История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
Жизнь в монастыре представляла собой осмысленное чередование духовных и телесных упражнений. Великое преимущество устава Бенедикта в том, что в нем праздность представлена как смертельный враг души и мастерская дьявола [385] . Семь часов посвящались молитве, пению псалмов и размышлениям [386] ; два или три часа, особенно по воскресеньям, уделялись религиозному чтению; от шести до семи часов — труду внутри монастыря или в поле, или же воспитанию детей, которых поручали попечению монастыря их родители (oblati) [387] .
385
Cap. 48: «Otiositas inimica est animae; et ideo certis temporibus occupari debent fratres in labore manuum, certis iterum horis in lectione divina».
386
Ноrае canonicae — Nocturnae vigiliae, Matutinae, Prima, Tertia, Sexta, Nona, Vespera, Completorium;они основаны на буквальном толковании Пс. 118:164: «Семикратно в день прославляю Тебя», и Пс. 118:62: «В полночь вставал славословить Тебя». Псалтирь была литургией и молитвенником монастыря. Псалмы делились на семь богослужений так, чтобы за неделю была пропета вся Псалтирь.
387
Cap. 59: «Si quis forte de nobilibus offert filium suum Deo in monasterio, si ipse puer minori aetate est, parentes ejus faciant petitionem», и т. д.
Отсюда впоследствии возникли знаменитые монастырские школы, и позже физический труд во многих монастырях был вытеснен литературными изысканиями, ставшими
В других отношениях жизнь в монастыре была простой, не слишком суровой и ограничивалась строго необходимым. Одевались монахи в тунику с черным капюшоном (отсюда прозвище «черные монахи», black friars);материал, из которого она была изготовлена, зависел от климата и времени года. Два дня в неделю были постными; был также пост с середины сентября до Пасхи, и в это время монахи ели раз в день. Каждому монаху выделяли на день фунт хлеба и бобов (450 г) и, от распространенного в Италии обычая, полфляги (hemina)вина, хотя рекомендовалось от вина воздерживаться, если это можно было сделать, не нанося вреда здоровью. Мясо разрешалось есть только слабым и больным [388] , к которым относились с особой заботой. Во время обеда читались какие-нибудь назидательные тексты, а братья хранили молчание. У монахов не было личной собственности, даже одежда не принадлежала им. Все плоды их трудов шли в общую казну. Монахам следовало избегать контактов с миром, опасных для души, поэтому каждый монастырь был организован так, чтобы иметь возможность обеспечивать все свои потребности [389] . Гостеприимство и другие дела любви рекомендовались особо.
388
Сар. 40: «Carnium quadrupedum ab omnibus abstinetur comestio, praeter omnino debiles et aegrotos».Даже птицу есть не дозволялось. Птица была деликатесом, доступным только князьям и благородным людям, — Мабиллон доказывает это на основании свидетельства жившего в то время Григория Турского.
389
Сар. 66: «Monasterium, si possit fieri, ita debet construi, ut omnia necessaria, id est, aqua, molendinum, hortus, pistrinum, vel artes diversae intra monasterium exerceantur, ut non sit necessitas monachis vagandi foras, quia omnino non expedit animabus eorum».
Нарушение устава наказывалось сперва частным увещеванием, потом отлучением от общения в молитве, потом от общения с братьями и наконец изгнанием из монастыря, после которого, впрочем, было возможно восстановление, вплоть до третьего раза.
§45. Бенедиктинцы. Кассиодор
Бенедикт не предвидел большого исторического значения, которое приобретет его устав, изначально задуманный лишь для монастыря Монте Кассино. Вероятно, он никогда не стремился к большему, чем возрождение и спасение его собственной души и душ его братьев–монахов, и все разговоры католических историков более позднего времени о его далеко идущих планах политического и общественного возрождения Европы, сохранения и распространения литературы и искусства ничем ни в его жизни, ни в его уставе не подтверждаются. Но он смиренно посеял семя, которое Провидение благословило стократным урожаем. Благодаря своему уставу он, вопреки собственному желанию и ничего о том не зная, стал основателем ордена, который вплоть до XIII века, когда его оттеснили на задний план доминиканцы и францисканцы, очень быстро распространялся по всей Европе, сохранял явное превосходство, стал образцом для остальных монашеских орденов и дал Католической церкви впечатляющий ряд миссионеров, авторов, художников, епископов, архиепископов, кардиналов и пап, таких как Григорий Великий и Григорий VII. Менее чем через век после смерти Бенедикта земли, покоренные варварами в Италии, Галлии и Испании, были возвращены цивилизации, и обширные территории Великобритании, Германии и Скандинавии обратились в христианство или стали доступны для миссионеров; в этом историческом процессе институт монашества, организованного в соответствии с уставом Бенедикта, сыграл почетную роль.
