Историография истории древнего востока

Для итальянской синологии характерен еще один момент — здесь ранее и в более широких масштабах, чем в других европейских государствах, стали привлекать к сотрудничеству этнических китайцев, особенно в качестве преподавателей языка. Значительная часть их тесно связана с Италией религиозными узами — они католики, а некоторые —даже священники или монахи Кстати сказать, духовными лицами являются иногда и сами итальянцы. Китайские преподаватели имеются ныне во всех университетах и институтах Рима, Неаполя, Милана и Венеции, где изучают китайский язык. Истоки этого явления следует искать в деятельности М. Рипа и иезуитских учреждений Сюйцзяхуэя.

Послевоенное китаеведение продолжает в основном традиции классической синологии, изучая прежде всего проблемы древнего и средневекового Китая. Упор при этом делается на несколько главных направлений: история Китая и Центральной Азии, крестьянские движения в старом Китае, философия. Важное место занимают также исследования по истории и культуре Тибета — можно говорить о наличии в Италии своей школы тибетологов, ведущими представителями которой были Дж. Туч-чи (ее создатель) и Л. Петек (Luciano Petech). Ими опубликовано свыше 60 работ.

Однако перемены, происходившие в мире после Второй мировой войны, не могли не затронуть итальянской науки. Образование КНР, установление с нею в ноябре 1970 г. дипломатических отношений, «культурная революция», нашедшая живой отклик среди крайне левых группировок, превращение КНР в мировую державу, начавшееся после визита туда президента Никсона в феврале 1972 и установления полных дипломатических отношений с США в январе 1979 г., ее успехи в 80-е годы и другие события вызвали в Италии рост общественного интереса к современному Китаю. Ответом на него стал определенный сдвиг в научных интересах китаеведов, особенно молодого поколения, в направлении занятий современностью и заметное увеличение количества публикаций, ей посвященных. Правда, немалая их часть выходит из-под пера людей, не имеющих специальной подготовки: журналистов, политиков, деятелей культуры и т. п., они характеризуются определенными упрощениями, но зато более доступны широкому читателю, чем строго научные труды. Не менее четверти всех публикаций, вышедших в последние 50-60 лет, относится к текущей проблематике, причем большинство появилось в 7080-е годы.

Среди итальянских китаеведов XX в. крупнейшим, вероятно, следует считать Дж. Туччи, специалиста в области тибетской филологии и буддизма, профессора Римского университета и директора ИСМЕО, члена Итальянской академии и нескольких зарубежных научных обществ, главного редактора журнала «East and West», автора свыше ста работ на нескольких языках. Среди более значимых можно назвать: «Storia della filosofia cinese antica». Bologna, 1922; II Buddismo. Foligno, 1926; Indo-Tibetica. Vol. 1 -4. Roma, 1932-1941; «Forme dello spirito asiatico». Milano, 1940; «Asia religiosa». Roma, 1946; «Tibetan Painted Scrolls». Vol. 1-2. Roma, 1949; «The Tombs of the Tibetan Kings». Roma, 1950; «Minor Buddhist Texts». P. 1-3. Roma, 1956-1971; «Storia della filosofia indiana». Bari, 1958; «Tibetan Folk Songs From the District of Gyantse». Ascona, 1966; «Die Reli-gionen Tibets und derMongolei». Stuttgart, 1970(в соавторстве c W. Heissig); «Opera minora». Vol. 1-2. Roma, 1971; «Bardo Thodel. II libro tibetano dei morti». Torino, 1972. Ряд его трудов переводился на иностранные языки.

Учеником и близким сотрудником Дж. Туччи был Л. Петек, специалист по истории Центральной и Восточной Азии, особенно Тибета, профессор Римского университета, сотрудник ИСМЕО, автор нескольких десятков публикаций, в том числе: «А Study on the Chronicles of Ladakh (Indian Tibet)». Calcutta, 1939; «China and Tibet in the Early 18^th Century: History of the Establishment of Chinese Protectorat in Tibet». Leiden, 1950; «Northern India According to the Shui-ching-shu». Roma, 1950; «Profilo storico della civiltacinese». Torini, 1957, второе издание — 1971; «Mediaeval History of Nepal (c. 750-1480)». Roma, 1958; «L’area culturale indiana: India, Tibet, Asia Centrale, Indonesia, Indocina». Milano, 1960; «L'Asia ieri e oggi». Torino, 1963.

