Исторические районы Петербурга от А до Я

В 1886 г., используя рельсы конки, до Мурзинки пошел поезд паровой городской железной дороги. Проект продления ее до Рыбацкого не поддержало правление Императорской карточной фабрики, и его не осуществили.

«Домик Василия Шелгунова» на Ново-Александровской ул., 23, ныне – историко-краеведческий музей «Невская застава». Фото автора, февраль 2010 г.

«По воскресным и праздничным дням вагоны Невской пригородной конки до невозможности переполнены, – сообщал в мае 1904 г. репортер „Петербургского листка“. – На остановочных пунктах публика, не дожидаясь выхода других пассажиров, стремится в вагоны, не обращая внимания на упрашивания кондукторов. Между пассажирами происходят столкновения, которые иногда разрешаются кулачной расправой. На крутых заворотах поезда стоящие пассажиры часто не успевают ухватиться за привешенные к потолку ремни и падают или цепляются за головы и плечи соседей. Злосчастные труженики-кондукторы, как акробаты, ежеминутно вбегают на империал вагона и с неимоверными усилиями протискиваются сквозь стеной стоящую публику. Этой давкой успешно пользуются карманники».

В одном из путеводителей по Петербургу середины 1910-х г. как о большой диковинке рассказывалось о паровом трамвае, дополняющем разнообразие способов передвижения столицы. «Он связывает с центром города часть столицы, прилегающую к Александро-Невской лавре, и следующие за последней районы и окраины города, – говорилось в этом издании. – Следуя по левому берегу Невы, паровой трамвай проходит фабричную часть Петрограда и, продолжая путь далее, выходит из черты города и вступает на территорию Петроградского уезда. Весь маршрут длится более полутора часов и подразделяется на 4 тарифных участка с платой за каждый участок внутри вагона 5 коп., снаружи (на империале) – 3 коп.».

Открытие в августе 1926 г. памятника Ленину перед Невским заводом (бывшим Семянниковским), получившим в1922 г. имя Ленина. Это один из первых памятников вождю мирового пролетариата не только в нашем городе, но и во всей стране

После революции вместо паровика пустили трамвай: торжественное открытие трамвайной линии за Невскую заставу, построенной силами безработных, состоялось в 1922 г. До сих пор на проспекте Обуховской Обороны можно кое-где встретить давние столбы с ажурными украшениями вверху. Это тоже историческая реликвия старой Невской заставы…

Как выглядела в XIX в. Невская застава, можно представить по «домику Василия Шелгунова» на Ново-Александровской ул., 23, недалеко от Речного вокзала. Сотни таких построек были снесены во время реконструкции района, и этот бы постигла та же участь, если бы не его славное революционное прошлое – шелгуновское и ленинское. В 1967 г. здесь, к столетию со дня рождения Василия Андреевича Шелгунова, активного деятеля ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», по инициативе группы старых большевиков открыли общественный музей революционной истории Невской заставы.

Население Невской заставы составляли главным образом рабочие расположенных здесь заводов. Об их тяжелой доле хорошо известно. А вот о «труде приказчика за Невской заставой, напоминающего каторжника, прикованного к тачке», известно гораздо меньше.

«С введением дешевого железнодорожного тарифа население Невской заставы учетверилось, число торговых заведений также значительно возросло, – говорилось в „Петербургском листке“ в феврале 1904 г. – В то время, когда местное рабочее население отдыхает, труд приказчика увеличивается. Особенно тягостна судьба приказчика мелочных лавок и их подручных. Измотавшись за целый день, они, ложась спать в 12 часов ночи, поднимаются в 5 часов утра. В силу долгими годами установившегося обыкновения приказчики не смеют в присутствии „самого“ присесть отдохнуть, иначе это будет хозяином истолковано в смысле лености и неуважения к его особе… Приказчики не знают покоя и работают исключительно для пользы хозяина».

Зато если уж гуляли за Невской заставой – так на славу, на широкую ногу, не зная практически никаких преград и стеснений. Настоящий карнавал наступал в здешних краях на масленицу. «Шлиссельбургский проспект от Невского завода до Мурзинки превращается в „заневское корсо“, – иронизировал современник, – беспорядочное движение, крик-гам, шальная гоньба лошадей, масса сквернословящих пьяных».