Сам Бенедикт основал второй монастырь близ Террачины, а два его любимых ученика, Плацид и святой Мавр [390] , ввели «святой устав» на Сицилии и во Франции. Папа Григорий Великий, сам некогда бывший монахом–бенедиктинцем, повысил престиж ордена и обращал англо–саксов в римскую христианскую веру с помощью бенедиктинских монахов. Постепенно устав стал настолько общепринятым среди старых и новых монашеских общин, что во времена Карла Великого даже возникли споры о том, существуют ли монахи, которые не были бы бенедиктинцами. Действительно, время от времени орден приходил в упадок по мере того, как богатство его росло, а дисциплина ослабевала, но благодаря своему вниманию к религиозным и гуманитарным исследованиям, к заботе о европейской цивилизации в целом, к подготовке почвы для благороднейших изысканий он занял почетное место в истории и заслужил бессмертную славу. Человек, знакомый с впечатляющими и внушающими почтение бенедиктинскими изданиями отцов церкви, с ученейшими предисловиями, биографиями, диссертациями и указателями, может думать о бенедиктинском ордене только с искренним уважением и благодарностью.
390
Этот Мавр, основатель аббатства Гланфей (Сен–Мор–сюр–Луар), является святым покровителем одного из ответвлений бенедиктинского ордена, знаменитых мавристов из Франции (начиная с 1618 г.), которые в XVII и начале XVIII века выделялись археологическими и историческими исследованиями и прекрасными изданиями трудов отцов церкви. Самые выдающиеся мавристы — господа Менар, Д'Ашери, Годен, Мабиллон, Ле Нурри, Мартиане, Руинар, Мартене, Монфокон, Массюэ, Гарньер и Де Ла Рю, а в наше время — Питра, издатель ценного сборника фрагментов из трудов отцов церкви, из монастыря Солема.
Но, как мы уже говорили, покровительство знаниям не входило в изначальный замысел создателя ордена. Этому направлению в монастырской жизни мы обязаны, если забыть об ученом монахе Иерониме, Кассиодору, который в 538 г. отказался от почестей и забот высокого государственного поста в Готском королевстве, на территории Италии [391] , и удалился в основанный им самим монастырь в Вивьере (Виварии) [392] , Калабрия, на юге Италии. Здесь он провел почти тридцать лет в качестве монаха и аббата, собрал большую библиотеку, призывал монахов копировать и изучать Священное Писание, труды отцов церкви и даже древних классиков и написал для них несколько литературных и богословских учебников, самый важный из которых — De institutione dwinarum literarum,нечто вроде простейшей энциклопедии, которая была монастырским учебником для многих поколений. В течение какого-то времени Виварий соперничал с Монте Кассино, и Кассиодор в VI веке удостоился почетного титула восстановителя знаний [393] .
391
Это был последний из римских консулов (должность, упраздненная Юстинианом), по очереди министр Одоакра, Теодориха и Аталариха, назначившего его префектом претории.
392
Vivarium, Vivaria,название происходит от многочисленных vivaria,рыбных прудов в этом регионе.
393
См. Mabillon, Ann. Bened.,1. , с. 24, 27; F. de Ste. Marthe, Vie de Cassiodore,1684. Ad. Franz, Marcus Aur. Cassiodorus Senator.Breslau, 1872.
Бенедиктинцы, уже привыкшие к постоянному труду, вскоре последовали его примеру. Таким образом тот самый образ жизни, учредитель которого, Антоний, презирал ученость, со временем стал оплотом культуры в жестокие и беспокойные времена переселений и крестовых походов, хранителем литературных сокровищ древности для того, чтобы мы сегодня могли пользоваться ими.
§46. Оппозиция монашеству. Иовиниан
I. Златоуст: (защита монашества против его оппонентов, в трех книгах). Иероним: Ер.61, ad Vigilantium(ed. Vallars., tom. i, p. 345 sqq.); Ep.109, ad Riparium(i, 719 sqq.); Adv. Helvidium(383); Adv. Jovinianum(392); Adv. Vigilantium(406). Все эти трактаты есть в Opera Hieron.,tom. ii, p. 206–402. Августин: De haeres.,cap. 82 (о Иовиниане); с. 84 (о Гельвидии и его последователях). Епифаний: Haeres.75 (об Аэрии).
