История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.
Шрифт:
Развернутая ещё в начале 30-х годов кампания против беларуского языка показывает, что его русификация поставлена во главу угла. Наиболее полно русификаторский подход к беларускому языку выражен в изданной в 1931 году под редакцией директора Института философии Белорусской Академии Наук академика С. Я. Вольфсона книге «Наука на службе нацдемовской контрреволюции», причем автором большинства помещённых в книге статей является сам академик.
Логическим завершением первой фазы этой кампании стало постановление Совета Народных Комиссаров БССР от 28 августа 1933 года «Об изменениях и упрощении белорусского правописания», но постановление это касается не только правописания, оно затронуло также фонетические и морфологические особенности беларуского языка.
Проводимая в Беларуси языковая политика не была локальным явлением — точно такая же политика проводилась во всех советских республиках. Для
Первую фазу большевистской языковой политики в отношении беларуского языка обстоятельно рассмотрел живущий в свободном мире доктор Я. Станкевич, а в отношении украинского — профессор В. Чапленко и профессор Р. Смаль-Стоцкий, причём последний, анализируя процесс русификации украинского языка, вкратце говорит о таких же процессах во всех нерусских языках, бытующих в Советском Союзе, в том числе о русификации беларуского языка [106] .
Смаль-Стоцкий прослеживает большевистскую языковую политику до 1950 года включительно, до того момента, когда Сталин отбросил языковую теорию Марра как «ненаучную и вульгаризаторскую». Вместо неё он выдвинул свою теорию, согласно которой будущему интернациональному мировому языку станут предшествовать зональные языки. В 1950 году Сталин писал:
106
Василь Чапленко. Бильшовіцка мовна політіка. Мюнхен, 1956; Roman Smal-Stocki. The Nationality Problem of the Soviet Union and Russian Communіst Imperialism. Milwaukee. 1952.
«Мы будем иметь дело не с двумя языками… а с сотнями национальных языков, из которых в результате длительного экономического, политического и культурного сотрудничества наций будут выделяться сначала наиболее обогащённые единые зональные языки, а затем зональные языки сольются в один общий международный язык… который… явится новым языком, вобравшим в себя наиболее ценные элементы национальных и зональных языков» [107] .
Согласно Сталину, один из прогнозируемых им зональных языков должен возникнуть в Советском Союзе, разумеется, на основе русского. Советское языкознание в дальнейшем замалчивало вопрос о зональных языках как в научном аспекте, так и в идеологическом, всё внимание отдавалось проблеме возникновения единого мирового языка. Советский ученый М. Д. Каммари формулирует свой взгляд на эту проблему так:
107
И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. М. 1950. с. 111-112.
«Для единения свободных коммунистических наций всё большей с течением времени необходимостью будет выделение из существующих языков одного, который мог бы лечь в основу грядущего единого всемирного языка как средства общения для всего человечества и вобрать в себя богатство всех других национальных языков и культур» [108] .
Каммари оставляет открытым вопрос, какой конкретно язык должен лечь в основу «грядущего всемирного языка», но логика его рассуждений не позволяет сомневаться в том, что этим языком должен быть русский. Несколькими страницами раньше приведённой цитаты, он пишет, ссылаясь на Ленина:
108
Каммари М. Д. Строительство коммунизма и развитие национальных языков. Журнал «Политическое самообразование», 1960. № 4. с. 75.
«Ленин подчёркивал, что великий русский язык будет абсолютно добровольно изучаться всеми народами России, если не навязывать его силой, не ограничивать права других наций и языков. Экономическое, политическое, культурное взаимодействие людей в многонациональном государстве и обществе закономерно подводит к добровольному изучению языка большинства
населения, который становится средством межнационального общения наряду с изучением своего родного языка каждой нацией. Практика полностью подтвердила это ленинское предвидение. Для части малых наций, племён и народностей русский язык уже теперь стал не только средством межнационального общения, но и родным языком» [109] .109
Там же. с. 70.
Как было сказано в начале, в основе идеологических принципов коммунизма применительно к национальному и языковому вопросу лежит постулат стирания национальных особенностей разных народов и грядущее их слияние в одну коммунистическую нацию, а их языков — в один всемирный язык. Но слияние языков произойдет в последнюю очередь, о чем говорится в новой Программе КПСС:
«С победой коммунизма в СССР наступит ещё большее сближение наций, укрепится их экономическое и идейное единение, разовьются общие коммунистические черты их духовного облика. Однако стирание национальных различий, в особенности языковых различия, куда более длительный процесс, чем стирание классовых особенностей».
Из тактических и пропагандистских соображений в Советском Союзе постоянно говорят о полной свободе развития всех национальных культур и языков, об их равноправии. В той же новой программе КПСС сказано, что «в условиях братской дружбы и взаимного доверия народов национальные языки развиваются на основе равноправия и взаимного обогащения».
Но в действительности русский язык находится в положении избранника, что предоставляет ему полную гегемонию над всеми другими языками народов Советского Союза, а «взаимное обогащение», о котором твердят на каждом шагу, сводится на практике к одностороннему «обогащению» нерусских языков русским, без малейшего обратного влияния. Это исключительное привилегированное положение русского языка обосновывается обычно следующей его ролью:
1. Русский язык «по своему богатству, по грандиозному значению тех ценностей, которые созданы на этом языке, занимает одно из первых мест среди ведущих языков мира и не может не оказывать влияния на другие языки нашего Союза».
2. Русский язык занимает особое место среди других языков Советского Союза. Будучи языком великого русского народа, который оказывает невиданное в истории прогрессивное воздействие своей культурой на культуру других народов нашей страны, который вывел их на путь социализма, сплотил в единую, прочную многонациональную семью, — этот язык не может не оказывать благотворного воздействия на национальные языки.
3. Как сказано в новой Программе КПСС, «процесс добровольного изучения, наряду с родным языком, русского языка имеет позитивное значение, потому что это способствует взаимному обмену знанием и приобщению каждой нации и народности к культурным достижениям всех других народов СССР и к мировой культуре. Русский язык фактически стал инструментом межнационального общения и сотрудничества советских народов» [110] .
4. Ныне русский язык «стал вторым родным языком народов, населяющих территорию Советского Союза, и как таковой, животворит и обогащает собою их национальные языки. По данным переписи населения 1959 года, свыше 10 миллионов граждан нерусского происхождения назвали своим родным языком русский», — сообщает уже цитированный выше М. Д. Каммари.
110
Формулировка пунктов 1-3 задана по работам беларуского советского языковеда Н. Круковского, опубликованным в 1958 году.
Задачей этой моей работы является рассмотрение нынешнего языкового процесса в БССР как итога большевистской языковой политики предшествующих лет. Рассматривается также движение сопротивления русификации беларуского языка, начавшееся в годы послесталинской «оттепели», на волне XX съезда партии, и продолжающееся с переменным успехом поныне, то усиливаясь, то ослабевая.
Также, как это было в 1930-е годы, когда кампания языковой русификации началась почти одновременно во всех советских республиках, нынешняя фаза русификации одновременна и одинакова повсюду и вызывает примерно одинаковую реакцию со стороны отдельных народов. Хотя, если говорить о славянских нерусских языках Советского Союза — о беларуском и украинском, родственных один другому, то нельзя не заметить, что русификационные процессы в беларуском и украинском языке идентичны даже в деталях.