Обитатели Невской заставы жаловались на постоянный рост цен на жилье и на предметы первой необходимости, на ненасытные аппетиты лавочников и на непомерную дороговизну. И этот факт – вовсе не обличительные тирады из книг советского времени, посвященных невыносимой жизни пролетариата, а из достаточно непредвзятого источника – неоднократно уже упомянутой газеты «Петербургский листок». Вот что говорилось в ней, применительно к Невской заставе летом 1903 г: «Местные пауки-лавочники взбили на все необычайные цены… Вследствие чрезвычайно высоких цен на мясо и рыбу большинство рабочих, особенно фабричных, питаются впроголодь луком, накрошенным в квас, с прибавкой растертых двух-трех картофелин. Мелочные лавочники, расплодившиеся за последние годы в неимоверном количестве, вечно жалуются на упадок торговли, а между тем время от времени открывают в разных пунктах Невской заставы лавку за лавкой или строят доходные дома.

Товар у них в большинстве случаев берется в долг „на книжку“, то есть в кредит под письменную расписку, в которой говорится: „обязуюсь деньги платить всегда исправно, книжку же я должен иметь всегда у себя в сохранности, в случае же книжка будет мною утеряна, то я обязуюсь заплатить, сколько будет с меня потребовано, без всякого с моей стороны спора и прекословия…“

Помимо дороговизны и самое качество товара не всегда отличается свежестью. Иногда попадаются „деликатесы“, способные вызвать тошноту даже у человека с неразборчивым желудком… Здесь также прочно привилась система покупки вещей в рассрочку. Рабочий люд, прельщаемый возможностью приобрести якобы хорошую вещь в рассрочку, на самом деле покупает гниль-дрянь и, кроме того, втягивается в непосильные долги».

Любопытной стороной жизни Невской заставы являлись… пиратские набеги. «За Невской заставой издавна развит „пиратский“ промысел, – говорилось в августе 1904 г. в „Петербургском листке“. – Кражи с барок якорей и канатов – обычное явление… Глубокой ночью, в непроницаемую темень, когда утомленный тяжелой работой дозорщик мирно похрапывает на своем наблюдательном посту, пираты, обычно вдвоем, на легком челноке, беззвучно подгребая веслами, подплывают к барке. Пока один „сдерживается на веслах“, другой в этой время „тимонит“ якорь или „завоз“.

„Завозом“ называется смотанный в несколько рядов толстый якорный и причальный канат. Случается, что проснувшийся страж поднимает тревогу. Тогда пират с ловкостью обезьяны спрыгивает в челнок, и „товарищи“ в несколько взмахов весел мгновенно скрываются в темноте. Будучи пойманы, они отчаянно отбиваются, нередко пуская в ход ножи…»

У пиратов существовали свои покупатели награбленного, а вырученные от продажи ворованного имущества деньги делились по числу участников пиратской «коммуны», принимавшей участие в грабеже. Очевидцы констатировали, что в этой категории преступников почти не наблюдалось предательства, поскольку каждый пират был материально заинтересован в общем деле.

Боролась с пиратством речная полиция. Как правило, по ночам производились массовые облавы. Однако одолеть невских пиратов лихими полицейскими наскоками не удавалось. Более того, год от года их деятельность становилась все более дерзкой и наглой, а паника, которую они наводили на коммерсантов и торговцев, ширилась все больше и больше.

«В последнее время на Неве участились и приняли систематический характер грабежи и покражи с судов, сопровождающиеся нападением злоумышленников, вооруженных ножами, кинжалами и даже огнестрельным оружием, на судовых рабочих», – сообщал петербургскому губернатору летом 1913 г. начальник правления столичного округа путей сообщения.

«Деятельность речных пиратов на всем пространстве реки Невы далеко перешла за пределы терпимого, – вторил председатель столичной Лесной биржи. – Пираты в настоящее время не довольствуются уже кражами снастей, цепей, якорей, дров и леса с судов во время их буксировки или стоянки на Неве, но даже переходят к вооруженному грабежу, который в последнее время завершился гибелью рабочего, убитого пиратами за ослушание».

Прошли революции, сменились эпохи, а невское пиратство как явление продолжало свое существование. Замечательный ленинградский поэт и прозаик Вадим Шефнер в «Записках зубовладельца» вспоминал, как в начале 1930-х гг. ему однажды довелось лицом к лицу столкнуться с этими темными личностями.