История библейских стран

В конце концов евреи покинули негостеприимную долину Нила и откочевали на Синайский полуостров. Там в районе горы Синай и оазиса Кадеш-Барнеа во время странствий по пустыне и произошло оформление союза племен, который по имени своего мифического предка получил название Израиль. Скрепой, объединяющей этот союз, кроме воспоминаний об общем происхождении, стал культ Йахве, признанного верховным, а позже и единственным Богом Израиля (Eissfeldt, 1975, 327; Malamat, 1981, 55–58). Традиция называет руководителями выхода из Египта и многолетнего похода по пустыне Моисея (Моше) и его брата Аарона, считавшегося первым верховным жрецом (первосвященником). Имя "Моисей", скорее всего, — египетское и связано, по-видимому, с теофорным элементом, означающим "произведенный (тем или иным богом)" (Helck, 1962, 612–613; Voriander, 1979, 1436; Грант, 1998, 50). В библейской же традиции это имя производится от еврейского слова "?????" ("вытаскивать"), ибо вытащен он был из воды (Ех. 2, 10), что, несомненно, является "народной" этимологией (Шифман, 1993, 292). Моисей выступает как типичный народный герой-основатель, и его ранняя история (он был брошен в Нил, вытащен оттуда и воспитан дочерью фараона) напоминает истории других героев-основателей, например, Саргона и Кира, создателей соответственно Аккадской и Персидской монархий, или Ромула, основателя Рима. И то, что традиция не дает ему своего народного имени, а пытается истолковать чужое, говорит о том, что это имя сохранилось в народной памяти. Эти рассуждения, как кажется, подтверждают историчность самой фигуры Моисея, хотя, разумеется, его личность была затем окутана множеством легенд и мифов.

Как уже кратко упоминалось, в надписи Мернептаха говорится о разгроме Израиля, который в то время уже явно находился в Палестине. Надпись относится к пятому году правления этого фараона. За пять лет евреи не могли добраться до Палестины. Даже если отмеченная в предании цифра в 40 лет скитания по пустыне — преувеличение, то все же она отражает воспоминание о сравнительно долгом пребывании народа на Синае. Поэтому надо полагать, что уход из Египта относился еще ко времени правления Рамсеса II, да и возникновение союза тоже, вероятнее всего, произошло до его смерти.

Создание союза племен Израиля не означало, что все без исключения племена составляли отныне в единое целое. Состав союза был довольно неоднородным. Некоторые исследователи полагают, что даже еще в начале поселения в Палестине в союзе состояло гораздо меньше племен, чем это утверждается в библейской традиции (Дьяконов и др., 1988, 288–289; Тарру, 2000, 189), и лишь постепенно их число достигло двенадцати. Основным доводом в пользу такого мнения является перечисление племен в песне Деборы, о которой пойдет речь позже, хотя невключение в этот текст отдельных племен может объясняться и другими причинами. Племена носили имена своих предков (вероятнее всего, мифических), которые считались сыновьями Иакова-Израиля. Но этим сыновьям приписывалось происхождение от разных матерей. Учитывая значение, которое придается в еврейской традиции не только отцовству, но и материнству, подчеркивание различия матерей племенных предков говорит о различных группах внутри союза. Шестеро было детьми Лии, двое — Рахили, а четверо — рабынь-наложниц Иакова Бильхи и Зильпы (Gen 35, 22–26). Интересен в этом отношении рассказ о встрече Иакова с его братом Исавом: опасаясь нападения брата, он поставил впереди детей рабынь с их матерями, далее — нелюбимую Лию с ее сыновьями, а в самое безопасное место — любимую жену Рахиль с сыном Иосифом (Gen. 34, 2). Может быть, в этом рассказе содержится воспоминание об иерархии внутри союза "сынов Израиля". Это было бы невозможно в более поздней политической ситуации, сложившейся после образования царства Давида и его потомков, которые принадлежали к племени Иуды, который лишь четвертым родился у Лии (Gen. 29, 35) и, следовательно, не мог претендовать на первородство даже в группе Лии, не говоря обо всем Израиле. Поэтому можно полагать, что предание о различных группах сыновей Иакова-Израиля возникло до прихода к власти Давида и отражает реальное соотношение племен в союзе, возникшем еще до вторжения в Палестину.

Союз не был единым и в своих военных или политических мероприятиях. Вопреки библейскому описанию о переходе всего Израиля одновременно через Иордан и дальнейших походах в Палестину под руководством Иисуса Навина современная наука полагает, что в действительности было по крайней мере два вторжения, разделенных и во времени, и в пространстве. Хотя не исключено, что во время блуждания по пустыне союз мог действовать более или менее сплоченно, как это было во время битвы с амалектянами (Ex. 17, 8—16) под командованием того же Иисуса Навина, ибо слишком велика была опасность полного уничтожения. Но позже различные группы племен, скорее всего, действовали уже по отдельности. Но общей целью всех скотоводов-кочевников была Палестина, страна городов и земледельцев, которая, если смотреть из пустыни, представлялась символом изобилия.

