История человечества. Восток

В конце нашего рассказа вернемся к еще нескольким заранее обещанным автором неясностям и загадкам, окружающим события далекого XIII века.

Почему же Хубилай не рискнул больше пытаться завоевать Японию (хотя такие планы у него, по некоторым данным, были)? Возможно, слишком губительными для его империи оказались походы 1274 и 1281 годов, много сил отнимало покорение Бирмы, островов Индонезии и т. д. Впрочем, и сам великий хан старел, все прохладнее относился к государственным делам, и его царствование все больше омрачали болезни, выпивка (в нарушение заповеди Чингисхана не напиваться более трех раз в месяц) и расстроенные финансы. Великий хан Хубилай – он же император Да Юань – умер 18 февраля 1294 года на 80-м году жизни. Он пережил любимую жену Чаби и сына – наследника престола Чжэнь цзиня. Хубилая похоронили в родной Монголии. Где именно нашел последнее успокоение внук Чингисхана, неизвестно. Предполагают, что он погребен там же, где и Чингисхан и его ближайшие потомки. Не один раз в средствах массовой информации объявлялось, что место это обнаружено. Но всякий раз сенсации лопались как мыльный пузырь. Основанная же Хибулаем монгольская династия Юань правила Китаем 97 лет.

До сих пор не совсем понятно, какие подробности монгольского вторжения скрываются за довольно странным описанием событий 1281 года в книге Марко Поло (бывшего в это время при дворе Хубилая и, видимо, лично знавшего участников похода на Японию). Кроме того что Поло датирует события похода на «Сипангу» 1269 годом, он пишет о том, что войска великого хана не успели взять на вражеском острове (Кюсю?) каких-либо городов или замков, кроме нескольких деревень, потому что между полководцами начались разногласия, а сильный ветер разметал флот. Часть войск уплыла на родину, а 30 тысяч человек сделать этого не смогли из-за того, что их корабли разбились «у маленького острова» (Такасима? Цусима? Ики?). Когда «царь большого острова» и его подданные-японцы узнали о судьбе монголов, они переправились на этот остров с целью добить уцелевших и захватить добычу. Но те, не вступая в бой, якобы захватили оставленные без охраны корабли и отплыли на большой остров, где захватили некий город Лорк (?). Впрочем, вернувшийся царь острова и его воины осадили город, в котором семь месяцев держались осажденные воины великого хана. В конце концов монголы почетно капитулировали и остались на острове, со временем перемешавшись с местным населением. Князей же, погубивших войска в ходе этого похода, по словам Поло, Хубилай приказал казнить (что, в общем-то, похоже на правду). Все вышеприведенное описание, в котором причудливо переплелись вымысел и некоторые факты из истории как первого, так и второго походов, возможно, отражает попытки вернувшихся из Японии полководцев и воинов Хубилая подтвердить свою стойкость и героизм, проявленные в исключительно неблагоприятных обстоятельствах. Однако очевидно, что это описание современника тех событий заслуживает внимания, и его стоило бы исследовать детальнее.

Напоследок – последний странный факт относительно «Мёко сурай». Как мы уже неоднократно упоминали, в 2001 году американо-японской экспедицией были предприняты попытки найти следы погибшего в водах близ бухты Хаката флота Хубилая. Экспедицию возглавлял Джон Дэвис и Хаясида Кендзо. Главным консультантом выступил директор музея «Мёко сурай» в городе Фукуока доктор Мазаи Торао. За последние 40 лет им и его сотрудниками было собрано немалое количество экспонатов той эпохи – оружия (шлемов, копий, сабель), керамики и т. д.

Однако ни экспедиция Мазаи 1980 года, ни подводные археологи 2001 года (нашедшие вышеупомянутые якорь, глиняную бомбу и даже печать монгольского полководца с иероглифом «Юань», а также много керамической посуды, в том числе занятную глиняную миску с надписью «сотник Вонг») не смогли обнаружить сколь-нибудь значительных фрагментов самих кораблей флота Хубилая. Не нашли они и каких-либо остатков пушек (или все-таки катапульт?), стрелявших с борта кораблей великого хана. Ситуация немного напоминает ту, которая сложилась с раскопками на Куликовом поле в России – есть точные указания источников на место знаменитой битвы, есть даже ее небольшой музей, а массовых захоронений, огромного количества находок поврежденного оружия и т. д. – нет. Впрочем, в случае с бухтой Хаката отсутствие потонувших судов можно объяснить сильными подводными течениями, естественным процессом гниения дерева и бамбука – но все-таки хоть какие-то остатки 4 тысяч кораблей XIII века найтись просто обязаны!

Может быть, все дело в преувеличениях, свойственных источникам той эпохи относительно численности войск и кораблей, или археологами было неточно определено место гибели флота империи Юань, или виноваты-таки подводные течения – мы оставляем этот последний вопрос, последнюю загадку «Мёко сурай» такой, как она есть сегодня – неразгаданной…

Тайны бусидо. Из истории формирования самурайских идеалов

В этой главе, как заявлено в названии, речь будет идти о по-своему достаточно загадочных для неяпонцев проявлениях «японской души», оказывающих до сих пор немалое влияние на менталитет японцев, а именно о некоторых важных нюансах того, что мы можем назвать самурайскими идеалами. Мы постараемся не слишком злоупотреблять термином «этос», т. е. некий «стиль жизни» отдельной социальной группы, но вот без «эпоса» и «эроса» нам не обойтись…

Тема нашего рассказа – не то, какими были «на самом деле» все самураи (ибо это слишком длинный и слишком сложный разговор), а то, какими они сами, а также японские интеллектуалы тех времен, хотели видеть идеального самурая. Ведь история изучает не только (а возможно, и не столько) сферу того, какой являлась или является жизнь общества и отдельного человека, но и сферу человеческих представлений о том, какой она должна быть, ибо наши идеалы формируются на основе некоего опыта и в свою очередь сильно влияют на наше дальнейшее поведение. Глубокое понимание специфики японских самурайских идеалов может пролить свет на многие загадки, культурно-исторические парадоксы Страны восходящего солнца как в средневековье, так и в наши дни.

