История Фридриха Великого.
Шрифт:
Неожиданное появление прусских войск в Саксонии до того поразило Брюля, что он не знал, что начать. Встретить Фридриха с {253} оружием в руках он не решался, потому что саксонские войска были разбросаны по всему курфюршеству, а притом и сами воинские снаряжения не были еще кончены. Вся армия, которую Август мог наскоро соединить, состояла из 17.000 человек и была, стало быть, почти вдвое слабее прусской. Оставалось одно средство: объявить Саксонию нейтральной или со всей армией перейти в Богемию, чтобы там соединиться с австрийцами. Но французский посланник граф Броглио посоветовал собрать войско в укрепленный лагерь, где можно было бы кончить необходимые приготовления к войне и спокойно дожидаться подкрепления со стороны Австрии. Совет его был принят. Возвышенная равнина между Пирной и Кенигштейном, простирающаяся на четыре мили, была выбрана для лагеря. Граф Рутовский быстро вывел туда войско, не позаботясь наперед о его продовольствии; за ним последовали
Хотя Фридриху очень неприятно было, что саксонская армия ускользнула от него, не потратив выстрела, и преградила ему своим лагерем быстрый путь в Богемию, он принял деятельные меры, чтобы принудить Августа действовать согласно со своими видами.
Найдя Саксонию без всякой защиты, он быстро разместил в ней свои войска. Виттенберг, Торгау, Лейпциг и другие города были им заняты почти без сопротивления. Девятого сентября он торжественно въехал в Дрезден и расположил около столицы Саксонии разные войска свои так, чтобы между ней и саксонским военным лагерем не могло существовать никаких сношений.
В Дрездене Фридрих издал манифест, в котором объяснял, что обстоятельства войны заставляют его взять Саксонию на время под свое управление, как залог безопасности германских держав. Вслед за тем из богатых арсеналов в Дрездене, Вейсенфельсе и Торгау были выбраны все пушки, ружья, амуниционные и полевые запасы и отправлены в Магдебург. Саксонское министерство было упразд-{254}нено, зал совета заперли, все канцелярии опечатали. В Дрездене учредилось временное прусское управление. Все казенные суммы во всем курфюршестве были отобраны. Но Фридрих строго наблюдал за тем, чтобы никто из саксонских подданных не был обижен, обременен налогами или лишен собственности. Эта мера заставила саксонцев довольно равнодушно смотреть на постигшее их несчастье. Для народа, собственно, никаких существенных перемен не произошло. Даже сановники, уволенные от должностей, были обласканы Фридрихом и ежедневно приглашались к его столу. Супруге Августа и детям его, о которых беспечный польский король, по обыкновению своему, не подумал в минуту опасности, и которые остались в Дрездене, Фридрих оказывал все почести и знаки уважения.
Между тем внезапное занятие Саксонии произвело страшный шум в Европе. Враги Фридриха жаловались и кричали о нарушении всех народных прав. Император отправил к Фридриху указ, которым повелевал ему, как возмутителю, "оставить свое неслыханное, дерзкое и достойное строгого наказания намерение, заплатить польскому королю за все причиненные ему убытки и спокойно возвратиться в Пруссию, если он не хочет испытать всей строгости имперского суда". В то же время было разослано ко всем генералам и полковникам приказание "немедленно оставить безбожного и дерзкого бунтовщика или страшиться гнева императора, который будет для них немилосердным судьею".
Поведение прусского короля было признано виновным всеми державами единогласно, и Фридрих увидел необходимость оправдаться в глазах европейских дворов. Он решился обнародовать все козни Австрии и Саксонии, побудившие его к немедленным и решительным мерам для спасения собственного королевства.
Для этого он имел нужду в подлинных бумагах, но государственного архива в Дрездене уже не было. Фридрих не мог допустить мысли, чтобы Август III захватил с собой архив, когда он в страхе забыл даже свое семейство. Все углы и закоулки в Дрездене были обшарены, но бумаг не отыскивалось. Наконец, Фридриху шепнули, что архив перенесен в опочивальню королевы, и что у нее хранятся и ключи. Фридрих послал к ней одного из своих генералов с просьбой выдать ключи. Она не соглашалась, посланный настаивал и, наконец, несмотря на ее сопротивление, просьбы и обещания, объявил, что имеет приказание действовать решительно, но умо-{255}лял, чтобы ее величество, из милости, не заставляла его прибегать к оскорбительному насилию.
Ключи были ему отданы, и архив немедленно отправлен в Берлин. Там отличный дипломат своего времени, министр Герцберг, составил свой знаменитый Memoire raisonne, в котором были приведены все оригинальные акты о союзе держав против Фридриха и план дележа Пруссии. Брошюра была напечатана в Берлине и разослана ко всем кабинетам с копиями подлинных бумаг. Против этих доказательств даже австрийский двор не нашел оправданий.
