Истории города Ф.
Шрифт:
Весь город словно окутался в серебристую вуаль. Летний ветерок осторожно качал это паутинное покрывало, и солнце играло на нем тысячами маленьких блёсток.
Кто-то радовался и смеялся, пытаясь поймать кружево на пальце. Дети бегали за паучками, крича:
– Они летят! Они ищут дом!
Другие слегка смущенно вытряхивали паутину из рукавов или из газет. А кто-то просто останавливался и смотрел вверх, ловя мимолётное мгновение в его самом прямейшем смысле!
Было в этом всём что-то очень осеннее: одновременно хрупкое и прекрасное, неудобное и волшебное.
Город Ф. ещё долго
И хотя паутинки исчезли, словно растворились в утреннем тумане, осталось ощущение, что мир немного изменился. Стал более мягким. Тоньше. Более чувствительным.
И каждый год, когда опадают первые желтые листья, кто-то обязательно скажет:
— А помнишь, как тогда… летело кружево? Жду с нетерпением. Снова!
Маленькая тайна, живущая в воде
В городе Ф., среди сотен светящихся окон, есть одно совершенно неприметное. Третий этаж, старый дом с лепниной, немного облупленный подоконник, несколько вазонов. А среди них небольшой аквариум.
В нем живет золотая рыбка.
На первый взгляд – обычная. Хвост веерообразный, глаза немного удивлены и выпуклы, как у всех рыб. Она молча плавает из стороны в сторону, иногда замирает в лучах солнца, пробивающихся сквозь оконное стекло.
Но правда в том, что она совсем не обычная. Просто никто об этом не знает.
Эта золотая рыбка – не из магазина, не с базара и даже не из бабушкиной банки. Она — из Потустороннего Озера, открывающегося только раз в сто лет где-то в высокогорье. И она видит сны. Не свои – чужие. Всех проходящих под окном.
Каждую ночь, когда город Ф. затихает, рыбка вглядывается сквозь стекло в темноту — и видит сны обитающих рядом людей. Она видит, как ребенок мечтает о корабле с парусами, как старенький профессор хочет еще раз услышать голос жены, как девушка из кафе боится начать писать свою первую книгу.
И она посылает им лёгкий всплеск в ответ. Некую поддержку из водного мира.
Люди просыпаются с новыми идеями, с ощущением, что "что-то хорошее будет", и не подозревают, что это благодаря рыбке, живущей в аквариуме на третьем этаже.
А еще говорят: если случайно посмотреть на нее как раз в тот момент, когда она зависает в луче рассветного света, можно увидеть в ее глазах маленькую звезду. И если успеешь подумать желание — оно сбудется.
Но об этом знает только один старый кот, живущий напротив и иногда приходящий сидеть на подоконник. Он ничего не говорит. Просто наблюдает — потому что некоторые чары лучше хранить в тишине.
История о пухе и секретах зимнего гардероба
В городе Ф. есть такая особая примета – когда на улице Семёна Палия начинает кружить пух с тополей, все с облегчением
говорят:— Ну вот теперь лето точно пришло!
Потому что пух — не обычный. Легкий, беленький, как снежная память, он вьется над тротуарами, садится на скамейки, прячется в складках одежды и даже щекочет нос прохожим. Но никто не сердится.
Ибо в городе Ф. давно знают одну тайну.
Это не просто пух из деревьев. Это растрепанная шуба Снежной Дамы.
Именно летом, пока все купаются в солнце, она где-то далеко в прохладных горах разбирает свои зимние наряды. Вытряхивает ячейки, проветривает подолы, снимает снежинки с подкладки. А пух — ну что ж, его много, он легкий, непослушный — и ветер с удовольствием его подхватывает и несёт в город Ф.
Особенно на Семёна Палия — там тополя растут высоченные, с широкими листьями, будто сами просятся стать вешалками для зимних обновок.
Дворники в Ф. тоже знают об этой традиции. Они с уважением заметают пух в большие мешки, словно помогают самой Снежной Даме упорядочить вещи. Отмахиваются не от пуха — от прохлады, защищая лето, чтобы оно еще немного побыло с нами.
— Подожди, – шепчет один из них, — не время еще возвращаться, госпожа Зима…
И пух утихает.
А дети бегают в том пуху, будто в снегу посреди июня, смеются, запускают его в небо, делают вид, что это волшебная вата, из которой можно сделать облако или сладкое слово "лето".
И город Ф. живет дальше, зная: магия – рядом. Ее не обязательно видеть. Иногда достаточно почувствовать, как что-то белое и мягкое касается щеки и сразу становится теплее на душе.
История, где аромат кофе переплетается с медными трубами,
шестернями и некоторым количеством волшебного дыма
В городе Ф. казалось, уже ничем не удивишь жителей – здесь и трамвай, которого никогда не было, и лебеди с родословной прямо из сказки, и даже волшебные бабочки вместо брани. Но в одну туманную среду в парке появилось кое-что… совсем непривычное.
Из утреннего тумана с паровым шипением и легким запахом корицы медленно выкатился удивительный аппарат. Это было стимпанк-кафе на колесах — блестящее, словно только что сошедшее со страниц книг Жюля Верна.
Огромные колеса вращались почти беззвучно, с боков свисали медные трубы, из которых вырывался пар. По корпусу скользили шестерни, а на крыше вращались флюгера в виде чашки. Над дверцей развевался надпись, выгравированная латунными буквами:
«Кофеколесо».
Причудливая машина остановилась возле фонтана, и сразу почувствовалось, — что-то вкусное заваривается.
Кофейня предлагала самые разные сорта кофе: эфиопский с нотами цитруса, гватемальский с ароматом шоколада, йеменский, пахнущий историей. Бариста в кожаной жилетке и шляпе со стимпанк-очками на лбу приглашал всех желающих отведать их ассортимент.
То ли бариста, то ли капитан — загадочный человек в жилете с латунными пуговицами, со стимпанк- часами на руке был и у руля, и за кофе-машиной. Он варил кофе, словно собирал часовой механизм: точно, сосредоточенно, с мастерством алхимика.
— У каждого кофе есть душа, – говорил он, наливая напиток в чашку, – и судьба-путешествие.