Положение в Палестине было довольно сложным. За исключением южной части побережья и примыкающего к ней района, где обосновались филистимляне, а также небольшой территории, занятой чекерами, в остальной стране наблюдается исчезновение многих городов и замена их небольшими деревнями, многие из которых возникают из лагерей полукочевников, каковыми были тогда израильтяне (Weippert, 1988, 354–382). Это объясняется, видимо, не только поражением ханаанеев, чья цивилизация была преимущественно городской, но и общим хозяйственным упадком, в значительной степени вызванным разрывом существовавших ранее экономических связей, и спровоцированным им упадком политическим. Определенную аналогию могут представить те греческие города, которые не были разрушены в конце микенского периода (Афины, Тиринф), но где тоже исчезла старая дворцовая цивилизация и отмечается общий регресс общественной и экономической жизни (Ленцман, 1963, 197; Фролов, 1988, 57–59). Сам этот упадок во многом облегчил завоевание страны как филистимлянами, так и израильтянами.

Эти народы, по-видимому, были не единственными, пришедшими в то время в Палестину. Полагают, что в условиях крушения Хеттского царства и резкого упадка Египта часть малоазийского населения под давлением новых пришельцев двинулась к югу. Уже говорилось о лувийцах, создавших "неохеттские" государства в Северной Сирии. Часть же этих народов могла продвинуться еще дальше к югу и войти в Палестину. К ним принадлежали иевусеи, в конце И тысячелетия до н. э. населявшие Иерусалим, который даже назывался Иевусом (Iud. 19, 10). В Книге Судей (1, 5–8) говорится о захвате Иерусалима евреями из племени Иуды, причем иерусалимский царь назван главой коалиции ханаанеев и перушитов. Иудеи явно не остались в Иерусалиме, он был захвачен евреями много лет спустя, уже при Давиде. Может быть, разгромом сравнительно мощного, если верить библейскому рассказу, Иерусалимского царства и воспользовались иевусеи, захватившие затем город и поселившиеся там. Северными пришельцами были, возможно, и хивиты (Malamat, 1981, 72–73; Mazar, 1981, 77–79).

Таким образом, ханаанское (и ханаанизированное аморейское) население Палестины оказалось со всех сторон окруженным пришельцами и в конце концов потерпело поражение. Но ханаанская культура не исчезла повсеместно, одновременно и полностью. Она еще продолжала существовать, оказывая, в свою очередь, влияние на победителей. Так, в ходе завоевания израильтяне переняли именно ханаанский язык, оставив свой аморейский; и именно этот язык и называется древнееврейским. На нем написана большая часть книг Ветхого Завета.

Израильское завоевание Палестины было долгим. Начало этого завоевания можно в общих чертах реконструировать следующим образом. Попытка вторгнуться в Палестину со стороны Синайского полуострова не удалась. Амалектяне и ханаанеи, жившие в северной части Негева, разбили израильтян и преградили им путь (Num. 14, 45; 21, 1). Это заставило израильтян двинуться кружным путем через Заиорданье. Хотя там уже обосновались родственные израильтянам племенные союзы Моав и Эдом, они еще не организовались в государства и не смогли воспрепятствовать группе израильских племен, ведших свое происхождение от Рахили, пройти через их территорию, а затем перейти Иордан (Mendenhall, 1962, 81). Возглавил этот переход Иисус Навин, или Иошуа бен Нун (Malamat, 1981, 69; Eissfeldt, 1975а, 541, 549–550). Позже Иисус Навин превратился в типичную фольклорную фигуру — героя, возглавившего завоевание почти всей страны. Следуя фольклорному принципу "сгущения" различных событий, ему приписали деяния, частично чисто мифические, частично явно исторические, но совершенные разными людьми и в разное время. Конечно, на этом основании нельзя априорно отрицать историчность самого Иисуса. Поколением позже в поход выступила другая группа племен, потомков Лии (потомки рабынь, по-видимому, участвовали в обоих походах). Политическое положение в Заиорданье к этому времени изменилось; моавитяне и аммонитяне уже сплотились в государства, и израильтяне не решились прорываться через их территории. Вместо этого они попытались пройти через владения аморейского царя Сихона, который, воюя с Моавом, основал свое государство между Моавом и Аммоном. Поскольку свободно пройти через это царство израильтяне не смогли, они вступили с его армией в бой и одержали победу, после чего, захватив еще земли севернее этого царства, на какое-то время осели на завоеванной территории (Num. 21, 21–31). Часть израильтян, по-видимому, осталась там и дольше, а другая, возглавляемая племенем Иуды, перешла Иордан и вслед за потомками Рахили начала занимать палестинские земли (Iud. 1).

