История Фридриха Великого.

В первые годы своего супружества король и королева имели обыкновение каждое лето ездить в Ганновер, навещать отца королевы. С третьего своего года наследник сделался участником этих путешествий. В Тангермюнде король всегда останавливался на несколько часов для совещаний с чиновниками, которым было поручено управление этой провинцией. При этом собиралась большая часть жителей города, чтобы видеть наследного принца, которому королева дозволяла выходить к народу. {18}

Однажды он попросил у одного из зрителей свести его к булочнику. Тут он проворно расстегнул свой кошелек и высыпал все сбереженные им деньга, прося булок, сухарей, пряников и сахарных кренделей. Часть покупки он взял сам, остальное должны были нести за ним слуги и его провожатые. Потом он обратился к народу и начал обделять хлебом и сухарями бедных, стариков и детей. Обрадованные родители видели все из окон ратуши, в которой остановились, и чтобы продлить удовольствие принца, приказали принести ему новый запас. Каждый год, до двенадцатилетнего возраста, принц повторял раздачу хлеба в Тангермюнде и всегда, за несколько месяцев до отъезда в Ганновер, начинал уже копить карманные деньги, которые по временам ему выдавались. После вступления на престол Фридрих часто вспоминал это время и говорил, что в Тангермюнде он впервые узнал, что значит любовь народная и как приятно видеть слезы благодарности на глазах старцев и детей.

{19}

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Детство

Младенчество Фридриха кончилось с седьмым его годом, где кончается и женское его воспитание. Место нянек и надзирательниц заступили воспитатель его генерал-лейтенант граф Финкенштейн и надзиратель полковник Калкштейн. Сыновья этих почтенных граждан и родственные принцы дома бранденбургского сделались товарищами его игр и воспитания. Детская привязанность принца к сыну графа Финкенштейна перешла впоследствии в чувство искренней дружбы, и Фридрих, сделавшись королем, возвысил товарища детства в звание кабинет-министра.

Король дал обоим воспитателям подробную инструкцию, которой они должны были следовать при воспитании принца. Первая статья инструкции была следующая -- "внушать ему чистую веру в промысел и в суд будущей жизни, чтобы благоговение перед Творцом и страх Божий сопровождали все его помыслы и дела: это единственное средство удержать его в пределах правды и человеколюбия". {20}

В остальных статьях инструкции король поручал развить в принце уважение к королевской власти и доверие к нему: истреблять в нем дух гордости и высокомерия, напоминая ему, что он вознесен на высочайшую ступень в государстве для того только, чтобы нести тяжкую заботу о благе подданных; вселять в него отвращение к лести и презрение к льстецам, показывая ему, что фимиам их есть дым, возжигаемый своекорыстием и низкими видами тщеславия. Он строго приказывал приучать заранее принца к смиренномудрию, к кротости и ласковости, к бережливости и порядку и к собственному обслуживанию каждого дела. Что касается до умственного образования, инструкция указывает только на необходимые знания в практической жизни. По латыни обучать принца было совсем запрещено, зато особенное внимание было обращено на изучение французского и немецкого языков и на ясный, разборчивый почерк.

В преподавании истории приказано было обращать особенное внимание на события в царствующем доме и преимущественно на те, которые могли пояснить тогдашнее положение государств и отношения их к Пруссии. Над развитием телесных сил было велено наблюдать со вниманием, не изнуряя, впрочем, принца непосильными ему занятиями. "В особенности, -- гласит инструкция, -- вы должны стараться внушить принцу любовь к военному делу и убедить его в мысли, что ничто на свете не доставляет монархам более чести и славы, как добрая шпага: в ней надо искать прочной безопасности отчизны".

Собственно наукам обучал принца француз Дюган, который еще в молодые годы убежал из Франции и нашел приют в Бранденбурге. Король познакомился с ним в траншеях, при осаде Стральзунда в 1715 году. Дюган имел большое влияние на умственное развитие Фридриха, на логическое направление его идей: он {21} руководствовал его при первом мышлении и в выборе первых книг для чтения. Ему Фридрих обязан знанием всемирной истории и французской литературы. Немецкая словесность была в то время в совершенном упадке, тогда как французская достигала высшей степени силы и славы. В образцовых произведениях последней душа Фридриха почерпала обильную пищу, тем более, что от первой своей воспитательницы он научился владеть французским языком гораздо лучше, чем своим родным. Фридрих уважал и любил Дюгана до самой его смерти.

