История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

В разных кругах женская неверность обнаруживается разными путями. В буржуазной среде тайное становится явным из–за неосторожных писем. Мужчина обычно болезненно переживает это. Чтобы защитить свое тщеславие и оправдать поведение супруги, он иногда ссылается на ее душевную болезнь. Мужчины из простонародья, наоборот, с трудом переносят, когда над ними смеются, и не могут противостоять искушению насилия, особенно на юге. В основном здесь обманутые мужья идут на преступление. В Бельвиле причиной очень многих уголовных дел оказываются оскорбления или намеки, наводящие тень на нравственность женщин. По вечерам, напившись, обманутые мужья оглашают окрестности криками «шлюха!» или того хуже. Все соседи оказываются в курсе происходящего.

Обнаружение супружеской неверности женщины, о какой бы среде ни шла речь, всегда задевает чувства. Так же обстоят дела и в случае развода, который легче переживают жены, чем мужья. Мужья болезненно относятся к тому, что жены могут обрести сексуальную свободу, в результате чего проявляют насилие. Свободные эмансипированные девицы иногда реагируют бурно, когда их бросают. Женщина, долгое время прожившая с вдовцом или холостяком, плохо переносит разрыв отношений, после которого она остается один на один с осуждающим общественным мнением. Оправданием этих любовниц, которые долгое время бравировали слухами, является страсть. Это бывает настоящей проблемой для любовника–до такой степени бурной может быть реакция его партнерши. Некоторые покинутые женщины устраивают публичные скандалы, другие пишут мстительные письма, третьи обливают бывших любовников кислотой.

Иногда неверный возлюбленный пытается освободиться от ставшей обузой подруги при помощи прощального подарка. Суровый Жюль Ферри отправляет своего брата Шарля улаживать дела с хорошенькой блондинкой с улицы Сен–Жорж. В других случаях измученный мсье может сообщить о своих отношениях властям. Иногда мужчине кажется, что он должен убить свою бывшую любовницу. Общественное мнение в таких случаях бывает на стороне мужчины; на брошенных любовниц смотрят косо. Понятно, что, женившись, бывшие любовники эмансипированных девиц предпочитают более тихие радости.

Иллюзии продажной любви

Изменения в супружеском сексе влекут за собой и перемены в деле продажной любви. Узаконенные публичные дома постепенно сходят на нет. Излитие спермы вызывает отвращение. Многим клиентам кажется унизительным и даже отвратительным вульгарное выставление напоказ обнаженного тела и покорность девиц. Для районного борделя наступают тяжелые времена–за исключением глубокой провинции, где эволюция запаздывает в связи с косностью традиционного мышления. Кроме того, начинается ожесточенная кампания аболиционистов, поддерживаемых левыми радикалами, против легальной проституции. Чтобы выжить в новых условиях, легальному борделю нужно удовлетворять возросшие требования клиентов. В 1872 году старинные обитательницы Шато–Гонтье с возмущением говорили, что теперь девицы соглашаются на оральный секс, ранее запрещенный в домах терпимости.

Парижские бордели идут в ногу со временем. Опьяняющие ароматы, роскошный декор, блеск зеркал, избыток ковров, электричество — все это обновляет тактику соблазнения. В гротах Калипсо или садистских монастырях «нимфы» или «монахини» оттачивают свое мастерство. Глаза зрителей услаждают живые картины, представляемые в отдельных кабинетах, далеких предках кабин life–show. Некоторые бордели специализируются на чем–то конкретном. Требуются новые формы продажной любви. На каждое «извращение» есть теперь свои специалисты и свои ниши.

Параллельно распространяются новые формы проституции, лучше согласующиеся с новыми желаниями. Уже при Июльской монархии танцовщицы из Оперы проявляли благосклонность к солидным господам, которые соглашались их содержать. Гораздо более раскрепощенные кокотки имперских времен требовали галантного обращения. В дальнейшем стиль отношений демократизировался. Представители мелкой буржуазии мечтали об аристократическом разврате. Кафешантаны и кабаки предоставляли им это. Здесь промышляли бедные артистки, вынужденные отдаваться господам на танцульках, в отдельных кабинетах, которых развелось великое множество. Буфетчицы из пивных в Латинском квартале предлагают студентам иллюзию любви и немного отсрочивают закат эры гризеток.

