Истории Руана

– Бум!
– Со всей дури заехал я по очередной вошше, метко направив выстрел на одного маленького любителя гадких, хоть и вкусных, деликатесов.

Крушивец, продемонстрировав чудеса реакции, ловко принял выстрел на салфетку.

– Поскольку!
– Эрз Мы невозмутимо скомкал салфетку и бросил в пустующий судок.
– Есть этих созданий... ола-ла... невозможно! Однако, сии твари денно и нощно вкушают редчайшие травы, кои достать... никак! Совершенно и истинно! Никак! Ибо лазить ради мельчайших корешков по обрывистым скалам... Бум, плюх, шмяк! И знаете, молодой человек, после "слез холмов" блюдо практически сразу готово! Ах, какой вкус, какое великолепие оттенков... ни один повар не сравнится с кишечным...

– Господин Крушивец!
– попытался прервать энергичного колобка.

– Эрз Мы! Просто Эрз Мы!
– мгновенно переключился любитель деликатесов.

– Эрз Мы, - покладисто согласился я.
– Сегодня день вошши, так что не стоит примешивать г... э... тролльи гусеницы.

Крушивец задумался. Тишина в ложе повисла буквально секунд на пять.

– Верно! Сегодня - вошшь! Завтра - "слеза холмов троллей"! А послезавтра... ола-ла... надо подумать, осмыслить, подыскать, согласиться... с вариантом более изысканным!
– Эрз Мы радостно потер ручки.

– К сожалению, не смогу составить компанию, - вздохнул я.

Крушивец подозрительно притих. Прищурился, окинул меня внимательным взглядом. Вынес вердикт:

– И как она вам, молодой человек?

– Как обычно. Все было хорошо, потом меня выперли. А вот сейчас, негласно, возвращаюсь обратно. Немного не в том ключе, но разве это имеет значение...

– Еще как!
– провозгласил Эрз Мы. Спокойно продолжил: - В таких делах, замечу, не стоит расслабляться ни на секунду. Все меняется, бежит, летит, догоняй, успевай разгребать! А?! Вот сети, рыбеха в ней, еще не знающая, куда путь предстоит: в уху или открытое море!

Бесспорно, тут стоило поразмыслить - каков итог? Впрочем, при любом исходе будет нечто третье. Это в сказках хорошо - вот добро, вот зло. Выбирай сторону и лупи оппонента по мордасам. А в жизни - все не так. Извечные стороны противостояния скорее служат прикрытием обычных желаний. Как там недавно Крушивец говорил? Жажда и жадность.

– Выплыву, - примерил личину пророка. Ничего не ясно, лишь намек на позитив в конце.

– Правильный подход, - похвалил Эрз Мы, и подлил ложку дегтя: - замечу только: раз один раз уже попросили, то и второй не за горами. Тут стоит понимать - правильно ли вы интерпретировали ситуацию? Верная расстановка приоритетов и точное позиционирование критических точек особо важны в такой ситуации! Итак, верно ли была дана оценка и правомерен ли негативный исход?

– Э-э-э... да.
– Неуверенно подтвердил.

На круглом личике Крушивца промелькнула странная гримаса. Потом колобок пренебрежительно махнул лапкой:

– Все это - мелочи! Крупицы, частицы, пыль... ерунда. Ола-ла... простите меня, молодой человек. Возраст... ола-ла...
– грусто вздохнул Эрз Мы.
– Мысли не о том! Для вас важнее... красота! Ведь верно? Не ошибаюсь? Угадал? Она красива?! Хотя, нет - не стоит отвечать. Все ясно! Вестимо! Должно!

Я чуть не подавился тягучим напитком, которым попытался прогнать сухость во рту. Эта вошшь... будто когтями за горло цеплялась на пути к желудку.

– Какая, к крону, красота?!

Эрз Мы ухмыльнулся:

– Муза необыкновенна, не правда ли?

– Муза?

– А вы как называете?
– насмешливо вопросил Крушивец.

– Служба!

Эрз Мы надулся, налился красным, как рак, брошенный в кипяток. И вдруг тихо-тихо, мелко захихикал, сотрясаясь всем телом, отчего даже небольшой двухэтажный подбородок завибрировал, создавая невообразимую картину: будто волна набежала на заплывший жирком шарик.

– Не шутите так над людьми, мистер Россеневский, - с трудом выдавил Крушивец.
– Сердце не камень! Со смеху умереть так же легко, как от меча, кинжала или недоброго заклятия! Служба... Ха!
– снова затрясся Эрз Мы.

Мне стало не по себе. Почему так выходит, что когда смех людей направлен на какое-то событие, радостное или не очень, все принимаешь на свой счет? Сразу возникает желание внимательно осмотреться в поисках неведомого предмета, послужившего спусковой кнопкой. Вот только давным давно прошли те времена, когда ради шутки жестокие одноклассники могли издеваться над очередной целью, назначенной на сегодня козлом отпущения. И хоть я никогда не попадал в эту категорию, а чувство не своей тарелки возникло моментально.

– Служба, - недовольно подтвердил я.

– Красива и умна - хорошее сочетание.
– враз стал серьезным Крушивец. И пригрозил, воздев к небу перст: - Однако, позволю себе заметить, не обольщайтесь, молодой человек. Ибо! Заблуждения - проходят, а истинные цели - остаются навсегда!

– Спасибо, - поблагодарил я за совет.
– И еще раз спасибо за отличную компанию.

Эрз Мы благодушно кивнул.

– Куды без ставочки?!
– вынырнул Гзимо из-под стола, как черт из табакерки. С зажатой в лапке зажаренной птичьей ногой, истекающей жирком.

– Так... Воруем-с!
– грозно прошипел я.

Мордашка гремлина вытянулась, и он опасливо посмотрел на зажатую в лапке незаконную добычу. Попытался спрятать ногу почившей птахи за собой, но не рассчитал одно обстоятельство: птица при жизни была исполинских размеров.

– Не убедительно, - рявкнул я.

– Ставочку потребно, - попытался сменить тему ушлый гремлин.

– За ногу - ответишь мордой, понял?!
– рявкнул я. Объяснил доходчиво: - давай, воришка продуктов, подползай, - сжал кулак и продемонстрировал Гзимо.

Тот сразу пошел на попятную:

– Одинаковый процент!
– тоненько взгвизнул.

– Не хотелось вмешиваться в ваши споры, господа, - вальяжно заметил Крушивец, пытающийся справиться с сигарой с помощью вычурной гильотинки, - но, прошу вас заметить, будьте так добры, что, ввиду наличия в этой ложе истинного владельца прелестной жареной ноги куропатки, мне, как, собственно, ему, аналогично полагается некоторое вознаграждение от пушистого детеныша, присваивающего нажитые непосильным трудом продукты.

– Не, ну вы, человеки, совсем обнаглели!
– недовольно пискнул Гзимо.

Хлопнуло - рядом с гремлином материализовался господин Гзмаилиурхт. Плюнул на ладонь, отвесил опешившему от неожиданности Гзимо смачный подзатыльник. Отобрал вещественное доказательство преступления, и бесшумно исчез.

– Че такое?!

– Олух!
– разнесся эхом голос по ложе.
– Воруешь - не попадайся. Попадаешься - не воруй!

– А кто надысь влетел с поляной, а?!
– обиженно, и в то же время уничижающе, заверещал Гзимо.