История героя: Огонь наших душ
Шрифт:
Сам Кьелл, настоявший на своём участии в этой операции, рассчитывал убить в ней, помимо множества недобрых разумных, ещё и двух зайцев — выяснить судьбу симпатичного ему разумного, и сохранить как можно больше жизней моряков Хуана. Он проводил взглядом капитана Кахуранги, отошедшего пообщаться с группкой представителей их достаточно неожиданных союзников. Вайлианское семейство Валера прописалось в Некетаке давно и настолько прочно, что даже выдворение чужеземцев во время скоротечной войны за Укайзо не смогло их сковырнуть. Пусть Валера и были эмигрантами из Вайлианских Республик, вполне официально работавшими на ВТК, все меняло их семейное дело — Валера снаряжали морские охотники, что топили пиратские корабли и обороняли судоходные пути. После весьма недружелюбного разрыва короной Хуана договоров с ВТК, и последующего исхода Компании, Валера остались без нанимателя,
А ещё семейство Валера прислало на флагман эскадры Хуана троих представителей, для координации действий, и одним из них, к удовольствию Кьелла, оказался его давний знакомец Зили Валера. Гламфеллен вспомнил радостное узнавание на юношеской физиономии Зили, с которым воодушевленно поздоровался, едва представители Валера взошли на борт «Онеказы», и узнавание оторопелое на лицах двух других молодых вайлианцев — пусть они и не знали Кьелла лично, но слышали достаточно сплетен о Видящем из Некетаки, чтобы узнать его в лицо, и поразиться знакомству их родственника с живой легендой. К облегчению Кьелла, это узнавание вылилось лишь в чуть более уважительное обращение, а Зили же и вовсе принял предложенную Кьеллом приятельскую манеру разговора.
«Даже не ожидал встретить когда-нибудь этого бро по гитаре,” подумал гламфеллен с усмешкой, дружески кивая поймавшему его взгляд Зили. Тот помахал ему рукой и продолжил разговор с Кахуранги. «Может, устроить с ним гитарный бэтл как-нибудь? Годик назад у него уже хорошо получалось,” продолжил отвлеченные размышления бледный эльф. «Не, не буду. Если проиграю — будет позор-позор. А если победю, то победа будет не моя, а Чингона, Тито и Тарантулы, Гектора Акосты, и прочей латиноамериканщины. Нехорошо на чужих придумках выезжать. Лучше просто сыграю с ним дуэтом вечерком.» Он перевел взгляд с Зили, и его двух родственников — Орсо и Мартино, — что все общались с Кахуранги, на стоявшую неподалеку от вайлианцев магическую поддержку эскадры Хуана. Для обеспечения атаки на Даннаж, Онеказа расщедрилась на лучших Заклинателей Воды. Один из них был, разумеется, сам гильдмастер — порядком заматеревший и прибавивший в силе, Текеху прочно оккупировал первую строчку негласного рейтинга силы среди магов воды. Двое других же… Кьелл невольно заулыбался, вспоминая знакомство с ними.
— …Здорово, дружище, — он пожал руку Текеху. — представишь мне собратьев по мистическому искусству?
— Экера, — с готовностью ответил тот, демонстрируя голливудской ширины и акульей зубастости улыбку. — Познакомься, Кьелл, это Маата, — он кивнул на немолодую Заклинательницу, ответившую на взгляд Кьелла добродушной усмешкой, — и Дараку, — означенный аумауа чуть склонил голову.
Маата, худая, желтокожая, и улыбчивая, была одной из тех женщин, чье жизнелюбие сохраняет молодость их духа на неопределенно долгий срок. Заметно пожилая — многочисленные мимические морщины с готовностью выдавали это, — она держалась вполне бодро. Что ее движение навстречу бледному эльфу, что пожатие ее ладони, крепкое и уверенное, своей энергичностью пристали бы скорее бойкой юнице, чем даме в возрасте.
Ее собрат по гильдии, Дараку, плотный и широкоплечий, держался с солидным достоинством, самую малость переходящим в напыщенность.
— Приятно познакомиться, Маата, — вернул женщине улыбку Кьелл, и повернулся к ее согильдейцу.
— Дараку, Дараку, — преувеличенно наморщил лоб он, игнорируя протянутую для пожатия руку Заклинателя. — Где же я о тебе слышал?
— Экера, мое искусство породило множество великолепнейших скульптур, что украшают улицы Некетаки, — непонимающе, но с ноткой польщенности отозвался тот, — а моя сила отправила на дно немало вражеских…
— Точно! — воскликнул гламфеллен, прерывая его хвастливую речь. — Давным-давно, ты оскорбил действием соседскую девочку, заставив ее плакать. Пусть она с тех пор выросла в гордую и прекрасную королеву Хуана, а слезы ее давно высохли, они все еще стучат в моем сердце, — его тон приобрел печальную торжественность. — Настал час расплаты, Дараку,
расплаты, что так долго искала тебя, и наконец нашла, — эльф сосредоточенно кивнул, и нарочито медленно шагнул к Заклинателю.— Видящий, я не понимаю… — в замешательстве начал говорить тот.
