История человечества. Восток

Некоторые авторы, описывая эти события, говорят даже о возможности применения войсками империи Юань настоящих пушек. Впрочем, большинство (в том числе неоднократно цитируемый нами Стивен Тёрнбулл) сомневаются в этом, считая более правдоподобным вариант с катапультами. Так или иначе, у нас есть минимум три подтверждения того, что монголы применяли против японцев примитивные разрывные бомбы.

Первым подтверждением является та часть свитка «Мёко сурай экотоба», где изображено отступление высадившихся войск Хубилая. В воздухе между атакующими самураями-лучниками и отступающими пешими и конными монголами разрывается нечто, что трудно воспринимать иначе как бомбу. К сожалению, художник не изобразил орудия, которое эту бомбу выпустило.

Далее, японская хроника «Тайхэйки» («Повесть о великом мире») так описывает применение монголами (или, скорее, китайцами в составе армии Хубилая) разрывных снарядов (цитируем по С. Тёрнбуллу, ибо в полном объеме «Тайхэйки» на русский язык не переведена): «Когда началось сражение, были выпущены огромные железные шары, называемые тэппо. Они катились вниз по склонам, как тележные колеса, гремели, как гром, а с виду были подобны молниям. Две или три тысячи их метали за раз, и многие воины сгорели насмерть». Тэппо – так японцы в XVI–XVIII веках называли настоящие пушки, стрелявшие с помощью пороха. Но вот что значило это слово в XIV веке, когда была написана хроника? И почему, если этими шарами-бомбами действительно забрасывали врага с помощью катапульт, они «катились по склонам»? Если они взрывались от удара о землю, это еще можно понять – такие пороховые снаряды были известны в Китае задолго до прихода монголов. Но на свитке бомба взрывается над всадником. Или все-таки художник просто ошибся, неправильно поняв слова того, кто описывал ему события еще недавнего для них обоих прошлого? Нам кажется, что последнее наиболее вероятно.

И напоследок – третий веский аргумент в пользу того, что войска Хубилая действительно пользовались бомбами, только не железными, как пишет полная преувеличений японская хроника, а глиняными. Это… собственно бомба в виде глиняного шара диаметром 7 сантиметров, наполненного железными шариками, которая была найдена в 2001 году японо-американской экспедицией подводных археологов в бухте Хаката.

Мы знаем, что крупные корейские и китайские джонки могли нести одну, а то и несколько катапульт, которые стреляли как такими небольшими бомбами, так и б'oльшими по размеру снарядами. Интересно, что именно во времена Хубилая – в период завоевания Южного Китая, Кореи, Бирмы – собственно монгольское осадное искусство, видимо, переживало не самые лучшие времена. Возможно, новый импульс в своем развитии оно получило благодаря знаниям европейцев – так, Марко Поло пишет и о том, что армия Хубилая в 70-х годах XIII века три года безуспешно осаждала город Сянфань на юге Китая (в современной провинции Хубэй), прекрасно защищенный глубоким озером, что мешало применить осадные машины. Тогда Марко, его отец и дядя предложили великому хану свои услуги. «Говорили тут Николай, Матвей и Марко: «Придумаем вам снаряд овладеть городом». Ратные люди согласились, и слова эти передали великому хану. Пришли к великому хану гонцы из войска и докладывают, что обложением города не взять, подвозят туда продовольствие с таких-то сторон и помешать этому нельзя. А великий хан повелел взять город во что бы то ни стало. Говорили тут два брата и сын, господин Марко: «Великий государь, есть у вас мастера, делают они такие снаряды, что большие камни бросают; не выдержит этот город; станут машины бросать камни, тут он и сдастся».

Битва самураев с монголами. Фрагмент «Свитка монгольского вторжения»

Согласился великий хан и повелел как можно скорее изготовить те снаряды. Были у братьев в услугах немец да христианин-несторианец – хорошие мастера. Приказали им братья построить две-три машины, чтобы бросали камни в триста фунтов. Построили мастера две отличные машины; приказал великий хан отвезти их к войску, что осаждало Саианфу [Сянфань. – Авт.] и не могло города взять. Пришли туда машины, установили их: татары глядели на них, как на великое в свете чудо. Что же вам сказать? Уставили машины и бросили камень в город; ударился камень в дом, разрушил и сломал все, наделал шуму страшного. Увидели жители такое неслыханное бедствие, изумились, испугались и не знали, что говорить им и что делать. Собрались на совет, а как спастись от этого снаряда, не придумали. Стали они тут говорить, что если не сдадутся, так все погибнут; посоветовались да и порешили всячески сдаваться».

Описанные Марко Поло машины скорее всего были огромными требюше [77] с противовесами, которые действительно могли метать гигантские камни, ведь в качестве противовеса использовались деревянные короба с землей, весившие несколько тонн. Конечно, такую громоздкую конструкцию трудно было установить на корабле, однако существовали и уменьшенные варианты. Монголы пользовались и китайскими «вихревыми камнеметами» натяжного действия, и мусульманскими мангонелями, использовавшими энергию, запасенную в пучке скрученных и натянутых жил или волокон.

77

Требюше – метательная машина, работающая на принципе противовеса.