Из других исследователей назовем еше священника М. Бенедиктера (1908-1969), специалиста по истории китайской литературы, особенно поэзии периода Тан: «Wang Wei, P’ei Ti. Poesie del fiume Wang». Torino. 1956; его коллегу Дж. Бертуччиоли, автора первой в Италии истории китайской литературы: «Storia della letteratuга cinese». Milano, 1959, ее дополненный и исправленный вариант: «La letteratura cinese». Firenze; Milano, 1968; историка Пьеро Коррадини, автора «La Chine». Torino, 1969 — общей истории Китая с древнейших времен до современности, а также «Antologia della letteratura cinese». Milano, 1970; «Confucio e il confucianis-mo». Fossano, 1973; историка и филолога Л. Ланчотти: «Shen Fu. Sei rac-conti di vita irreale». Roma, 1955; «Contributo italiano alia conoscenza dell’ Oriente. Repertorio bibliografico dal 1935 al 1958». Firenze, 1962 (в соавторстве с О. Pinto), «Che cosa ha veramente detto Confucio». Roma, 1968; «Letteratura cinese». Milano, 1969; востоковеда широкого профиля, владеющего многими языками, знатока религии и философии Дальнего Востока П. Филиппани-Ронкони, которому принадлежат ценный труд «Storia del pensiero cinese». Torino, 1964, где излагается история китайской мысли с древности до Fioeoro времени, и «Avviamento alio studio del pensiero orientale». Vol. 1-2. Napoli, 1959; «Ummu’l-kitab». Napoli, 1966; «Canone buddista. Tripitaka. Discorsi brevi». Torino, 1968; «Upanishads. Upanishad antiche e medie». Torino, 1968. В общем, современная итальянская синология является заметной частью мирового китаеведения, но не занимает в нем ведущих позиций.

§ 5. Германия

Корни немецкой синологии уходят в XVII в. В 1622 г. в Пекине появился немецкий иеузит А. Шалль (Johann Adam Schall von Bell = A. Scaliger, Тан Жо-ван, 1591-1666). Его глубокие и разносторонние познания, в частности в области астрономии и оружейного дела, имевшие прикладное значение для правителей Китая, обеспечили ему довольно прочные позиции при минском и цинском дворах. Правда, тюрьмы, как и многим его предшественникам (Риччи, Семедо, Ваньони и др.), избежать ему не удалось, но это был лишь непродолжительный эпизод. Он оставил несколько произведений на китайском языке (например, первое в Китае описание телескопа Галилея), а также историю миссионерской деятельности в Китае «Historica narratio, de initio et progressu missionis apud Chinenses, ac praesertim in regio pequinensi», 1655 — первая книга об этой стране, написанная немцем.

Одним из первых, кто начал научно увлекаться Китаем, был настоятель Берлинского собора, советник Прусской королевской библиотеки (Preussische Konigsbibliothek) А. Мюллер (Andreas Muller, ок. 1630-1694). Его работой в этой области интересовался известный математик и философ Г. В. Лейбниц (1646-1716). Мюллер и его преемник на посту советника библиотеки X. Менцель (Christian Mentzel, 1622-1701), врач бранденбургского курфюрста, занимались, в частности, поисками филологических «ключей», которые раскрывали бы содержание древнекитайских текстов, что нашло отражение в произведении «Clavis sinica». Кроме того, Менцель составил небольшой, посредственный словарь «Sylloge Minutia-rum Lexici Latino-sinico-characteristici», а также «Lexicon sinicum» и хронологию китайских императоров «Kurtze chinesische Chronologia oder Zeit-Register alles chinesischen Kayser» — первую публикацию, в которой имена правителей были набраны иероглифами.

Словарик Менцеля сыграл, однако, свою роль, ибо с его помощью, используя также словарь Диаса, стал изучать китайский язык четырнадцатилетний юноша, позже ставший одним из крупнейших немецких китаеведов — Ю. Клапрот (Jules Henri Klaproth, 1783-1835). В девятнадцать лет он опубликовал в Веймаре двухтомную работу «Asiatisches Magasin». Благодаря этому он был приглашен в Россию и включен в качестве переводчика в состав посольства графа Ю. А. Головина. Головин направлялся в Китай Александром I для расширения взаимной торговли. Его сопровождала группа ученых, возглавляемая известным польским историком, археологом, писателем и путешественником графом Я. Потоцким (1761 — 1815), в которой состояли астроном, ботаник, зоолог, минеролог, хирург и представители других дисциплин. В октябре 1805 г. миссия достигла Кяхты, где Клапрот стал изучать монгольский и маньчжурский и собирать книги. После короткого пребывания в Урге (Улан-Батор) посольство в 1807 г. вернулось безрезультатно в Петербург. Однако услуги Клапрота получили высокую оценку, и он был послан сначала на Кавказ, а затем в Берлин, с тем чтобы надзирать за печатанием каталога китайских и маньчжурских книг, хранящихся в Петербургской академии. Здесь он отказался от дальнейшей службы русскому царю, а в 1815 г. уехал в Париж, где и скончался. В 1816 г. прусский король Фридрих Вильгельм III (17971840) впервые в Европе присудил Ю. Клапроту звание профессора языков и литературы Азии, назначил месячный оклад и фонды для публикации его книг и разрешил оставаться в Париже, пока они не будут напечатаны. Из-под пера Ю. Клапрота, кроме названного выше двухтомника, вышло много книг и статей по самой разной тематике, в основном на французском языке, например: «Inscription de Yu», 1811; «Supplement au Dic-tionnaire chinois du Basile de Glemona», 1819 (см. ниже); «Catalogue des livres et manuscripts chinois et mantchous de la bibliotheque de Berlin», 1822; «Chrestomatie mandchou», 1828; статьи в «Journal Asiatique».