Он не закончил свою фразу — правый кросс Кьелла, выданный эльфом от всей широты его нежно любящей Онеказу души, послал Дараку в нокдаун, заставив того неловко брякнуться на палубу, и судорожно схватиться за лицо со стоном боли. Гламфеллен не применял внутренних техник — здесь было достаточно поставленного удара.
Разумеется, эльф не стал бы бить Заклинателя за детские обиды королевы — это было бы слишком абсурдно даже для него, некогда обвиненного друзьями в намеренном несении безумия в мир. Истинная причина была в другом. Не так давно Кьелл выяснил окольными путями — от Текеху, на одной из вечерних посиделок их компании, — что некогда у Дараку была интрижка с Онеказой, и что в последнее свое посещение столицы Заклинатель, во время аудиенции у королевы, делал той донельзя прозрачные намеки на возобновление отношений. У Хуана подобное было не просто в порядке вещей, а более чем распространено, и ни один аумауа-островитянин не увидел бы в действиях Дараку ничего предосудительного. Кьелла же наглые поползновения этого… бывшего в сторону его женщины порядком возмутили. Он не сомневался в Онеказе — ее чувства к нему были проверены такими испытаниями, что Дараку рядом с ними не тянул даже на мелкое происшествие. Но, наткнувшись на этого самодовольного типа, он не смог удержаться от того, чтобы малость подрихтовать ему лицо.
«Немного по-детски это все выглядит, но мне ведь не больше девятнадцати по людским меркам,” думал гламфеллен, довольно глядя на дело рук своих, а именно, наливающийся цветом синячище под глазом Дараку. «Самый возраст для того, чтобы разбивать носы таким же юнцам, соревнуясь за внимание симпатичных девчонок, и распушать потом хвост перед этими самыми девчонками, ага.» Он подошел к понемногу приходящему в себя Заклинателю, и протянул ему руку.
— Хватит валяться, Дараку, не так уж и сильно я тебя стукнул, — добродушно произнес он. — Воздаяние нашло тебя, так что я уже все простил и забыл. Можем даже выпить мировую, — широкая улыбка эльфа почти не несла насмешки.
Дараку поднялся сам, игнорируя протянутую ладонь эльфа. Он просто-таки кипел от злости, и его напряженное лицо и сузившиеся глаза выглядели воплощением едва сдерживаемой угрозы. Выглядели бы, если бы один из этих глаз не начинал заплывать. Последнее придавало физиономии Заклинателя некую комичность.
— Я вызываю тебя на поединок, Видящий, — отрывисто бросил он. — До первой крови — я не хочу лишать Онеказу верного и полезного слуги.
— Да ну? — Кьелл приподнял брови в вежливом удивлении. — Ты сейчас серьезно? Не, я не то, чтобы против, но учти: если мы таки подеремся, я ведь и второй глаз тебе подобью. Даже больше, — он с нарочитой сосредоточенностью принялся перечислять: — Мне придется подбить тебе второй глаз, сломать нос, и выбить несколько зубов. Ты так хочешь обзавестись прорехами в улыбке? Я ведь отнесусь к твоему вызову со всей серьезностью, и меньшего эта серьезность не позволит, — в его глазах стоял все тот же вежливый вопрос.
— Я бы не стала, Дараку, — подала голос Маата. Заклинательница, напротив, не скрывала насмешки. — Экера, против последнего существа, сошедшегося в поединке с Видящим, ты как-то не тянешь, извини.
— Черт, и правда, — с преувеличенно заботливым выражением на лице почесал нос гламфеллен. — Спасибо, что напомнила, Маата, мне не хотелось бы давить на моего оппонента авторитетом былых побед. Давай я дам тебе фору? — обратился он к все пышущему злобой Заклинателю. — Сразимся, скажем, на поверхности моря. Как, хочешь? — вежливый интерес все не уходил из его голоса. Дараку, не ответив, резко развернулся и зашагал прочь.
— Что это было, Кьелл? — серьезно спросил Текеху. — Ты намеренно унизил и взбесил одного из сильнейших моих Заклинателей. Зачем?
— Объясню предметно, друг мой, — с ленивым добродушием ответил эльф. — Если ты вдруг слегка сойдешь с ума, и выскажешь, скажем, Иррене, что твоя любовь вся до капли принадлежит ей, и что ты готов в любой момент стать штормом в ее море, Эдер не ограничится тем, что подобьет тебе глаз, будь уверен. С Константеном и Фассиной — та же история. Алот до рукоприкладства не опустится, но вполне может подпалить тебе задницу, если полезешь к Идвин. Можно сказать, это давняя и уважаемая традиция среди чужеземцев, — он запнулся, с недоверием глядя на Текеху, на чьем лице поселилось донельзя глупое выражение.