Однако ни стойкость китайских и корейских копейщиков, ни меткость монгольских стрелков, ни грохочущие и устрашающие (хотя вряд ли особо эффективные против каменной стены) бомбы тэппо не смогли помочь монголам преодолеть отчаянное упорство засевших по всему периметру стены самураев. Японские лучники вступали в поединки с монголами, стрелявшими с кораблей, мечники (напомним, что далекая гористая провинция Сацума на юге Кюсю издавна славилась своими мастерами меча) и воины с нагината не давали армии Юань возможности высадиться. Бесстрашные самураи гибли под градом стрел с кораблей (так, семейство Сибуя из Ирики, что на юге Кюсю, потеряло трех своих членов – братьев Арэсигэ, Мунэсигэ и Сигэнао, погибших от стрел захватчиков), но не отступали. Что бы ни повторяли воины страны Ямато в разгаре боя – слова Лотосовой сутры, знаменитое «Наму Амида Буцу!» (Славься, Будда Амида! [Амитабха. – Авт.]) или просто ругательства в адрес захватчиков, не имевших понятия о воинской чести и Пути воина, – они держались целых девять дней против одной из лучших армий мира, превосходившей их в области стратегии, оснащенности военными машинами, но не боевого духа. Более того, вскоре японцы начали контратаковать.

Последующие описания боев на море словно сошли со страниц флибустьерских романов Рафаэля Сабатини. Маленькие, маневренные лодки (изображенные на свитке «Мёко сурай экотоба») японцев выходили из бухты Хаката и днем и ночью, атакуя флот Хубилая. На свитке мы видим, по крайней мере, два типа японских кораблей – совсем маленькие гребные лодки, в которых ближе к корме сидят две-три пары гребцов, а на носу толпятся несколько самураев в доспехах, с луками, мечами и нагината, и чуть б'oльшие суда, с довольно высокой кормой и, по-видимому, одной мачтой. Иногда они буксируют за собой маленькую шлюпку. У многих лодок, даже совсем маленьких, – высокий бак, который, очевидно, использовался в качестве абордажного мостика. Кроме того, часто самураи, подходя к высокому борту вражеского судна, валили собственную мачту, используя ее для абордажа. Яростные рукопашные схватки на палубах юаньских кораблей стали предметом законной гордости потомков самураев XIII века. Так, уже в документах, переданных правительству Ходзё сразу после окончания монгольского вторжения (с целью получения наград и пожалований), речь идет о дневном рейде самурая Кусано Дзиро, атаковавшего вражеский корабль под градом монгольских стрел и снарядов из катапульт. Причем этому самому Дзиро из рода Кусано удалось не только взять корабль на абордаж, а затем и сжечь его, но и захватить с собой желанные трофеи – двадцать одну голову врагов (головы, как известно, в японской самурайской традиции служили наглядным подтверждением одержанной победы). Дзиро потерял в этой атаке левую руку, однако ему удалось вместе со своей поредевшей командой вернуться к своим.

Применяли японцы и военные хитрости. Так, знаменитый рейд Коно Митиари был проведен также днем, причем у монголов сложилось впечатление, что две японские скорлупки не могут представлять особой угрозы и, видимо, идут сдаваться (похоже, самураи надели какой-то легкий доспех под одежду либо вообще пренебрегли им, а оружие спрятали). Митиари снарядил две гребные лодки с лучшими воинами, которые поклялись умереть в этом бою. Перед боем их командир написал молитву с просьбой к богам-ками покарать врага. Потом он сжег бумагу с текстом, а пепел проглотил.

Митиари спокойно выбрал цель – большой, украшенный знаменами корабль, на котором находился один из вражеских военачальников (некоторые исследователи говорят даже о флагмане Восточного флота, что явно является преувеличением). Две лодки японцев подошли вплотную к борту огромной джонки и, свалив мачты, начали внезапную атаку. Многие из смельчаков погибли, но Митиари убил капитана вражеского корабля и пленил военачальника высокого ранга (видимо, тысячника или даже темника [78] ). После этого уцелевшие японцы ушли под прикрытием горящего вражеского судна.

78

Темник – военачальник «тьмы», т. е. 10 тысяч воинов.

Нам известны и другие удивительные случаи – например, некие тридцать самураев ночью вплавь (!) добрались до стоящего на якоре корабля юаньцев, перебили команду и уплыли, захватив с собой тридцать голов. Впрочем, умению хорошо плавать в средние века обучали далеко не одних только ниндзя, но зачастую и мальчиков из самурайских семей. Существовал даже особый прием, именуемый «прыжок молодого лобана», когда плывущий должен был выпрыгнуть из воды в лодку.

На военачальников и рядовых воинов Хубилая подобные атаки не могли не действовать удручающе. Возможно, реальный ущерб от них был и не слишком велик, но подобные акты самопожертвования, презрения к смерти и безумной храбрости (близкой к той, которую проявили далекие потомки воинов XIII века – камикадзе) заставили монголов призадуматься. Не зря монгольское командование Восточной армии приняло решение почти аналогичное тому, которое неоднократно принимали американские флотоводцы Второй мировой – они отвели основное ядро флота из района, уязвимого для морских атак японцев.

30 июня 1281 года военачальники Хубилая переместили войска на маленький остров Такасима и изменили направление главного удара, пытаясь высадиться на другом участке побережья, неподалеку от Хаката. Но побережье хорошо патрулировалось, и деморализованных монголов отбросили назад на корабли. Войскам империи Юань оставалось вернуться к первоначальному плану – ждать прибытия огромной Южной армии, но не у Ики, а у Такасима. Вести о неудачах Восточной армии подгоняли южан, и в начале августа первые корабли из состава южной армады прибыли к побережью Кюсю. Тем временем войска Восточной (Корейской) армии уже долго находились на кораблях, в тесноте, в условиях жаркого лета, почти полного отсутствия гигиены, и к тому же обескураженные неудачами на суше и на море. Подходили к концу припасы и вода, корпуса кораблей начинали гнить и пропускать воду, а на их борту и на острове Такасима вспыхнула эпидемия. По данным китайских хроник, она унесла жизни трех тысяч человек.