II. Chr. W. F. Walch: Ketzerhistorie(1766), part iii, p. 585 (о Гельвидии и антидикомариани–тах); р. 635 sqq. (о Иовиниане); р. 673 sqq. (о
Вигилантии). Vogel: De Vigilantio haeretico orthodoxo,Gott. 1756. G. B. Lindner: De Joviniano et Vigilantio purioris doctrinae antesignanis.Lips., 1839. W. S. Gilly: Vigilantius and his Times,Lond., 1844. См. также Neander: Der heil. J oh. Chrysostomus,3 ded. 1848, vol. i, p. 53 sqq.; Kirchengesch,iii, p. 508 sqq. (перевод Torrey, ii, p. 265 sqq.). Baur: Die christliche Kirche von 4 — 6 ten Jahrh.1859, p. 311 sqq.Хотя монашество было мощным движением той эпохи, требовавшим либо сотрудничества, либо восхищения всей церкви, существовала и оппозиция. Оппозиция эта исходила из совершенно разных источников — то от ревностных защитников язычества, таких как Юлиан и Либаний, которые ненавидели и ожесточенно хулили монахов за их фанатичное противодействие храмам и поклонению идолам, то от христианских государственных деятелей и императоров, таких как Валент, считавших, что монашество подрывает силы гражданских военных и государственных учреждений и во времена опасности, связанной с вторжениям варваров, призывает людей к праздности и пассивному созерцанию вместо того, чтобы поощрять активную, героическую добродетель, — то от сторонников мирской терпимости, которым неприятны были беспокойства и упреки религиозной искренности и рвения аскетической жизни, то, наконец, от сторонников либерального, почти протестантского отношения к христианской морали, которые в то же время выступали против поклонения Марии и святым и прочих злоупотреблений. Эта последняя форма оппозиции, однако, встречалась лишь изредка и была, скорее, негативной, чем позитивной, — ей недоставало духа мудрости и умеренности, поэтому в V веке она почти перестала существовать и возродилась лишь намного позже, в более зрелой и емкой форме, когда монашество исполнило свою миссию в мире.
К последнему классу оппонентов относятся Гельвидии, Иовиниан, Вигилантий и Аэрий. О первых трех нам известно из страстных ответов Иеронима, о последнем — из «Панариона» Епифания. В католической истории церкви они причислены к еретикам, но многие протестантские историки помещают их среди «свидетелей истины» и предтеч Реформации.
Мы начнем с Иовиниана, самого важного из них. Иногда его даже сравнивают с Лютером, как, например, делает Неандер, потому что, подобно Лютеру, он на основании личного опыта выступил против аскетической тенденции и связанных с нею учений. Он написал в Риме, до 390 г., труд, ныне утраченный, в котором критиковал этические принципы монашества. В то время он сам был монахом и, вероятно, оставался таковым до смерти. Как бы то ни было, он никогда не был женат и, по рассказу Августина, воздерживался от брака «по настоящей нужде» [394] и из отвращения к трудностям семейной жизни. Иероним призывал его жениться и доказать тем самым, что семейная жизнь не хуже безбрачия, или прекратить выступления против того состояния, в котором он сам пребывал [395] . Иероним рисует весьма неблагоприятный портрет Иовиниана, в котором присутствует примесь горечи и злобы. Он называет Иовиниана служителем разврата, варварским автором, христианским эпикурейцем, который некогда жил в строжайшем аскетизме, но теперь предпочитает землю небесам, порок добродетели, свой живот Христу и всегда расхаживает одетый элегантно, как жених. Августин намного более терпим, он упрекает Иовиниана лишь в том, что он сбил с истинного пути многих римских монашек, призывая их вступить в брак по примеру благочестивых женщин Библии. Вероятно, сомневаться в правильности монашеского пути и выступать против него Иовиниан начал, как предполагает Гизелер, из-за экстравагантных восхвалений Иеронима и неприязни к ним, усилившейся после смерти Блесиллы (384) из Рима. Сначала Иовиниана активно поддерживали, но потом, на соборе, состоявшемся около 390 г., он был отлучен от церкви и вместе со своими последователями изгнан, по настоянию Сириция, Римского епископа, который решительно осуждал вступление священников в брак. Тогда Иовиниан отправился в Милан, где два монаха, Сарматион и Барбациан, придерживались таких же взглядов, что и он; но епископ Амвросий тоже отнесся к нему неблагосклонно и тоже организовал собор, выступивший против него. После этого о нем почти ничего не было слышно; он умер в изгнании не позже 406 г. [396]
394
1 Кор. 7:26.
