История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим

– Клянусь святым Георгием, Гарри, это тебе следовало быть главой рода, - мрачно сказал милорд.
– Ты был бы куда лучшим лордом Каслвудом, нежели такой ленивый пьяница, как я, - прибавил он, проведя рукой по глазам и окинув своего родича теплым и ласковым взглядом.

– Снимем камзолы и займемся делом, покуда еще светло, - сказал Гарри, сперва с горячей благодарностью пожав мужественную руку своего покровителя.

– Ты еще всего лишь мальчуган, - добродушно сказал милорд, - но, право же, я уверен, что ты бы справился с этим джентльменом. Нет, мой мальчик, продолжал он.
– Мне не нужны твои приемы и уловки: я тоже недурно владею шпагой и свой спор сумею решить на свой манер.

– Но я буду при этом, чтобы не допустить никакого обмана!
– вскричал Гарри.

– Да, черт возьми, ты будешь при этом.

– Когда это состоится, сэр?
– спросил Гарри, ибо он видел, что все уже заранее сговорено и подготовлено милордом,

– Мы сговорились так: я отправлю посланного к Джеку Уэстбери передать, что он мне нужен по важному делу. Он уже знает, по какому, и с минуты на минуту будет здесь и разопьет с нами эту бутылку хереса. Затем мы отправимся в театр на Дьюк-стрит, где встретим Мохэна, и оттуда все вместе поедем ужинать в "Розу" или "Гончую". После ужина мы потребуем карты, за игрой, вероятно, возникнет ссора, а затем - да поможет нам бог!
– либо предатель и бесчестный злодей уйдет из этой жизни, либо ничтожный и недостойный человек, который вовсе не дорожит ею. И это даже будет лучше, Гарри, - моя жена счастливее будет без меня, - сказал милорд со стоном, от которого так болезненно сжалось сердце Гарри Эсмонда, что он едва не зарыдал, склонившись над рукой своего доброго покровителя.

– У меня было объяснение с Мохэном до его отъезда из дому, я хочу сказать: из Каслвуда, - продолжал милорд.
– Я показал ему найденное мною письмо и обвинил его в бесчестном поведении, и он даже не отрицал своей вины, только сказал, что моя жена невинна.

– И это правда, милорд; как перед истинным богом, это правда! вскричал Гарри.

– Разумеется, разумеется. Женщины всегда невинны, - сказал милорд. Разумеется, то была лишь случайность, что она лишилась чувств, услышав, что он убит.

– Но, милорд, ведь и меня зовут Гарри!
– воскликнул Эсмонд, густо покраснев.
– Вы сказали миледи: "Гарри убит".

– Проклятие! Что же, я и с тобой должен драться?
– в неистовстве закричал милорд.
– Так ты, змееныш, отогревшись у моего очага, теперь хочешь ужалить - ты? Нет, нет, дитя мое, ты честный мальчик, добрый мальчик. (И тут гнев его сменился слезами, видеть которые было еще тягостнее.) Ты добрый мальчик, и я люблю тебя; и клянусь небом, я так несчастен, что мне все равно, чья шпага меня прикончит. Но вот и Джек Уэстбери. Входи, Джек! Привет, старый дружище! Это мой кузен, Гарри Эсмонд.

– Который когда-то в Каслвуде подавал вам шары, сэр, - сказал Гарри, кланяясь; и все три джентльмена уселись за стол и распили приготовленную для них бутылку хереса.

– Гарри будет номером третьим, - сказал милорд.
– Тебе нечего опасаться его, Джек.
– Тут полковник глянул на меня так, словно хотел сказать: "Да, судя по его виду, действительно нечего". Затем милорд рассказал все то, о чем прежде говорил лишь намеками. Ко времени своей ссоры с лордом Мохэном он задолжал ему около тысячи шестисот фунтов, и лорд Мохэн выразил готовность подождать, покуда обстоятельства позволят милорду виконту покрыть этот долг. Сегодня утром милорд отослал лорду Мохэну всю сумму сполна, а перед отъездом из дому привел все свои дела в порядок и теперь был готов к любому исходу ссоры.

