Истории для кино
Шрифт:
– Не зря учился, пацан, освоил!
Лёдя достает из кармана поверженного здоровяка деньги и отдает их парнишке-победителю предыдущей схватки. Мишка презрительно усмехается:
– Телячьи нежности!
Душа Лёди тянулась в искусство – хоть где-нибудь, хоть как-нибудь. Кроме редких выступлений с Фуней в «Иллюзионе», он играл и пел просто на улице – на углу Дегтярной и Спиридоновской. И даже порой получал гонорар – благодарные слушатели вели артиста в персидский магазин и угощали пахлавой с разными сиропами.
Кроме того, чудаковатый парикмахер
А еще одной концертной площадкой Лёди был берег моря. Там собирались рыбаки бригады старика Михайлы, с которым Лёдя подружился, когда помогал отправлять ялики с едой и питьем для потемкинцев. Он пел рыбакам простые народные песни, и не было на свете более благодарных слушателей. Иногда рыбаки брали его с собой в море. Однажды это чуть не кончилось плохо…
На море – шторм. Волны швыряют рыбацкую шаланду, в которой – старик Михайла и Лёдя. Юноша довольно умело управляется со снастями.
Но ветер относит лодку от берега. Рыбаки гребут, что есть сил. И Лёдя – наравне. Тяжелый невод, висящий за бортом, заваливает шаланду набок. Лёдя, бросив весло, перебирается к накрененному борту и ножом отсекает канат невода. Лодка выравнивается. Но высокая волна смывает Лёдю за борт. Следом бросаются двое рыбаков.
На берегу рыбаки откачивают Лёдю, он отплевывается фонтанчиками воды. Потом все, бессильно раскинувшись на песке, лежат вокруг костра. Один из рыбаков вздыхает:
– Эх, справный был невод!
Лёдя виновато глядит на него. А Михайла урезонивает:
– Не гневи бога! Лучше спасибо скажи юнаку! А невод новый сплетем, раз все живые.
Лёдя благодарно улыбается. Старик ерошит его вихры:
– Чтой-то ты, юнак, давно нам не спивал? Давай мою любимую!
И Лёдя запевает.
Раскинулось море широкоИ волны бушуют вдали,Товарищ мы едем далеко,Подальше от нашей земли.Дубленные всеми ветрами лица рыбаков светлеют, они подсаживаются теснее к костру, слушая Лёдю.
Не слышно на палубе песен,И Красное море шумит.А берег суровый и тесный.Как вспомнишь, так сердце болит…Однако и училище Файга требует своего времени. Лёдя тоскует за партой.
Директор Файг, мерно расхаживая по классу, сообщает:
– Наше училище – это место, где студенты хотят учиться…
– Ага! Особенно – я! – шепчет Лёдя соседу Никитке.
Директор бросает на него острый взгляд и продолжает:
– Кто не учится, никогда не станет хорошим инженером,
врачом или коммерсантом. И заблуждается тот, кто думает, что в жизни его ждут одни розы…– Не только Розы, а еще Мани и Кати! – шепотом комментирует Лёдя.
Соученики хихикают. Файг вдруг разворачивается, хватает Лёдю за ухо и вытаскивает из-за парты. От неожиданности и боли Лёдя вопит и непроизвольно тоже вцепляется в ухо Файга. Теперь вопит директор. Так они дружно и вопят, выкручивая друг другу уши, – к веселью и ужасу студентов.
Чуть позже Лёдя понуро спускается по широким мраморным ступеням училища, выходит во двор. А в окне первого этажа, как в раме, торчит гневный директор Файг.
– И запомните, господин Вайсбейн: за двадцать семь лет существования моего училища из него не был отчислен ни один студент! Вы, Вайсбейн, – первый, запомните!
Лёдя останавливается и кричит на весь двор:
– Это вы запомните: я всегда буду первый!
Печально бредет Лёдя по городу. Разнообразные оркестры, как обычно, играют на бульваре, но Лёдя их не слышит.
Он спускается к морю, сидит на песке, уныло глядя на белые паруса вдали. Потом вдруг вскакивает и с каким-то отчаянным азартом начинает делать стойки, крутить сальто, ходить колесом на руках, кувыркаться… Из последнего полета он приземляется у ног плотного усатого мужчины. Тот стоит, широко расставив ноги, уперев руки в бока.
– Извините! – вскакивает Лёдя.
– А ну, еще кувырок, – предлагает усатый. – Только группируйся плотнее…
Лёдя растерян. Усатый властно берет Лёдю за бока:
– Давай крутану и подстрахую…
– А вы кто? – вырывается Лёдя.
Усатый показывает большим пальцем себе за плечо. Там наверху – цирковой шатер.
– Вы из цирка? Здорово! Я тоже хочу в цирке работать!
– Так за чем дело стало? Данные у тебя есть. А нам как раз акробата не хватает.
– Да я не могу… Меня из училища выперли…
– Так если выперли, зачем твоему батьке лишний рот? Короче, мы завтра – на гастроли. Надумаешь, приходи – цирк Бороданова. Спросишь меня.
– А как спросить?
– Так Бороданова же! – удивляется усатый.
В доме Лёди – жуткий скандал.
– Вэйзмир, какой позор! Он таки будет на большой дороге! – стонет папа Иосиф.
– Нет, его даже на большую дорогу не возьмут! – уверяет мама Малка.
– Сколько сил стоит папе платить за училище! – возмущается брат Михаил.
– Теперь не надо платить, – ворчит Лёдя.
– А кормить тебя все равно надо, – замечает сестра Клава.
Мама Малка приказывает:
– Короче, Йося! Иди к господину Файгу, проси, умоляй! Завтра же утром иди…
Но Лёдя перебивает:
– Завтра я уезжаю!
Родственники на миг замирают. А потом кричат наперебой:
– Что? Как уезжаешь? Куда?
На все эти вопросы Лёдя дает один ответ:
– Я уезжаю на гастроли с цирком!
Ошарашенные родственники опять умолкают, беспомощно переглядываются.
– Ты будешь в цирке клоуном? – язвит брат Михаил.
– Нет, акробатом, – серьезно отвечает Лёдя. – Но могу и клоуном.