Истории из жизни

Зеленые глаза буквально вспыхнули негодованием.

Целительница странно улыбнулась и отрицательно мотнула головой.

— Нет. Ты получишь сполна, сегодня, — девушка распахнула крылья, благо концентрация эфира в её доме, удачно расположенном рядом с крепостью, это позволяла, и подлетела поближе, зависая в воздухе лицом к лицу с Юстиэлем, — И если после всего скажешь, что убийцы лучше…Я исчезну из твоей жизни, так и быть. Но сначала…

В руках жрица была черная повязка, которой она закрыла мужчине глаза, чтобы все остальные чувства обострились.

Он порывисто выдохнул, чувствуя, как волнение формируется колючим комком в животе.

— Но я не… — жрец прикусил язык. «Что ты? Приперся из Герхи снова вешать ей лапшу на уши и дарить мимолетную ласку?» — уколотый внутренним голосом, целитель поджал губы.

— Мммм…, а это еще зачем? — он повертел головой, запоздало сопротивляясь и пытаясь сориентироваться в слепую, чувствуя движение воздуха от размеренных взмахов крыльев.

— Для интереса, — отозвалась девушка. Её улыбки он не видел, но мог услышать в дрогнувшем голосе.

Жрица несколько мгновений любовалась беззащитным ныне мужчиной, подвешенным к потолку, а потом одернула сама себя.

«Не время».

Тея убрала крылья, опускаясь на пол и деловито стала снимать с целителя остатки доспеха. Верх, стянутый заблаговременно, валялся грудой у крепко запертой двери. Пальцы ловко расправлялись с крючками и застежками, и вскоре вся остальная одежда осталась там же.

Поясницу раскрашивали длинные тонкие царапины, уже засохшие, но не долеченные до конца. Жрец явно не ожидал такой подлянки с ловушкой, заявившись в дом. Теперь его загорелая кожа покрывалась мурашками от малейшего сквозняка, а причиной тому было пресловутое волнение.

Плотная ткань повязки не позволяла увидеть даже намека на окружающий мир, однако новоиспеченный пленник прекрасно ощущал взгляд целительницы на себе. И в довершении всего в текущем состоянии веревка словно сильнее впилась в руки, принудив сделать ещё одну попытку занять более удобное положение.

Алетейя коротко выдохнула сквозь зубы, изучая взглядом тело своего… Любовника? Сожителя? Кем он был для неё, целительница так и не могла понять, в силу особенностей своего дара, давным-давно лишившего её ощущения эмоций. И настигнувшее чувство было необъяснимым с её точки зрения, насмешкой судьбы и подарком одновременно. Если бы только она знала, что это зовется любовью…

— Тебе пора приучиться вылечивать раны сразу, — свистящим шепотом произнесла Тея, — Хотя бы для того, чтобы не лгать.

Пленник повернул голову на голос по привычке зрячего существа и сквозь повязку уставился на девушку.

— Я не ожидал, что ты вот так сразу решишь меня раздеть, — тихо произнес Юстиэль, не оправдываясь, но ставя перед фактом. Он напряг одну руку, одновременно с этим расслабляя и приподнимая вторую, чтобы кровь хоть чуть прилила в онемевшую кисть. Потом проделал то же, но с другой рукой.

— Я не сомневалась. Потому и сделала это сразу же, — отозвалась Алетейя.

Снова раздалось хлопанье крыльев, а вместе с этим кожи на плечах коснулось нечто обжигающее.

Горячий воск. В руках у девушки были свеча, с которой щедро капало на тело жреца.

Он тотчас вскрикнул от неожиданной боли и дернулся. Несколько капель пролетело мимо плеч и коснулось боков извивавшегося пленника, застыв на них слезинками. А еще пара потекла по спине, словно пытаясь добраться до отметин на пояснице, но замирая по пути.

— Боги… Тэя, ты что… — целитель шумно втянул носом воздух, обрывая готовый сорваться с губ протяжный стон, — ты что делаешь? — удивленно выдохнул он.

Каждое прикосновения воска к коже было внезапным, острым, маленькой бусиной, катящейся по коже и так же внезапно остывающей, чтобы уступить место новым каплям, заставлявшим вздрагивать и все же стонать, пусть и сдавленно.

— Показываю тебе, насколько разносторонней может быть взаимодействие мужчины и женщины. Целителя и целителя, — мелодичным голосом произнесла Алетейя, — А ты как думал?

— Это так… это как-то непривычно, странно, — быстро ответил Юстиэль, используя данную передышку, чтобы восстановить дыхание и унять сердцебиение. Образ боевой напарницы и женщины, дарившей ласку в постели… возлюбленной? Любовницы? Целитель прикусил краешек губы, раздумывая, что на самом деле испытывал к Тее и почему позволял себе отлучки в Герху, если чувства были серьезны.

Жрец мотнул головой, отчего часть светлых прядей упала на глаза поверх повязки.

— Это хорошо, — хмыкнула жрица, — Надеюсь, что ты наконец разберешься, что тебе интереснее…

Обжигающий воск исчез, как и размеренный ветерок от крыльев.

Целительница переместилась вперед, вскидывая руку. Юстиэль не видел, что именно было зажато в пальцах. А вслед молниеносному движению кожу обожгло холодом. Лёд. Он оставлял влажную дорожку, от которой расходились мурашки.

«А если я выберу не тебя?» — отрешенно подумал пленник, и тут холод коснулся тела и пополз в сторону, напрочь стирая мысль. Целитель громко ахнул и невольно выгнулся навстречу издевающейся над ним руке. От прикосновений маленького ледяного кусочка перехватило дыхание. Скрипнула то ли балка, то ли натянутая до упора веревка, но он не обратил внимания, надеясь, что мучительница не остановит руку, продолжая вести влажный след по коже. С губ снова сорвался стон, обреченный и молящий.

Она прочертила дорожку по шее, спустилась к ключицам, восьмеркой мазнула по груди, обведя соски.

— Тебе ведь нравится, не так ли? — спросила Тея, внимательно всматриваясь в лицо жреца, ловя малейшие изменения, — Говори!

Рука опустилась к животу и ниже, в последний миг вильнув в сторону, на бедро.

— Мне нравится, — эхом отозвался пленник, прислушиваясь к своим ощущениям. Резко охлажденная кожа постепенно нагревалась, что при повязке на глазах дарило весьма интересные ощущения. А оставленные от подтаявшего льда мокрые дорожки стекали вниз, легонько щекоча.

Масла в огонь подливала еще и неизвестность: кусок льда мог вильнуть в произвольных направлениях, вынуждая то вздрагивать, то замирать, затаив дыхание, а затем отчаянно выдыхать набранный воздух

Удовлетворенно кивнув, девушка очертила витиеватый узор на ягодицах и поднялась на спину. Но внезапно прикосновение льда исчезло, остались только влажные дорожки, от которых бежали капельки вниз. Но передышка от тактильного контакта была совсем недолгой, там, где касался лёд — прикоснулись пальцы. Но касание было не «сухим», на кончики были смазаны эфирным маслом, источавшим терпкий аромат. Пальцы коснулись лопаток, где появлялись крылья и скользнули вниз.