Историография истории древнего востока

В книге «Социальное положение правящей касты в Древней Индии» автор доказывал, что общество, отраженное в «Махабхарате», решительно отличается от того, которое обрисовано, скажем, в «Законах Ману». Принимая декларации брахманских книг на веру, индологи зачастую писали о всевластии жрецов и теократическом характере древнеиндийских государств. Однако, по данным эпических поэм, следует говорить скорее о том, что власть принадлежала военной аристократии. В книге об эпической мифологии (1915) исследователь приходил к выводу, что и религиозные представления эпоса существенно отличаются от зафиксированных в ведийской литературе.

Между тем в 1883-1896 гг. появился полный английский перевод «Махабхараты», изданный под именем Пратап Чандра Роя. Перевод этот, выполненный Гангули, был полезен для ориентации в огромном произведении, хотя переводчик и не ставил перед собой задачи научного исследования текста. Важнейшим справочным пособием стал подготовленный Сёренсеном «Индекс имен Махабхараты» (1904). В начале XX в. возник грандиозный план критического издания «Махабхараты» под редакцией М. Винтерница, Г. Якоби и Г. Людерса. Замыслы эти были нарушены Первой мировой войной.

В те же годы важную работу над «Панчатантрой» проделал Иоганн Хертель (1872-1955), которому удалось определить древнейшую версию памятника — «Тантракхьяяку» и проследить дальнейшую историю его различных рецензий. Книга о возникновении и распространении «Панча-тантры» имела важное принципиальное значение, ибо здесь вырабатывалась самая методика текстологического анализа литературных произведений, имеющих неустойчивый, «текучий» состав.

На рубеже веков неуклонно возрастал интерес к буддизму. Так же, как в изучении христианства, в буддологии сложились две школы: мифологическая и историческая. Крупнейшим представителем первой был француз Эмиль Сенар (1847-1928). В своей книге «Легенда о Будде» (1873-1875) он доказывал, что миф обладает системностью, — поэтому нельзя устранить из него явно неправдоподобные элементы, а остальное считать отражением некоей исторической реальности. По мнению исследователя, «легенда о Будде» имеет все характерные черты мифа, она возникла на основе мифологии Вишну-Махапуруши, последняя же связана с солярным культом. Оппоненты указывали, что концепция Э. Сенара базируется на довольно поздних источниках, а применяемый им метод анализа настолько субъективен, что позволяет и в биографии Наполеона обнаружить солнечный миф.

Теория о солярных культах, лежащих в основе буддийской мифологии, защищалась также Гендриком Керном. Последний сопоставлял Будду с Солнцем, его противника Девадатту — с Луною, шесть еретических учителей — с планетами и т. д. Методика так называемой «натурмифоло-гии» пользовалась успехом в конце прошлого века.

«Историческая школа» представлена именами Томаса Вильяма Рис-Дэвидса (1843-1922) и Г. Ольденберга. Эти исследователи полагали, что за вычетом явных вымыслов буддийское предание заслуживает доверия. Т. Рис-Дэвидс был служащим гражданской администрации на Ланке. Он знал санскрит, пройдя в студенческие годы курс у А.-Ф. Штенцлера в университете Бреслау, в Анурадхапуре стал заниматься пали под руководством буддийского монаха. Разыскивая и копируя эпиграфические памятники, ученый все более проявлял интерес к буддизму как основе древней культуры острова. Когда в 1873 г. Т. Рис-Дэвидс был вынужден вернуться на родину, он посвятил себя именно этой области науки. В 1877 г. появилась его первая книга о буддизме, а в 1881 г. Т. Рис-Дэвидс основал общество по изучению палийских текстов (Pali Text Society) с целью публикации канона и исследования так называемого «южного буддизма» (тхе-равады или хинаяны). Общество выпускало журнал и серию изданий текстов и переводов. Сам Т. Рис-Дэвидс стал профессором пали и секретарем Королевского Азиатского общества в Лондоне. Вместе с М. В. Фаусбёллем он опубликовал полный корпус джатак в шести томах. Последним предприятием ученого стала подготовка большого словаря пали, остающегося основным лексикографическим пособием до настоящего времени. После смерти Т. Рис-Дэвидса президентом палийского общества стала его супруга Каролина Рис-Дэвидс, также известный буддолог.

Г. Ольденберг сотрудничал с Т. Рис-Дэвидсом в издании и переводе буддийских сутр и книг «Виная-питаки» о правилах монашеского поведения. Основные концепции исследователя изложены в книге «Будда, его жизнь, учение и община». Г. Ольденберг связывал идеи первоначального буддизма с учением упанишад. Он считал достоверной палийскую традицию и полагал, что канон сложился в основном до собора в Вайшали в 380 г. до н. э. Заслугой автора является четкое разграничение по стилю и содержанию ранних и поздних буддийских текстов. По его мнению, первоначальный буддизм содержал скорее этическую проповедь, нежели религиозную доктрину.