Мы выпили две или три бутылки хереса, после чего милорд послал нанять карету, и все три джентльмена, как и было условлено, отправились в театр герцога Йоркского, Давали одну из пьес мистера Уичерли - "Любовь в лесу",

С тех самых пор Гарри Эсмонд никогда не мог без содрогания вспоминать об этой комедии, равно как и о миссис Брэйсгердл, актрисе, исполнявшей в ней главную женскую роль. Переодетая пажом, она подошла вплотную к нашим джентльменам, сидевшим на сцене, и, через плечо поведя на них своими лукавыми черными глазами, улыбнулась милорду и спросила, что такое случилось с почтенным сквайром и уж не получил ли он дурных вестей со скотопригонного рынка.

В перерывах между актами комедии джентльмены непринужденно разгуливали по сцене и беседовали друг с другом. С милордом Мохэном были двое друзей: капитан Макартни, одетый в военную форму, и еще один джентльмен, в платье из синего бархата с серебром, в светлом парике и дорогих венецианских кружевах, - милорд граф Уорик и Холленд. У милорда в руках был мешочек с апельсинами, которые он ел сам и предлагал актрисам, отпуская при этом разные шутки. И вот, услышав от лорда Мохэна какую-то непристойность, миссис Брэйсгердл повернулась к нему и спросила, что он здесь делает; уж не собирается ли он со своими друзьями заколоть еще кого-нибудь так же, как бедного Билля Маунтфорда? От этого намека темное лицо милорда потемнело еще больше, и в глазах появилось зловещее выражение. Те, кто видели его, запомнили надолго и не раз вспоминали впоследствии.

Когда представление окончилось, обе компании сошлись вместе; и тут милорд Каслвуд предложил отправиться в таверну и поужинать. Выбор пал на "Гончую", заведение Локита в Чаринг-Кросс. Все шестеро пешком пустились в путь; три лорда впереди, Мохэнов капитан, полковник Уэстбери и Гарри Эсмонд - сзади. Дорогой Уэстбери рассказывал Гарри Эсмонду о его старом друге, Ученом Дике, который получил повышение и был теперь гвардии корнетом и написал книгу под названием "Христианский герой", чем заслужил только дружные насмешки всей гвардии, ибо, по словам Уэстбери, христианский герой то и дело нарушал заповеди и уже один или два раза дрался на дуэли. Потом, понизив голос, Уэстбери стал уговаривать юного мистера Эсмонда не вмешиваться в ссору.

– Одного секунданта вполне достаточно, - говорил полковник, - и тогда капитан или лорд Уорик тоже могут удалиться.
– Но Гарри сказал "нет"; он твердо решился не отставать до конца. Надо сказать, что в голове у него зрел план, который, как ему казалось, мог помешать лорду виконту сделать вызов.

Они вошли в таверну, заняли отдельную комнату и потребовали вина и карт, а когда то и другое было принесено, принялись пить, провозглашая тает за тостом, и покуда слуги находились в комнате, держались, как лучшие друзья.

План Гарри Эсмонда заключался в том, чтобы завязать разговор с лордом Мохэном, оскорбить его и тем отвести ссору на себя. Итак, когда принесли карты, он выразил желание вступить в игру.

– Ну, нет, - сказал лорд Мохэн (щадя ли Гарри или же не желая испытать на себе botte de jesuite, - про то знать не дано).
– Молодые джентльмены из колледжа по таким ставкам не играют. Вы слишком молоды, мой друг.
– Кто смеет говорить, что я слишком молод!
– набросился на него Гарри.
– Верно, ваша милость боится?

– Я боюсь?
– вскричал Мохэн.

Но добрый виконт понял хитрость.

– Ставлю десять моидоров, Мохэн, - сказал он.
– Поди, глупый мальчишка, здесь не Кембридж, и мы не на пятачки играем.
– И Гарри, у которого не водилось таких денег (ибо его полугодовое жалованье всегда бывало истрачено еще до получения), должен был отступить, внутренне негодуя и злясь оттого, что в кармане у него не нашлось нужной суммы.

– Я бы, пожалуй, поставил против молодого джентльмена крону, - сказал Мохэнов капитан.