Изучение латинского языка было запрещено Фридриху королевской инструкцией, как мы выше видели. Но Фридрих впоследствии сам часто говорил, что в детстве имел учителя латинского языка -- с позволения короля или нет, неизвестно.

Раз, говорил он, король вошел в комнату в то время, когда учитель начал переводить некоторые статьи из знаменитого уложения "золотой буллы". {22}

– - Что ты делаешь?
– - спросил король.

– - Перевожу красоты из aurea bulla, Ваше Величество!
– - ответил учитель.

– - Aurea bulla?
– - вскричал раздраженный король.
– - Вот моя булла, -- продолжал он, подняв свою камышовую трость, -- если ты не хочешь испытать ее красоты, то убирайся вон отсюда!

Ментор, кажется, слишком хорошо постиг чувствительную сторону этого красноречивого изречения и поторопился исполнить желание монарха. Тем латинское образование Фридриха и кончилось: далее переплета "золотой буллы" он не пошел.

Хотя король не жаловал вообще светского и художественного образования, однако, он любил музыку, и притом музыку высокую, важную, глубоко проникнутую творческим вдохновением, словом, {23} музыку, представителем которой в то время являлся Гендель, любимец короля. Музыкальное образование сына не было им оставлено без внимания. Соборный органист был назначен для преподавания ему основных правил фортепьяно и теории музыки. Но в этом преподавании было слишком много педантизма, и ученик тогда только начал делать успехи, когда музыкальное чувство самобытно развилось в его душе. Он выбрал себе флейту и с необыкновенной страстью упражнялся на этом инструменте.

Еще с большим педантством преподавались принцу догматы веры. Их объясняли в столь кудреватой, темной и мистической форме, что самые высокие, святые истины Евангелия не могли отогреть юной души. К тому же сам король сделал жестокую ошибку, заставляя сына, в случае провинности, в наказание выучивать псалмы и целые главы катехизиса. Могло ли пустить корни в сердце то, что посевалось в памяти насильственно, механически, с угрозой и в наказание? {24}

Зато рано и деятельно старались ознакомить наследника престола с обязанностями службы и военным искусством. При первой возможности с него сняли детское платье, нарядили его в мундир и приноровили прическу к принятой тогда в прусской армии. Прекрасные, белокурые локоны вились до самых плеч принца, и он радовался свободе своей прически среди двора, потеющего под тяжкими париками, и войска с насаленными косами. Расставание с кудрями стоило ребенку слез, которые робко проглядывали из-под ресниц, в присутствии строгого отца, ожидавшего исполнения своей воли. Придворный парикмахер был тронут горестью принца; он медлил, делая разные высокоторжественные приготовления к стрижке будущего владыки Пруссии, стараясь через то выиграть время. Король между тем отворил окно и вскоре развлекся разводом, который происходил на дворцовой площади. Тогда парикмахер искусно зачесал кудри принца назад и сплел их проворно в косу, подстригая только излишки волос на висках. Хитрый ци-{25}рюльник не ошибся в своем расчете; Фридрих впоследствии вспомнил его заслугу и наградил его пенсионом.

Для упражнения принца во фронтовых приемах и военных эволюциях с 1717 года была учреждена кадетская рота, которая впоследствии увеличились до батальона. Семнадцатилетний кадет, унтер-офицер Ренцель, обучал принца ружью. Добродушие Ренцеля и любовь его к музыке вскоре связали его с принцем тесной дружбой. Двенадцати лет Фридрих уже мастерски знал службу и отлично командовал. Дед его по матери, король английский, посетив Берлин и, по болезни, не покидая комнаты, из окна любовался на военные эволюции, которыми хотел его порадовать внук. Король велел устроить в одном из залов дворца небольшой арсенал, наполнил его пушками, ружьями, тесаками и другим оружием, и принц, шутя, учился их употреблению и легчайшему приложению в военное время. В четырнадцать лет Фридрих был пожалован в капитаны; в пятнадцать -- в майоры, в семнадцать -- в полковники. Наравне с другими нес он службу, исполняя все обязанности по фронту.