При отыскивании архива было обращено особенное внимание на дом Брюля.
Во время обыска пруссаки открыли комнату, наполненную париками. Фридрих приказал их перечесть и, узнав, что их триста, воскликнул: "Бог мой! Сколько париков нужно человеку, у которого нет головы!" Дом Брюля был обращен в казарму по приказанию короля. {256}"Если этот человек не боялся разорить целый народ бесполезной войной, -- сказал Фридрих, -- то пусть он один и пострадает от ее последствий".
Между тем, с самого вторжения в Саксонию, Фридрих завел дружескую переписку с Августом III. Он приглашал его принять решительный нейтралитет или пристать к его стороне и общими силами действовать против австрийцев. Август не соглашался. Он знал, что силой оружия пруссаки не могут ему повредить, потому что каждое нападение на его лагерь было бы безрассудной и бесполезной отвагой с их стороны; сам же он не решался выйти из своей засады до прибытия австрийских войск. Фридриху это было весьма неприятно, но он старался принудить Августа к решительным мерам другими средствами. Как паук, увидавший насекомое в своей власти, он опутывал свою жертву, окружал ее со всех сторон войсками и, уничтожая всякое сообщение с саксонским лагерем, надеялся победить неприятеля голодом. Одни транспорты провизии для королевской кухни пропускались сквозь прусские кордоны, так что беспечный Август не терпел ни в чем недостатка и не подозревал печального положения своего войска. Оттого он так упорно противился предложениям Фридриха, а Фридрих не мог двинуться в Богемию против австрийцев, боясь оставить в тылу опасного неприятеля, против которого не имел возможности отделить достаточного войска.
Австрийцы между тем изготовились и двинулись двумя отдельными армиями к границам Саксонии и Силезии. Против одной из них выступил Шверин из Силезии, но австрийцы заняли такую выгодную позицию, что генеральное сражение между обеими армиями сделалось невозможным. Иногда только происходили незначительные стычки между разъездами и аванпостами, но тем все действия и ограничивались.
Король Август неотступно просил у венского кабинета выручить его из затруднительного положения, которое с каждым днем становилось хуже. Вследствие того фельдмаршалу Броуну было предписано немедленно собрать вторую армию в Будине и переправиться через Эгер.
Для наблюдений за действиями этой армии Фридрих отделил довольно значительный корпус и отправил его, под начальством генерала Кейта, к границе Богемии. Пруссаки заняли теснины в горах, которые служили путями между Богемией и Силезией, и {257} образовали обсервационную линию, от внимания которой не ускользало ни одно движение неприятеля.
Главной целью Фридриха было помешать соединению австрийцев с саксонцами. Для этого он решился остановить австрийцев на пути и дать им сражение. Он сам отправился к своему обсервационному корпусу и вывел его из гор на равнины Эльбы. Близ местечка Лозовиц, на берегу Эльбы, у самой подошвы горного хребта, обе армии встретились. С обеих сторон эта встреча была совершенной неожиданностью. Темнота ночи мешала приступить к каким-нибудь решительным действиям. Но Фридрих, не мешкая, воспользовался всеми выгодами своего положения: он загородил дорогу, ведущую от Лозовица, и занял все возвышенности по обе ее стороны.
Едва рассвело, он построил свою армию в боевой порядок, но сильный туман препятствовал различать предметы даже на близком расстоянии. Левому крылу прусского войска надлежало занять гористую местность влево от дороги. Но едва оно двинулось, как было встречено беглым огнем из виноградников, покрывающих скаты гор. Около двух тысяч пандуров скрывались в кустарниках: плетни виноградников служили им палисадами. Это заставило Фридриха думать, что перед ним не все неприятельское войско, а только его авангард, который обыкновенно сопровождался рассыпными отрядами пандуров и венгров. Вдали виднелась часть конницы. Король велел навести на нее орудия, но всадники не трогались с места. Тогда он отправил против них двадцать эскадронов драгун, желая сразу кончить дело. {258}
Пруссаки, действительно, опрокинули неприятельскую конницу и обратили ее в бегство. Но когда они начали ее преследовать, то были вдруг встречены в лицо и во фланг сильным ружейным и пушечным огнем и вскоре убедились, что перед ними развернута вся неприятельская армия: это заставило их ретироваться. Тогда Фридрих увидел ясно, что имеет дело с армией, которая втрое сильнее его.
Между тем туман начал опадать. Король, видя невозможность тягаться с неприятелем силой, решил одолеть его искусством. Для этого он постарался выбрать самую выгодную позицию. Все внимание австрийцев было обращено на левое прусское крыло, им хотелось сбить его с возвышенности, на которой оно находилось, и не допустить овладеть скатом горы. Но пруссаки бодро шли вперед в виноградниках, овладевали одним плетнем за другим и погнали неприятельские легкие войска и пехоту в долину. Часть австрийцев бросилась в Эльбу, другая побежала в Лозовиц.