История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

О его последующей жизни мы знаем очень мало. После этого он был в Константинополе трижды, в 383, 385 и 394 г., и умер около 395 г.

Богатство его интеллектуальной жизни нашло воплощение в многочисленных произведениях, прежде всего в его полемических доктринальных трудах: «Против Евномия»; «Против Аполлинария»; «О Божественности Сына и Святого Духа»; «О разнице между ousiaи hypostasisв Боге»; и в его катехетическом компендиуме христианской веры [1961] . Прекрасный диалог с сестрой Макриной о душе и воскресении мы уже упоминали. Помимо этого, он написал много гомилий, особенно о сотворении мира и человека [1962] , о жизни Моисея, на Псалтирь, Екклесиаста, Песнь песней, молитву Господню, заповеди блаженства; восхваления выдающихся мучеников и святых (святого Стефана, сорока мучеников, Григория Чудотворца, Ефрема, Мелетия, своего брата Василия); различные ценные аскетические трактаты; биографию своей сестры Макрины, обращенную к монаху Олимпию.

1961

занимает достойное место рядом с похожим трудом Оригена, De principiis.Отдельное издание, греческое и латинское с примечаниями, — J. G. Krabinger, Munich, 1888.

1962

НеxаёmeronГригория дополняет Нехаётегопего брата Василия и рассматривает наиболее туманные метафизические вопросы, связанные с этой темой. Его книга о «Творении человека», хотя она и была написана раньше, может рассматриваться как продолжение «Гексамерона»; в ней прекрасно освещены духовное царское достоинство и назначение человека, для которого мир был сотворен и украшен, словно дворец.

Григорий был скорее человеком мысли, чем действия. Он прекрасно рассуждал метафизически и оказал неоценимые услуги, защищая тайны Троицы и воплощения, а также верно разграничил сущность и ипостась. Из всех отцов церкви никейской эпохи он ближе всего к Оригену. Григорий не только следует его отчасти надуманному аллегорическому методу толкования, но в еще большей степени перенимает его догматические взгляды [1963] . Для него, как и для Оригена, человеческая свобода играет важнейшую роль. Оба они идеалисты и иногда, непреднамеренно и не замечая этого, впадают в противоречие с учением церкви, особенно в эсхатологии. Григорий принимает, например, учение об окончательном возрождении всего сущего. Замысел искупления в его представлении совершенно универсален и включает в себя все духовные творения. Благо — это единственное позитивное бытие, тогда как зло негативно, не имеет бытия и в конце должно исчезнуть, потому что оно не от Бога. Неверующие действительно подвергнутся второй смерти, чтобы стать очищенными от ограниченности плоти. И Бог не отказывается от них, потому что они — Его собственность, родственные Ему духовные существа. Его любовь, которая привлекает к себе чистые души легко и безболезненно, станет очищающим огнем для всех прилепившихся к земному до тех пор, пока весь нечистый элемент в них не будет уничтожен. Как всё исходит от Бога, так всё в конце концов к Нему и вернется.

1963

О его отношении к Оригену см. приложение в Rupp, l. с, pp. 243–262.

§166. Григорий Назианзин

I. S. G regorius Theologus, vulgo Nazianzenus: Opera omnia, Gr. et hat. opera et studio monacho-rum S. Benedicti e congreg. S. Mauri(Clemencet). Paris, 1778, tom. i (содержит его проповеди). Это великолепное издание (одно из лучших изданий отцов из Мавра) было прервано во времена Французской революции, но потом возобновилось, и второй том (на основании оставшихся бумаг) был завершен А. В. Caillau, Par., 1837 - '40, 2 vols. fol. Репринт в Migne, Patrolog. Graec.(tom. 35–38), Petit-Montrouge, 1857, 4 vols, (об отдельных изданиях его Orationesи Carminaсм. Brunet, Man. du libraire,tom. ii, 1728 sq.)