Итак, бусидо. Кто из тех, кто интересуется традиционной Японией, не слышал о нем? Иногда оно понимается как некий свод законов, правил, то есть «кодекс» (согласитесь, в литературе часто можно встретить словосочетание «самурайский кодекс»), иногда – как «настольная книга» самурая, причем даже нередко с указанием автора (чаще всего таковым называют Дай-додзи Юдзана или даже писателя рубежа XIX–XX веков Нитобэ Инадзо, работа которого, опубликованная в 1899 году, и впрямь называется «Бусидо. Душа Японии», но на самом деле является очередной попыткой исследования самурайской этики, наряду со многими другими произведениями).

Впрочем, достаточно вдуматься в само слово, в его перевод с японского, чтобы приблизиться к пониманию того, чем является бусидо и что значит быть самураем. Итак, буси – «воин», до – путь (как в дзюдо или каратэ-до). И сразу первая загадка: а где же здесь само понятие самурай? Оно заменено более широким и возвышенным для японского уха термином буси. Ведь «самурай» переводится просто как «слуга, сопровождающий знатного человека», от глагола сабурау – «служить». Именно так называли вооруженных слуг влиятельного господина на заре самурайства, которое возникло в X–XI веках на севере Хонсю в ходе колонизации острова и войн с айнами, а также междоусобиц. По-видимому, первый случай применения слова «самурай» – абсолютно мирное по смыслу танка из антологии «Кокин-сю» (905 г.), в котором слугу призывают попросить у господина зонтик, ибо роса под деревьями крупнее капель дождя (конечно, в свете готовности самурая исчезнуть, подобно росе на траве, это стихотворение можно понимать и по-другому, но вряд ли автор, живший в относительно мирное время, вкладывал именно этот смысл).

Буси же – гораздо более древнее, к тому же китайское слово, имеющее колоссальную смысловую нагрузку. Оно пишется двумя иероглифами, каждый из которых указывает на некую добродетель. Бу – умение останавливать, подчинять себе оружие с помощью культуры и письменности. Как считали китайцы, «бу умиротворяет страну и приводит народ к гармонии». Си (или ши) сначала означало человека, обладающего некими умениями и знаниями в конкретной области, но впоследствии стало означать представителя высшего сословия, «благородного мужа». Таким образом, буси – это человек, поддерживающий мир и гармонию военными или иными способами. Само слово «буси» впервые упоминается в японской хронике «Нихонги» под 723 годом и затем постепенно вытесняет сугубо японские слова цувамоно и мононофу, также означавшие «воин», но не несшие такой сложной смысловой нагрузки, как буси. Итак, в самом слове буси заложен некий идеал воина как не просто человека, имеющего право на насилие, но и человека долга, который обязан поддерживать в обществе гармонию между его членами с помощью как силы, так и разума. Слова буси и самурай стали синонимами не сразу, это произошло где-то к концу XII века, параллельно с завоеванием самураями все более важного и почетного места в обществе и оттеснением от власти придворной знати (кугэ). Самураи прошли путь, в чем-то сходный с той эволюцией, которую претерпел их европейский аналог – рыцари.

Теперь немного о до – «пути». До – это японская форма китайского дао, а сущность истинного дао, как известно, никому еще не удавалось выразить словами. Впрочем, в нашем случае до – это нечто большее, чем род занятий, некая профессия, умение, мастерство (для всего этого существует японский термин дзюцу). До гораздо более всеобъемлюще, оно означает, что человек посвящает всего себя, свою жизнь некоему Пути. До предполагает и существование некой системы ценностей, норм и ограничений, и каждодневную практику тела, духа и разума. До – это в чем-то и судьба, и сословная принадлежность, и выбор в пользу самосовершенствования (путь – динамичен, по нему «идут», а не просто принимают или отвергают, на нем можно «опередить других» или «отстать», и даже смерть не является его концом, ибо в следующем перерождении есть шанс снова переродиться буси).

Естественно, что бусидо – не единственный Путь, который был известен средневековому японцу. Были и Пути монаха, ремесленника, крестьянина, придворного аристократа, гейши-дзёро и пр. Но именно буси рассматривались уже со времен раннего средневековья в качестве элиты – носителей некоего идеально сбалансированного комплекса ценностей, которые впоследствии, по мере формирования современной японской нации, были провозглашены основой «ямато дамасии» – «духа японской нации», став своеобразной «национальной идеей». Именно уважение к идеалам бусидо, стремление подражать элите (как писал когда-то У. Макдугалл в своем «Введении в социальную психологию»), а не достаточно спорная любовь реальных крестьян к реальным самураям – их господам, породили знаменитую пословицу: «Как среди цветов – сакура, так среди людей – самураи» (заметим, речь идет не о самых пышных, а самых по-японски притягательных цветах).