Историография истории древнего востока
Шрифт:
В XVIII в. французы и англичане проводили активную колониальную политику в Индии. Официальным языком державы Великих Моголов был персидский, давно известный в Европе. По персидским хроникам стала изучаться и история Индии. При некоторых из могольских правителей поощрялся интерес к религиозной литературе индуизма — в особенности к упанишадам. В подражание древним текстам при Акбаре была даже составлена «Аллах-упанишада». В середине XVII в. упанишады переложил на персидский язык принц Дара Шукух, умерщвленный вскоре своим братом Аурангзебом. С этой книги, называемой «Сирр-и-Акбар», т. е. «Великая тайна», и осуществил позднее латинский перевод знаменитый Анкетиль Дюперрон (1731-1805). Он сам вдохновлялся индийским идеалом мудреца, отрешившегося от мира. Два толстых фолианта его «Упнек-хат» появились в начале XIX
Для научной индологии несравненно большее значение имели события, которые происходили в это время не в континентальной Европе, а в Индии — в Калькутте. Генерал-губернатор владений Ост-Индской компании Уоррен Хастингс стремился установить британское владычество на твердом основании мирного общения с туземцами. Он считал необходимым планомерное изучение покоренной страны и заботу о сохранении ее культурного достояния. С этой целью были основаны санскритские колледжи в Калькутте и Бенаресе (ныне — Санскритский университет г. Варанаси).
Местным жителям позволено было судиться по своим собственным законам: мусульманам — по обычаям ислама, индуистам — на основании санскритских шастр. Однако это приводило к тому, что судьи-англичане оказывались всецело в руках своих консультантов, а в случае противоречий между ними в толковании «закона» бывали просто беспомощны. По поручению британских властей ученые брахманы занялись составлением свода цитат из шастр — своего рода «Дигест». Этот «Кодекс индусского права» был переведен Натаниэлем Халхедом. Правда, санскрита последний не знал, ибо брахманы отказывались обучать священному языку чужеземца. Кто-то из индийцев толковал санскритский текст по-бенгальски, а бенгальский текст, в свою очередь, передавался по-персидски, и лишь после этого Н. Халхед осуществлял свой перевод «Кодекса» на английский язык. Так было положено начало изучению традиционного индийского права.
Под влиянием Н. Халхеда образованный купец Чарлз Уилкинс решил заняться санскритом, и Уоррен Хастингс отправил его в Бенарес — знаменитый центр традиционной учености; в результате появился первый перевод на европейский язык непосредственно с санскрита. В 1785 г. была опубликована «Бхагавад-гита» — один из наиболее почитаемых памятников индуизма. Позже В. Гумбольдт определил ее как «самую прекрасную и, может быть, единственную философскую поэму в мировой литературе». Книга получила известность в Европе, ее переводили с английского на другие языки. Вышел и русский перевод — «Багуат-гета, или Беседы Кришны с Аржуном», отпечатанный в 1788 г. в типографии Н. И. Новикова. Ч. Уилкинсу принадлежала и первая опубликованная в Европе грамматика санскрита.
Еще большее значение имела деятельность Уильяма Джонса (1746— 1794), одного из блестящих представителей английской культуры конца XVIII в., друга Э. Гиббона, Д. Рейнолдса, Р. Шеридана. По образованию У. Джонс был филологом-классиком и правоведом, занимался также персидским, переводил и писал стихи. Свою грамматику персидского языка он послал У. Хастингсу, предназначая ее для чиновников Ост-Индской компании. Вскоре ему была предложена должность судьи в Калькутте. Во время долгого плавания из Лондона в Бенгалию У. Джонс набрасывал знаменитый «Меморандум» — широкий план изучения стран Востока: их древней и современной истории, языков, административного устройства и естественных богатств. Но более всего его интересовали поэзия, религия и философия восточных народов. Естественно, что его мысли были обращены, главным образом, к Индии.
В 1785 г. по предложению У. Джонса в Калькутте было основано Азиатское общество — первая в истории организация востоковедов. Небольшой кружок образованных англичан, душой которого был У. Джонс, время от времени собирался для обсуждения докладов и сообщений, которые затем публиковались в журнале «Азиатские исследования». Азиатское общество существует и поныне, оно обладает богатой библиотекой, архивом и собственным издательством. В начале XIX в. на основе собрания древностей Азиатского общества в Калькутте возник Индийский музей — один из самых крупных в современной Индии.