II. Биографические примечания в посланиях и поэмах Григория, у Сократа, Созомена, Феодорита, Руфинаи Свиды(s. v. ). Gregorius Presbyter(неизвестного происхождения, возможно, из Каппадокии, X век): (на греческом и латыни в Migne, издание Opera,tom. i, 243–304). G. Hermant: La vie de S. Basile le Grand et celle de S. Gr'egoire de Nazianz.Par., 1679, 2 vols. Acta Sanctorum, tom. ii. Maji, p. 373 sqq. Бенедиктинские издания: Vita Greg, ex Us potissimum scriptis adornata(в Migne ed., tom. i, pp. 147–242). Tillemont: M'emoires,tom. ix, pp. 305–560, 692–731. Le Clerc: Biblioth`eque Universelle,tom. xviii, pp. 1–128. W. Cave: Lives of the Fathers,vol. iii, pp. 1–90 (ed. Oxf., 1840). Schr"ockh: Part xiii, pp. 275–466. Carl Ullmann: Gregorius von Nazianz, der Theologe. Ein Beitrag zur Kirchen- und Dogmengeschichte des 4 <sup>trn</sup> Jahrhunderts.Darmstadt, 1825. (Одна из лучших богословских монографий богослова родственного духа.) См. также статьи Hefele в Wetzer und Welte, Kirchenlexikon,vol. iv, 736 ff., и Gass в Herzog, Encykl.,vol. , 349. A. Grenier: La vie et les po'esies de saint Gr'egoire de Nazianze.Paris, 1858. B"ohringer: K. G. in Biogr.,new ed., vol. viii, 1876. Аббат A. Beno^it: Vie de saint Gr'egoire de Nazianze.Paris, 1877. J. R. Newman: Church of the Fathers,pp. 116–145, 551. Dabas: La femme au quatri`eme si`ecle dans les po'esies de Gr'eg. de Naz..Bordeaux, 1868. H . W. Watkins, в Smith and Wace, ii, 741–761. W. Gass, в Herzog ², , 392–396. . Paumier, в Lichtenberger, , 716–722. О его христологии см. Neander, Baurи особенно Dorner. Его взгляды на будущее наказание обсуждались в Farrarи Pusey(см. vol. ii, 612). Farrar: Lives of the Fathers,i, 491–582.

Григорий Назианзин, или Григорий Богослов, — третий из каппадокийской троицы. Он уступал своему ближайшему другу Василию как руководитель церкви, а своему тезке Григорию Нисскому — как мыслитель–теоретик, но превосходил обоих как оратор. В нем цвет греческого богословия явил себя в союзе с никейской верой. Он — один из выдающихся защитников ортодоксии, хотя его ум был открыт для свободных рассуждений. Его жизнь, в которой сочетаются высокое положение, монашеское уединение, любовь к усердным исследованиям, энтузиазм по отношению к поэзии, природе и дружбе, обладает романтическим очарованием. Он был «по склонностям и судьбе заключен между спокойствием созерцательной жизни и беспокойствами управления церковью, не удовлетворенный ни тем, ни другим, ни мыслитель, ни поэт, но, согласно своему юношескому желанию, оратор, нередко напыщенный и сухой, но усердно трудившийся ради победы ортодоксии и ради истинного практического христианства» [1964] .

1964

Так замечательно характеризует его К. Хазе в своей Lehrbuch,р. 138 (7 ^thed.). Характерно суждение Гиббона (Decline and Fall,ch. xxii): «К его имени добавили титул святого, но нежность его сердца и изящество его гения бросают более приятный отблеск на память Григория Назианзина». Похвалив «нежность его сердца*, скептический историк делает очередной выпад в адрес древней церкви, добавляя в примечании: «я хочу сказать только, что таким он был по природе своей, когда его не ожесточало или не воспламеняло религиозное рвение. Из своего уединения он призывал Нектария преследовать еретиков Константинополя».

Григорий Назианзин родился около 330 г., за год до императора Юлиана, либо в Назианзе, торговом городе в юго–западной части Каппадокии, где его отец был епископом, либо в соседнем селении Арианзе [1965] .