Надо сказать, что лучше всего новым формам утоления страсти отвечали подпольные или, по крайней мере, не очень заметные дома свиданий; префект Лепин даже решает относиться к ним терпимо, чтобы иметь возможность контролировать. Дом свиданий, который содержит респектабельного вида дама, как правило, занимает лучший этаж красивого дома. Открыт только днем. Знакомство происходит в гостиной, обставленной хорошей мебелью. Женщина приходит в шляпе, в одежде приличной буржуазной дамы. Она соглашается на то, чтобы долго «резвиться» в комнате, по виду напоминающей супружескую спальню. Разумеется, в конце ее ждет подарок.. Приличные мужчины, завсегдатаи домов свиданий, ищут именно любви за деньги; они хотят секса с чужой женой, чего при других обстоятельствах им бы не удалось добиться. Дом свиданий дает им иллюзию светского соблазнения. Хозяйка заведения полагает, чаще всего ошибочно, что женщины, которые посещают ее салон, — это респектабельные жены, бедные светские «львицы» или сексуально неудовлетворенные женщины. Очень многие провинциальные рантье, приезжающие в большие города, охотно приходят в этот «театр теней». В любом случае бегство после неудачи — это ужасное бегство, мысль о котором преследует Гюисманса и Мопассана, — будет менее унизительным, чем бегство из борделя.

Потребность оставлять за собой хотя бы подобие чувства и возможность наслаждения спускается с вершины социальной пирамиды к ее подножию. С 1880 года либерализация розничной торговли алкогольными напитками в кабаках и кафешантанах делает менее унизительной всю ситуацию как для клиента, так и для девицы — по сравнению с борделем. С этого же времени распространяется так называемая подпольная проституция. Уличная девица становится обычным явлением, растворяется в толпе, фланирующей по бульварам; оправдываются хитрости и уловки, особенно когда речь идет об одурачивании простачков, думающих, что они покорили сердце красавицы.

Очевидна важность пятидесяти прекрасных лет — от Второй империи до I Мировой войны. В паре мужчины и женщины медленно происходят изменения, новая сексуальная этика готова ворваться в жизнь общества. Не следует обманываться образом викторианской морали, бескопромиссной и монолитной. Эти полвека, которые Эдвард Шортер рассматривает просто как переходную фазу от одной сексуальной революции к другой, мне кажутся в целом более новаторскими, чем долгий период, который тянется от эпохи Консульства до середины Второй империи.

Потрясения, происходящие в этот период в обществе, меняют облик частной жизни; они многим обязаны процессу имитации. Стиль поведения аристократии, затем буржуазии переходит «в народ». Разумеется, «народный секс» привлекателен; разумеется, низы общества обретают известную эротическую свободу, в частности во времена Июльской монархии. Однако это поведение не получило широкого распространения. Во Франции современные формы либерализации нравов, то, что Эдвард Шортер называет второй сексуальной революцией, сформировались в недрах господствующих классов. Авторы водевилей, леворадикальные политики, некоторые буржуазные феминистки, неомальтузианцы, теоретики свободной любви и особенно ученые, благодаря деятельности которых сложилась сексология как наука, — все они оказали больше содействия проявлению современной чувственности, чем смутные блуждающие союзы приехавших в Париж при Луи—Филиппе. Как отмечает Бронислав Бачко, сожительство людей из народа во времена Июльской монархии не соответствовало браку; современное сожительство чаще всего позиционируется вне этой институции.

КРИК И ШЕПОТ

Симптомы индивидуальных страданий

Новые источники тревоги

Углубление индивидуализации дает новые поводы для глубоко личных страданий. У людей изменяется представление о себе самих, что вызывает их неудовлетворенность. Происхождение понемногу перестает быть определяющим критерием принадлежности к тому или иному социальному слою, и каждый должен сам определить и обозначить свое положение. Социальная мобильность, размах которой, конечно же, не стоит преувеличивать, неполнота, нечеткость, ненадежность соподчиненности, как и сложность знаков, указывающих на ранг, лишь спутывают перспективы, провоцируют нерешительность, смятение, беспокойство. Усилия, приложенные каждым индивидом для создания собственной личности, зависимость от чужого мнения ведут к неудовлетворенности и недовольству собой, к чувству собственной неполноценности. Мы видели, как сильно страдали авторы дневников от этой мучительной внутренней недооценки. Социальная неразбериха, какой не было при Старом порядке, усиливает страх потерпеть поражение. Состязательный характер жизни ведет к переутомлению и усталости, усиливает беспокойство о работе. У человека, который с детства постоянно сдавал какие–то экзамены, растет страх неудачи; вечная необходимость приспосабливаться, страх быть покинутым порождают боязнь жизни. Такие чувства вызывают паралич воли и, в более общем плане, болезнь века, описанную Мюссе.