395
Adv. Jovin.,lib. i, с. 40 (Opera,ii, 304): «Et tarnen iste formosus monachus, crassus, nitidus, dealbatus, et quasi sponsus semper incedens, aut uxorem ducat ut aequalem virginitatem nupiiis probet; aut, si non duxerit, frustra contra nos verbis agit, cum op`ere nobiscum sit».
396
Августин говорит, De haer.,с. 82: «Cito ista haeresis oppressa et extincta est»;а Иероним пишет о Иовиниане, в 406 г., Adv. Vigilant.,с. 1, что, будучи осужден властями Римской церкви, он утешился, предаваясь своим похотливым наслаждениям.
По свидетельству Иеронима, Иовиниан придерживался четырех утверждений: 1) Девы, вдовы и замужние, некогда крестившиеся во Христа, обладают одинаковой заслугой, если в остальном ведут себя одинаково. 2) Те, кто однажды с полной верой родился свыше, приняв крещение, не могут быть побеждены (subverti)дьяволом. 3) Нет разницы между воздержанием от пищи и благодарным наслаждением ею. 4) Все, кто хранит обеты, принятые при крещении, получат равную награду на небесах.
Иовиниан настаивал в основном на первом моменте, так что первую книгу Иероним целиком посвящает опровержению этого постулата, а во второй опровергает три остальных. Отстаивая моральную равнозначность и семейной жизни, и безбрачия, Иовиниан ссылался на Быт. 2:24, где Бог Сам учреждает институт брака, до грехопадения; на Мф. 19:5, где его санкционирует Христос; на патриархов, живших до потопа и после него; на Моисея и пророков, Захарию и Елисавету, апостолов, особенно Петра, которые были женаты; также на Павла, который сам призывал людей вступать в брак [397] , требовал от епископа или диакона, чтобы тот был мужем одной жены [398] , и советовал молодым вдовам выходить замуж и воспитывать детей [399] . Он объявил запрет на вступление в брак и на пищу манихейским заблуждением. Иероним отвечает на эти аргументы совершенно неоправданными выводами и говорит о браке в тоне пренебрежения, которое показалось бы оскорбительным даже его друзьям [400] . Августин под влиянием Иовиниана изложил преимущества семейной жизни в специальном труде, De bono conjugall,хотя сам он и предпочитал аскетическое безбрачие [401] .
397
1 Кор. 7:36,39.
398
1 Тим. 3:2,12.
399
1 Тим. 5:14; см. также 1 Тим. 2:15; Евр. 13:4.
400
Например, из 1 Кор. 7:1 («хорошо человеку не касаться женщины») он делает безапелляционный вывод, что касаться ее — плохо, 1. i, с. 7 (Opera,ii, 246): «Si bonum est mulierem non tangere, malum est ergo tangere, nihil enim bono contrarium est, nisi malum; si autem malum est, et ignoscilur, ideo conceditur, ne malo quid detenus fiat… Tolle fornicationem, et non dicet [apostolus], unusquisque uxorem suam habeat».Сразу же после этого (ii, 247) он заявляет на основании призыва Павла постоянно молиться (1 Фес. 5:17), что брак этому мешает: «Si semper orandum est, nunquam ergo conjugio serviendum, quoniam quotiescunque uxori debitum reddo, orare non possum».Подобные софизмы и неверные толкования, очевидно, проистекали из низменного, чувственного представления о браке и вызывали неприятие даже в ту эпоху. Сам Иероним позже понял, что зашел слишком далеко, и в своем Ер.48 (ed. Vallars., или Ер.30, ed. Bened.) ad Ратmachiumпопытался оправдать себя, проводя разграничение между «гимнастическим» (полемически–риторическим) и догматическим стилем письма.
401
De bono conj.,с. 8: «Duo bona sunt connubium et continentia, quorum alteram est melius».
Второй постулат Иовиниана имеет явное сходство с учением Августина и Кальвина об устоянии святых, perseuerantia sanctorum.Но он ссылается не на вечный и неизменный Божий промысел, а просто на 1 Ин. 3:8 и 5:18 и связывает эту идею со своим абстрактным представлением о противоположных моральных состояниях. Он считает, что отступниками не могут стать только истинно рожденные свыше при крещении веры («plena fide in baptismate renati sunt»),и проводит разграничение между простым водным крещением и крещением Духа, которое предполагает также разграничение между внешней и идеальной церковью.