Его мать Нонна, одна из благороднейших христианок древности, оказала глубокое и целостное влияние на формирование его религиозного характера. Своими молитвами и своей святой жизнью она обратила мужа из секты гипсистариан, которые просто верили в некое верховное существо, никак не конкретизируя веру; она посвятила своего сына, как Анна Самуила, еще до его рождения, на служение Богу. По словам Григория, «она была женой, которую прославлял Соломон: во всем повиновалась мужу согласно законам брака, но не постеснялась стать его учителем и привести его к истинной вере. Она решила трудную проблему, сочетая высшую культуру, особенно в познании божественного и в ревностном поклонении, с практической заботой о доме. Когда она занималась домом, казалось, что она ничего не знает о делах веры, но если она занималась Богом и поклонением Ему, казалось, что все остальные занятия ей чужды; она всему отдавалась без остатка. Опыт внушил ей безграничную веру в воздействие молитвы верующего, поэтому она была особо прилежна в мольбах и молитвой преодолевала даже глубочайшие чувства печали по поводу ее собственных страданий и страданий других. Таким образом она достигла такого контроля над своим духом, что во всех скорбях, которые встречала, никогда не жаловалась, а прежде всего благодарила Бога». Григорий особенно прославляет ее необычайную терпимость и самоотречение в любви к бедным и больным. Но этому не всегда соответствует то, что он рассказывает о ней: «К языческим женщинам она была так нетерпима, что никогда не приветствовала их ни словесно, ни подавая руку [1966] . Она не ела соли с теми, кто ходил к нечестивым алтарям идолов. На языческие храмы она не смотрела и уж тем более не ступала на их территорию, и она была далека от посещения театра». Конечно, ее благочестие было полностью в духе того времени, носило на себе отпечаток аскетического законничества, а не евангельской свободы и касалось прежде всего определенных внешних проявлений. Отмечалось также ее великое почтение к священным предметам. «Она не осмеливалась поворачиваться спиной к святому престолу или плевать на пол церкви». Ее смерть была достойна ее святой жизни. В преклонном возрасте, в церкви, которую почти полностью построил на собственные средства ее муж, она умерла, одной рукой держась за алтарь, а другую молитвенно воздев к небесам со словами: «Будь милостив ко мне, о Христос, мой Царь!» Во всеобщей скорби, особенно у вдов и сирот, которым Нонна была утешением и помощью, она была похоронена рядом со своим мужем близ могил мучеников. Ее любящий сын говорит в одной из поэм, где славит ее благочестие и благословенную кончину: «Плачьте же, смертные, о роде смертных; но когда такой человек, как Нонна, умирает, вознося молитвы,я плакать не стану».

1965

По поводу места и времени его рождения существуют разные мнения. Согласно Свиде, Григорию было более девяноста лет, то есть, если он умер в 389 или 390 г., он должен был родиться около 300 г. С этим согласились Пажи и другие римские богословы, готовые на любые допущения, только бы избежать скандала в связи с тем, что у канонизированного церковью отца рождались дети уже после рукоположения его в епископы; но их позицию невозможно согласовать с тем фактом, что Григорий, по его собственному свидетельству (Carmen de vita sua,, 112 и 238, также Orat.,, с. 23), учился в Афинах одновременно с Юлианом Отступником, то есть в 355 г., и покинул Афины в возрасте тридцати лет. См. Tillemont, tom. ix, pp. 693–697; Schr"ockh, part xiii, p. 276, и замечательную монографию Ullmann, p. 548 sqq. (которую я особо использую при написании этого раздела).

1966

Это противоречит явной заповеди любить своих врагов, Мф. 5:44 и далее. Заповедь Иоанна в его втором послании, 2 Ин. 5:10,11, которую можно было бы процитировать в оправдание Нонны, касается не язычников, а еретиков–антихристиан.

Григорий рано соприкоснулся со Священным Писанием и начатками науки. Вскоре он выказал особое предпочтение к ораторскому искусству и, под влиянием своей матери, которое было подкреплено сновидением [1967] , решил избрать безбрачие, чтобы без остатка посвятить себя царству Божьему. Как и другие учителя церкви того периода, он отдавал предпочтение этому состоянию и славил его в своих проповедях и поэмах, хотя не отрицал ни полезности брака, ни Божьего соизволения на него. Его отец, а также его друг Григорий Нисский были одними из немногих епископов, живших в браке.

1967

Ему явились две покрытые накидками девы неземной красоты, которые назвали себя Чистотаи Целомудрие, — спутницы Иисуса Христа и тех, кто отказался от всяких земных связей ради совершенной жизни благочестия. Призвав юношу присоединиться к ним в духе, они снова вознеслись на небеса. Carmen,iv, , 205–285.

