте, быстро создавались новые морские организации. Морская тяжелая артиллерия развернулась в отдельный корпус, а Донская и Азовская флотилии – в речные силы России.
Я, как атаман Всевеликого Войска Донского, горжусь славной работой моряков».
Как уже упоминалось, осенью 1917 года кадетские роты Морского корпуса распустили по домам, а роту старших гардемаринов перевели в Отдельные гардемаринские классы, к «черным» гардемаринам (в отличие от воспитанников Морского училища они носили не белые, а черные погоны; отсюда и пошло – «черные» гардемарины). Морское ведомство Временного правительства тогда полагало, что слияние «белых» и «черных» гардемаринов позволит политически оздоровить дворянских детей из Морского корпуса в среде разночинной молодежи Отдельных гардемаринских классов.
Положение на фронтах мировой войны вынудило
администрацию морского учебного заведения Петрограда провести учебное плавание гардемаринов не на Балтике, а на Дальнем Востоке. Руководителем морской практики назначили капитана I ранга М.А. Китицина, офицера с героическим военным прошлым, награжденного за храбрость золотым оружием и Георгиевским крестом.Учебный отряд судов, сформированный во Владивостоке, состоял из вспомогательного крейсера «Орел» (им тогда командовал выбранный матросами старший лейтенант М. Афанасьев) и двух миноносцев – «Бойкий» и «Грозный». В отряде существовал свой ревком, фактически командовавший походом. В учебное плавание из Владивостока вечером 12 ноября 1917 года ушли 280 гардемаринов, 20 офицеров и 300 матросов. Известие об Октябрьском перевороте в Петрограде руководитель учебной морской практики капитан I ранга Китицин получил в порту Гонконга. Среди матросов начались беспорядки и активная подготовка к захвату учебных судов. Офицеров практически отстранили от командования. Матросами исполнялись только приказы судового комитета, на чью сторону перешли «черные» гардемарины Петр Гуркало, Федор Дажин и Иван Кожанов. Под их влиянием команда стала с подозрением и недоверием относиться к большинству офицеров и «белых» гардемаринов. По мнению командира учебного судна «Орел», «эти гардемарины были присланы кем-то специально все портить!»
18 ноября несколько «белых» гардемаринов и офицеров собрались в японском ресторане «Москва», открыто провозглашали монархические тосты, а под занавес – даже спели царский гимн. На следующий же день решением судового комитета офицеров и гардемаринов, посетивших ресторан, матросы арестовали. Их решили под конвоем отправить во Владивосток в ревтрибунал. Однако ночью командир вызвал на крейсер японских жандармов, и они не только освободили арестованных, но и помогли им скрыться. Возмущенные члены судового комитета вынесли постановление об отдании под суд Владивостокского ревтрибунала командира крейсера «Орел» старшего лейтенанта Афанасьева и морских офицеров, виновных в пропуске на русский корабль вооруженных иностранцев, освободивших врагов Советской республики. Председатель судового в комитета в категоричной форме даже потребовал от командира изменить курс и вернуться во Владивосток. Вестовые донесли капитану I ранга Китицину, что при уходе из Гонконга в открытом море произойдет открытый матросский бунт. Планами судового комитета предусматривалось выбросить за борт часть офицеров и гардемаринов, а командира корабля Афанасьева и руководителя учебной морской практики Китицина матросы собирались передать во Владивостоке в ревтрибунал.
Узнав об этом, капитан I ранга Китицин срочно связался с русским послом в Лондоне через военно-морского агента в Японии контр-адмирала Б.П. Дудорова и получил разрешение первому нанести заговорщикам упреждающий удар при поддержке английских боевых кораблей, стоявших на якоре в бухте Гонконга.
Утром 25 января 1918 года корабли учебного отряда блокировали английские крейсера. На «Орел» прибыл русский консул В. Эйтинген. Посты у арсенала, складов и ружейных пирамид заняли 40 вооруженных гардемаринов. Команду построили на верхней палубе, и консул зачитал бумагу, по которой все революционные нововведения отменялись. Не желавшим подчиняться решению предложили вернуться во Владивосток на английском вспомогательном крейсере. Матросы бросились к хранилищу оружия, но их встретил вооруженный караул из гардемаринов и офицеров. Председатель судового комитета вынужден был сдать командиру «Орла» ключи от артпогребов и складских помещений с оружием.
К вечеру того же дня на трех кораблях Учебного отряда из личного состава нижних чинов остался только один матрос. Вместе с матросами, списанными с кораблей Учебного отряда, в Россию возвратился и «черный» гардемарин Иван Кожанов. Подозрения командира вспомогательного крейсера «Орел» о его неблагонадежности и причастности к работе большевистской организации на корабле оказались не напрасными. Гардемарин с 1917 года являлся активным членом РСДРП.
Головокружительна и трагична морская карьера этого человека. Ровно через год после неудачного военного переворота на крейсере «Орел» 22-летнего Ивана Кузьмича Кожанова назначили начальником военно-морских отрядов Волжско-Каспийской флотилии. Его усилиями и талантом, по существу, сформировали тогда первое в нашей истории регулярное соединение морской пехоты. Через 2 года, после разгрома Врангеля, в феврале 1921 года, 24-летнего моряка Реввоенсовет назначил командующим морскими силами Балтийского моря. И наконец, в 1938 году по ложному доносу арестован командующий Черноморским флотом, член Военного совета РККФ, флагман II ранга Иван Кузьмич Кожанов, ему предъявили стандартное для того времени обвинение в измене Родине и «в преступной связи» с одним из руководителей «военного заговора» – Тухачевским. 28 августа 1938 года его расстреляли. Позже в беседе с адмиралом Кузнецовым маршал Ворошилов спросил, знает ли он Кожанова, и, получив утвердительный ответ, довольно определенно сказал: «Я не думаю, чтобы он был врагом народа».