Истории Раймона Седьмого

– А замок где?- мне стало любопытно.

– У меня же, - признался водяной,- могу продать, если интересуешься, тебе со скидкой отдам!

– Нунах,- я тоже засмеялся,- я с тобой торговаться не буду, ещё мозги не растерял!

– Жаль, жаль,- впрочем, водяной кажется, не слишком расстроился,- ну, не хочешь, как хочешь. Себе оставлю пока, на память. А там, может, и ключик обратно выкуплю, посмотрим. Жена-то у дурачка наша, знает что почём, она продаст.

Потом мы танцевали, тамада проводил разные конкурсы, потом опять танцевали… причем я – по очереди со всеми тремя своими дамами. В разгар веселья я заметил, что новобрачные исчезли.

– Мань, а молодые-то где?- спросил я.

– Они ушли,- Маша улыбнулась,- бабушка сказала мне, что они тихонько уйдут, у них на самолёт билеты. Мой новый дедушка хочет Новый Год на тёплых морях встретить, говорит- тут все реки замёрзли и до весны он совершенно свободен, так что имеет право дальнюю родню за границей навестить.

– Вон как,- я покачал головой,- хорошо я их сосватал! Мань, а ты не жалеешь…

– Сейчас я тебя стукну,- пообещала моя нежная и любящая супруга,- так, что ушки зааплодируют! Никогда мне таких вопросов не задавай, понял!

– А кое-кто меня даже не дослушал,- притворно пригорюнился я.- а уже угрожает! А я только хотел поинтересоваться, не жалеешь ли ты, Марья, что Новый год без бабушки встретишь?

– Зато с тобой,- она положила голову мне на плечо, и я обнял её покрепче,- главное, что с тобой!

Все оставшиеся до Нового года рабочие дни мы писали объяснительные, разговаривали с различными комиссиями. Подписывали протоколы, и снова и снова объясняли как, что и почему.

Димка лежал в больнице с сотрясением мозга и рваной раной на голове. Англичанка , написав свою порцию бумаг неслась к его скорбному одру. И просиживала там целые вечера, это я у директора узнал. Судя по всему, скоро надо было ждать очередную свадьбу, точно, эпидемия!

Меня таскали больше всех, наверно решали, что мне лучше дать - благодарность или по шее. Под конец мне уже стало пофиг, лишь бы отвязались. Точно я знал одно- в зимние каникулы мне опять придётся поправлять кабинет, и зал тоже ремонтировать. Димку, как ответственное лицо спасло только полученное накануне пожара положительное заключение комиссии Роспотребнадзора. Судя по всему, напряжение на проводке было не критичным, ну, вот так получилось, сбой системы и никто не виноват.

Накануне праздников я к нему наведался. Анечка тактично вышла из палаты, ну вот неприятна она мне была, что ж поделать.

– Прости,- сказал Димка,- надо было тебе сразу рассказать…

– Надо,- подтвердил я,- ибо нефиг! Я ж и так всё узнал, чего тихарился?

– Ну, дурак, наверно,- признался Димка, - а Аня, я ж сразу заметил, эта её подружка ей вертела, как хотела, а сама в тени. Кстати, где она сейчас?

– Никто не знает,- для меня самого было загадкой, что никто не заметил отсутствия учительницы,- и личное дело точно испарилось. И вот ещё , я Лариску спрашиваю, а она и не помнит такую, говорит, что у 3-го «Б» учитель уехала в другой город, муж у неё военный, перевелись. После праздников новую возьмут.

– И не узнаешь теперь,- поморщился Димка,- я так понимаю, дверь теперь навсегда закрыта?

– Правильно понимаешь,- кивнул я,- и кстати, ключик-то у них левый был…

– Да я сразу понял,- он засмеялся, но тут же болезненно сморщился,- иначе бы я и не затевал ничего. А отчего ключик, не знаешь?

– Знаю,- я рассказал ему историю водяного про не построенную церковь.

– Сдаётся мне,- задумчиво произнёс Димка,- что не простой это замочек. Иначе бы старый водяной его не взял.

– Да не грузись, всё прошло уже,- сказал я. В палату вошла Анечка, и я распрощался. Странно, но сейчас она показалась мне не такой противной, как раньше. Ну, впрочем, не моё это дело, люди взрослые, сами разберутся.

Накануне нового года мы, всем кагалом, сидели у моих. Новый год решили отметить вместе. Мать отпустили из больницы, и они, вчетвером, занялись стряпнёй. Мы с Петровичем и Санькой выколотили ковры, помыли пол и выставили на середину комнаты большой стол.

Стол накрыли белой скатертью с вышитыми ёлочками, расставили стулья. Принесённый нами кот тут же улёгся посередине, как главное угощение. Когда его невежливо согнали, кот уселся не стул во главе стола и внимательно следил за всеми приносимыми тарелками.

– Вот наглая зверюшка,- восхитился Петрович, делая очередную попытку освободить свой стул от мелкого хищника. Хищник отмахивался когтистой лапой, он- то считал, что это теперь его законное место.

– Пап,- осенило Саньку,- а ты его вместе со стулом отодвинь! А себе другой стул сюда поставь.

– Правильно,- Петрович осторожно отодвинул от стола стул с котом, и поставил на его место другой. Я тихо посмеивался, уж я-то знал Уголька, как облупленного -кот так просто не сдастся! И точно- как только довольный Петрович водрузил стул на освободившееся место, кот, чёрной молнией метнулся, и уселся на него.

– Это…ну…- Петрович посмотрел на меня, и тоже заржал.- Ну, пусть сидит, раз такое дело,- заключил он.

– И тарелку ему поставь,- хихикнул Санька.

– Чего ржёшь, кот тоже человек,- строго сказал я, пошёл на кухню и принёс блюдечко для кота.

В десять мы сели за стол, проводить старый год . Потом ждали наступления нового, потом забили куранты…

Мы чокнулись, выпили…

– Всё, прошёл год,- неизвестно к кому адресуясь, сказал Петрович. Мне стало даже как то грустно, прошёл ведь. И больше уже не повторится. Я посмотрел на Машу, на девчонок, на мать, и понял, что год то прошёл не зря!

– А в следующем году нас больше будет,- заявил я,- аж на два человека!

– В смысле?- не понял Санька , потом до него дошло,- а, вон ты чего!

Мы ещё посидели, поболтали, потом собрались домой. Ночевать у моих было просто негде. Посадили кота в переноску и пошли.

На улицах гремели салюты, шатался весёлый пьяненький народ. Все поздравляли друг друга, к нам тоже частенько лезли обниматься…

Наконец мы пришли домой.

– Мань, а Мань,- спросил я Машу, когда мы уже легли в постель,- скажи, хороший был год?

– Ага,- согласилась она,- а следующий ещё лучше будет!

– Да я как бы и не сомневаюсь,- признался я. 

Эпилог. Раймон Восьмой.

Стояла невыносимая июльская жара. Окна и двери в квартире были распахнуты настежь. На балконе висела мокрая простыня- мы спасались от жары, как могли. Девчонки с утра убежали к моей матери, помочь ей с маленькой Симой. Мать, после родов, долго болела, и хоть и уверяла, что со всем сама справится, рада была любой помощи.