У.
Джонс с энтузиазмом принялся за изучение санскрита у местных ученых-пандитов. Результатом этих занятий явились его переводы драмы Калидасы «Шакунтала», «Законов Ману» и поэмы «Гитаговинда». Отбор текстов был сделан ученым поразительно удачно. Конечно, он хорошо отдавал себе отчет в практической необходимости переводов с санскрита прежде всего «Законов Ману». Но главное, что воодушевляло У. Джонса, — искреннее восхищение поэтическими сокровищами Индии.В Азиатском обществе У. Джонс регулярно делал доклады. В сообщении о санскритском языке он говорил: «Какова бы ни была его древность, этот язык обладает чудесным строением, он совершеннее греческого, точнее латинского и утонченнее любого другого». Вдохновленный санскритской поэзией ученый и сам сочинял гимны индийским богам — едва ли не первые образцы англо-индийской литературы.
У. Джонс не мог не заметить сходства санскрита с персидским, латинским и греческим. Он увлекался сопоставлениями богов Греции, Италии и Индии, отождествляя, например, Януса (Гануса) и Ганешу. Сравнения проводились и в области исторических преданий: индийский Ману, критский Минос, египетский Менее и т. д. Наивным сближениям такого рода способствовало и то, что древняя история Ближнего Востока оставалась еще совсем неизвестной, а хронология Индии была доступна лишь в фантастических повествованиях пандитов о космических эрах и времени сотворения людей.
О более поздних периодах можно было говорить, опираясь уже не на мифы и домыслы, а на факты. Так, отождествление Чандрагупты Маурья с Сандрокоттом закладывало основы исторической хронологии, а истолкование греческого названия реки «Эраннобоас» как индийского «Хиранья-ваха» позволяло локализовать Паталипутру у ее устья в районе совр. Патны. У. Джонс составил собрание санскритских рукописей — часть их ныне находится в архиве Петербургского филиала Института востоковедения. Некоторые из них испещрены пометками основателя индологии.
Сейчас трудно даже представить, какой оглушительный успех имел перевод драмы Калидасы «Шакунтала». С английского она была переведена на все европейские языки (в том числе и на русский — в «Московском журнале» Н. М. Карамзина). В. Гумбольдт писал: «Во всей античной Греции нет изображения женственности и прекрасной любви, которое хотя бы отдаленно приближалось к Саконтале». Ф. Шиллер публиковал в своем журнале отдельные сцены из индийской драмы, ее влияние прослеживается в «Марии Стюарт» и «Вильгельме Телле». И. В. Гёте в подражание Калидасе составил пролог к «Фаусту» и написал стихи: «Хочешь ли в слове одном постигнуть и Небо, и Землю, молвлю Сакунтала я, этим все сказано вдруг». Древнеиндийская драма послужила основой для общих размышлений о человеческой природе и мировой культуре. В предисловии к немецкому переводу «Шакунталы» И. Г. Гердер говорил о единстве человечества, по отношению к которому отдельные народы являются лишь индивидами.
Работы У. Джонса имели большое значение и для самой Индии. Речь идет не только о том, что его восхищение санскритской литературой заставляло индийцев гордиться своим культурным наследием. В духе Просвещения ученый пытался обнаружить в индуизме религию чистого разума, стремясь достичь ее синтеза с христианством. Под влиянием английского индолога находился Рам Мохан Рой (1772-1838), знаменитый писатель и общественный деятель. В своем переводе упанишад он давал последним трактовку в духе монотеизма. Вокруг Р. М. Роя сложилось общество «Брахмосамадж», ставившее своей целью изменение нравов индийцев. Реформаторы стремились освободиться от наиболее варварских пережитков средневековья — таких, как самосожжение вдов, — но при этом объявляли последние искажением первоначальных обычаев и религиозных идеалов индуизма. Модернизацию они представляли как возвращение к подлинной, еще неиспорченной древности. Общественная борьба требовала и от сторонников, и от противников реформ поиска аргументов в санскритской литературе, а следовательно, ее активного изучения. Публицистика изобиловала ссылками на древние тексты, и санскритология приобретала политическую актуальность. Древность в Индии вообще тесно переплетена с современностью — если до последнего времени в судах цитировали старинные шастры, интерпретация их не могла представлять лишь чисто академический интерес.