В это же время В. Шотт (Wilhelm Schott) выполнил первый перевод на немецкий основного текста древнего конфуцианства «Лунь юя» — «Werke des tschinesischen Weisen Kung Fu Dsii und seiner Schiller». Bd. 1" 2, Halle, 1826; Berlin, 1832.

Словари, упомянутые в связи с Клапротом, подталкивают пусть к сжатому, но отдельному рассмотрению проблемы их появления, поскольку они являются основой основ мирового китаеведения. Как уже говорилось, они были необходимы самим китайцам, которые приблизительно в III в. до н. э. и положили начало их составлению (см.: «Эр я», «Шо-вэнь цзе-цзы», «Фан янь» и др.). Естественно, что иностранцы еще более нуждались в них. Этой работой занялись уже первые миссионеры, но, к сожалению, результаты их труда чаще всего оставались в рукописях и ныне рассеяны по крупным библиотекам Европы и частным коллекциям или попросту пропали. Самым ранним, вероятно, был J. Cobo «Lingua sinica... seu vocabularium sinense», но, насколько известно, ни один экземпляр его не попал в Европу. Словарь подготовил Риччи, а Кирхер в «China Illustrata» даже утверждал, что имеет его экземпляр, однако ныне о нем ничего неизвестно. Существует ошибочная информация о словаре отца Колладо, будто бы напечатанном в Риме в 1632 г., но на самом деле это был словарь японского языка. Н. Триго (Nicolas Trigault, Цзинь Ни-гэ, 1577-1628) опубликовал в Китае в 1626 г., в помощь миссионерам, изучающим китайский, трехтомные «Си-жу эр-му цзы» («Материалы для ушей и глаз западных ученых»). Однако, по мнению Ремюза (о котором ниже), данная публикация могла лишь служить китайцам для того, чтобы выучить немного латыни. В этом же году Г. Магеллан (Gabriel Magalhaens/Magaillans, Ань Вэнь-сы, 1611-1677), выходец из семьи знаменитого мореплавателя Ф. Магеллана (ок. 1480-1521), появившийся в Китае в 1640 г. и ставший там сотрудником А. Шалля, издал «Traite des lettres et de la lan-gue chinoise», нечто среднее между лексиконом и грамматикой. Внимания заслуживает попытка А. Семедо составить первый двусторонний китайско-португальский и португальско-китайский словарь. К сожалению, он скончался, не завершив своего труда, который так и не был напечатан. Наконец, необходимо сказать несколько слов о словаре Диаса. В Китае работали и там же скончались два португальских иезуита, видимо, не связанные никакими родственными узами, но носившие одинаковые фамилии — Emmanuel Diaz. В Китае они были известны как Ли Ма-но (1559— 1639) и (1574-1659). Последний являлся автором многих произведений, напечатанных в Китае. Скорее всего, он и подготовил китайско-испанский словарь, содержавший 7160 иероглифов, расположенных в алфавитном порядке. Экземпляр его хранился в Берлинской библиотеке, и, вероятно, именно им пользовался юный Клапрот.

У разных авторов встречаются упоминания и о других словарях, однако чаще всего сообщается лишь имя автора, но ничего больше ни о нем самом, ни о его детище неизвестно. В общем, можно сказать, что начальный этап (XVI — первая половина XVII в.) не принес каких-нибудь крупных достижений, которые стали бы путеводной звездой для последующих столетий, но создал достаточно прочный и широкий методологический и лексикографический базис, на который могли опереться более поздние ученые. Иначе говоря, именно ему мы обязаны дальнейшими успехами европейской синологии — европейской, так как словари составлялись представителями разных народов, пусть и объединенных общим языком — латынью.