Вероятно, именно в это время, т. е. около 1207 г. до н. э., израильтяне приняли участие в палестинском восстании против египетской власти и потерпели полное поражение. В надписи Мернептаха, где, как уже говорилось, впервые встречается упоминание Израиля, вслед за этим названием стоит детерминатив, обозначающий "народ". Это свидетельствует о том, что Израиль являлся уже определенной этнополитической единицей, достаточно сплоченной, чтобы перед внешним миром выступать как единое целое (Mazar, 1985, 17). Фараон гордо утверждал, что Израиль уничтожен, и семени его больше нет. Но это оказалось явным преувеличением. Происшедшее вскоре исчезновение реального политического и военного египетского контроля над Палестиной открыло израильтянам возможность утвердиться в стране, правда, в упорной борьбе как с местным населением, так и с другими пришельцами.

В это время Израиль явно не выступал как единое целое. Отдельные племена, входившие в союз, занимали различные местности в Палестине и частично в Заиорданье. Пришельцы принесли с собой новый тип поселений и жилищ, и их распространение приблизительно обозначает территорию, занятую израильтянами в тот период. Это в основном Иудейское нагорье, т. е. плоскогорье в центре страны, горные территории и долины севера (Галилея) и северная часть Негева на юге страны, и нигде израильские поселения не доходили до моря (Mazar, 1985, 18; Weippert, 1988, 395–397). В ходе расселения израильских племен по Палестине изменялась и их экономика. Наряду с традиционным скотоводством все большее значение приобретало земледелие. И поселения возникают как в тех местах, где удобно пасти скот, так и в сравнительно хорошо орошаемых долинах или возле ручьев, т. е. там, где можно с успехом возделывать землю. При этом израильтяне селились либо на новых местах, где раньше вообще никаких других поселений не было (или они были покинуты за много веков до этих событий), либо на развалинах оставленных жителями городов, разрушение которых произошло за несколько лет или даже десятилетий до появления израильтян (Mazar, 1981, 80; Kochavi, 1985, 55–58; Gal, 1993, 106–115). Создается впечатление, что израильтяне селились как бы в "порах" местного общества, что предполагает, казалось бы, мирное сосуществование двух обществ — уже существовавшего в Палестине и пришедшего израильского, и такой вывод, действительно, иногда делается (например, Fritz, 1981, 70–72). В то же время письменные источники (Книга Иисуса Навина и Книга Судей) наполнены рассказами о войнах израильтян со своими соседями. И хотя отдельные детали и даже отдельные события, описанные в этих книгах, явно легендарны, нет никаких оснований сомневаться в воинственном духе народа, их создавшего.

Перед нами явный конфликт двух цивилизаций: с одной стороны, городской (даже если она находилась в упадке) и земледельческой, а с другой, — пастушеской и полукочевой. Самый яркий пример такого конфликта — война с ханаанеями, воспетая пророчицей Деборой в песне, признаваемой самой древней частью нынешнего библейского текста и датируемой, вероятнее всего, концом XII–XI в. до н. э. (Malamat, 1981, 89). Историчность этого события может быть подвергнута сомнению, ибо врагами Израиля названы царь ханаанского города Хазора Иавин и ею военачальник Сисара (IucL 4, 2), в то время как раскопки доказали, что Хазор был разрушен еще в XIII в. до н. э., и израильские поселения в этой части Галилеи появились, когда города уже не существовало (Herrmann, 1985, 49; Yadin, 1993, 603). Однако надо иметь в виду, что в Библии содержится, кроме поэтической песни Деборы (Iud. 5), и прозаический рассказ об этом событии (Iud. 4). В песне, подлинность которой сомнению не подвергается, ничего не говорится ни о Хазоре, ни о его царе, но только о Сисаре и безымянных ханаанейских царях. С другой стороны, в Книге Иисуса Навина (11, 1—15) рассказывается о войне этого израильского вождя против опять же хазорского царя Иавина и его союзников. Детали этих сражений разнятся, но общность врагов Израиля позволяет высказать предположение, что в прозаическом рассказе о победе на Сисарой слились воспоминания о двух различных событиях, хотя и происходивших в одном регионе, но разделенных значительным промежутком времени, и о могучем городе Хазоре, когда-то в этих местах существовавшем. И эти рассуждения, как кажется, доказывают, что несмотря на некоторые сомнения (например, Caquot, 1986, 70) именно победный гимн Деборы, а не предшествующий ему прозаический рассказ, отражает реальное положение дел.