Из своего родного города он отправился для дальнейшего обучения в Кесарию в Каппадокии, где, вероятно, и состоялось его первое знакомство с Василием; потом — в Кесарию в Палестине, где в то время были знаменитые школы красноречия; потом — в Александрию, где почитаемый им Афанасий занимал высший церковный пост; и наконец — в Афины, которые еще сохраняли древнюю славу средоточия греческих наук и искусств. По пути туда он попал в ужасный шторм, повергший его в величайшую тревогу, потому что, хотя и воспитанный христианином, он по распространенному в то время обычаю еще не принял святого крещения, которое считал условием спасения. Свое избавление он объяснял отчасти ходатайством родителей, которые предугадали опасность благодаря предчувствиям и снам, и воспринял его как второе посвящение на духовное служение.

В Афинах возникла или укрепилась его прекрасная христианская дружба с Василием, о которой мы уже говорили, описывая жизнь Василия. Они были, по словам Григория, как одна душа в двух телах. Он познакомился и с будущим императором Юлианом, который в то время учился там же, но почувствовал к нему полное отвращение и сказал о нем пророчески: «Какое зло здесь воспитывает для себя Римская империя!» [1968] Позже он был ярым противником Юлиана и написал две бранные речи о нем после его смерти, в которых, однако, больше страсти, чем чистого энтузиазма в защиту христианства; речи эти выставляют Юлиана ко всеобщему негодованию как ужасный памятник вражды к христианству, Божьего суда и воздаяния [1969] .

1968

' .

1969

Эти Invectivaeили приведены в бенедиктинском издании, tom. i, pp. 78–176, как третья и четвертая из проповедей Григория по старому порядку, а по новому — четвертая и пятая.

Друзья хотели, чтобы он поселился в Афинах и стал преподавать красноречие, но он оставил город на тридцатом году жизни и через Константинополь (взяв туда с собой брата, Кесария, выдающегося врача [1970] ) вернулся в родной город и родительский дом. В это время он принял крещение и теперь уже от всей души устремился к строго аскетической жизни* Он отказался от невинных развлечений, даже от музыки, потому что они доставляют наслаждение чувствам. «Он питался хлебом с солью, пил воду, спал на голой земле, одевался в грубую, жесткую ткань. Труды наполняли его день, а молитвы, пение и святые созерцания — большую часть ночи. Его прежняя жизнь, бывшая вовсе не распущенной, а только не такой строгой, казалась ему достойной упрека; предыдущий смех теперь стоил ему многих слез. Молчание и тихие размышления были его законом и удовольствием» [1971] . Только любовь к родителям удерживала его от полного затворничества и побуждала, вопреки его талантам и наклонностям, помогать отцу в управлении домом и имуществом.

1970

Этому Кесарию, который позже был лечащим врачом константинопольского императора, многие вслед за Фотием приписывают сохранившееся до сих пор собрание богословских и философских размышлений, Dialogi iv sive Quaestiones Theol. et philos.,145, — но на это нет веских оснований. См. Fabricius, Bibl. Gr.,viii, p. 435. Он был истинным христианином, но крестился только незадолго до смерти в 368 г. Его мать Нонна шла за похоронной процессией в белом платье в знак радости. Позже, подобно брату Григорию, сестре Горгонии и матери, он был причислен к лику святых Католической церкви.

1971

Ullmann, l.с, р. 50.

Но вскоре он последовал своей мощной тяге к уединенной и созерцательной жизни и провел некоторое время с Василием в тихом местечке Понта в молитве, духовных размышлениях и физическом труде. «Кто вернет меня, — позже писал он своему спутнику и другу об этом периоде [1972] , — обратно в прежние дни, в которые я разделял с тобой лишения? Ибо добровольная бедность, в конце концов, гораздо более почетна, чем вынужденные наслаждения. Кто вернет мне обратно те песни и бдения? Те обращения к Богу в молитве, ту неземную, бестелесную жизнь, то общение и ту духовную гармонию братьев, которых ты призывал к богоподобной жизни? То пылкое изучение Священного Писания и свет, который, под наставлением Духа, мы обретали в нем?» Далее он упоминает о менее сильном наслаждении красотами окружающей природы.

1972

Epist.ix, p. 774, по старой нумерации, или Ер.vi по новой (ed. Bened. ii, p. 6).