Публикация канонических текстов в Европе вызвала большой энтузиазм на Цейлоне (совр. Шри-Ланка) и в буддийских странах Юго-Восточной Азии. На Западе буддологические изыскания имели шумный успех. Книга Т. Рис-Дэвидса «Буддизм. Очерки жизни и учений Гаутамы Будды», например, уже к 1890 г. выдержала 14 изданий. Была переведена она и на русский язык (как и работа Г. Ольденберга). Буддизм вошел в моду. Интерес к нему не был, конечно, чисто научным — возникали нео-будцийские общества, издавались специальные журналы типа «Буддист» для поклонников «Индийского Учителя Жизни». Под именем Ньянатило-ка стал настоятелем буддийского монастыря на Ланке один из известных немецких индологов. Кризис христианства и традиционных ценностей западной цивилизации вызывал жгучий интерес к восточным религиям — будь то буддизм или неоиндуизм. Но одновременно самим индийским учениям давалась модернизаторская трактовка в духе христианства. Даже знаменитую формулу упанишад, утверждавшую единство Космоса и индивида: «То ты еси» (tat tvam asi), П. Дойссен, например, толковал как аналог Нагорной проповеди «Возлюби ближнего своего».

Особого внимания заслуживает деятельность русских буддологов, начиная с Ивана Павловича Минаева (1840-1890). Еще в 50-е годы в России были осуществлены реформы в области образования, которые коснулись и востоковедения. Был основан факультет восточных языков Петербургского университета, который должен был стать современным научным центром. Студенты, показавшие особые успехи, получали возможность длительной стажировки в лучших университетах Германии, Франции, Англии. И. П. Минаев в студенческие годы занимался у китаиста-буд-долога В. П. Васильева и у санскритолога К. А. Коссовича. Затем в течение пяти лет он совершенствовал свои познания в Европе, слушая лекции в Германии, занимаясь в рукописных собраниях Парижа и Лондона.

Первые книги ученого были посвящены изданию буддийского служебника «Пратимокша-сутра» с русским переводом и грамматике языка пали (1860-1870-е годы). Работая с палийскими рукописями, И. П. Минаев особое внимание уделил джатакам — рассказам о перерождениях Будды. Он видел в них прежде всего фольклорные произведения, оказавшие влияние на литературу многих народов мира. По этим источникам им делались попытки описать характер буддийской монашеской общины. Здесь же И. П. Минаев нашел древнейшее свидетельство о торговле Индии с Вавилоном.

Для становления ученого важное значение имели три его путешествия по Индии, Цейлону и Бирме, благодаря которым он составил ценную коллекцию рукописей (ныне хранится в Российской национальной библиотеке). Его впечатления нашли отражение в книге «Очерки Цейлона и Индии». И. П. Минаев активно сотрудничал в журнале Т. Рис-Дэвидса, публикуя неизвестные буддийские тексты. В книге «Старая Индия» он дал блестящий комментарий к «Хожению за три моря» Афанасия Никитина, а незадолго до смерти перевел со старофранцузского «Путешествие Марко Поло». Многочисленные заметки о современной Индии демонстрируют не только его эрудицию, но и замечательную прозорливость оценок.

Основной труд И. П. Минаева — монография «Буддизм. Исследования и материалы» (1887). Одним из важнейших источников для автора послужили только что открытые тогда рельефы ступы в Бхархуте. Сравнивая их сюжеты с изложением легенд в палийской «Типитаке», исследователь пришел к выводу, что ко II в. до н. э. канон еще не сложился в окончательном виде. Тем самым была подвергнута сомнению традиция, согласно которой канонические тексты оформились еще на первых буддийских соборах. Цель самих соборов ученый видел не столько в решении догматических разногласий, сколько в улаживании внутренних распрей по чисто организационным вопросам. Поздняя датировка палийского канона заставляла критически относиться к нему как к записи подлинных слов Будды. Приходилось с большим вниманием относиться к памятникам так называемого «северного буддизма» на санскрите и в переводах на китайский и тибетский языки.

По остро дискутируемому вопросу об историчности самого Будды исследователь придерживался особой точки зрения. Он полагал, что у истоков всякого крупного религиозного движения обычно можно видеть фигуру основателя — Учителя. Если несомненно историческим лицом был Мухаммед, то почему мы должны отрицать историчность Будды? Напротив, в вопросе о возможности установления фактов его подлинной биографии ученый был настроен скептически, да и не считал эту задачу особенно важной. То, с чем реально приходится иметь дело исследователю, — буддийская легенда, и именно в таком качестве она должна подвергаться научному анализу.