История инакомыслия в СССР
Шрифт:
Первая коллективная жалоба была датирована 7 февраля 1980 г. Ее подписали 97 человек. 18 февраля делегация из 102 отказников повезла эту жалобу в Москву. 18 марта в Москву ездила делегация из 40 человек со следующим обращением (117 подписей).
С конца апреля около 100 наиболее активных деятелей еврейского движения подвергались вызовам в КГБ, милицию и т.д. Их предупредили, что если они не утихомирятся, то их ждут серьезные репрессии. 23 апреля четыре киевских отказника обратились к мировой еврейской общественности с призывом о помощи евреям Киева в ожидании массовых репрессий.
В мае и в последующие месяцы из Киева в Москву ездили делегации, хотя их участников снимали с поездов, подвергали домашним арестам и арестам на 10-15 суток «за хулиганство»,
Общее усиление репрессий с 1979 г. сказалось и на еврейском движении. Чрезвычайно увеличилось число кратких арестов - по 10-15 суток. Аресты с осуждением на лагерные сроки, как и активность, распределились между Киевом, Москвой, Ташкентом, Кишиневом и Харьковом. Киев получил «первенство» по числу осужденных: в 1979-1983 гг. здесь были осуждены 10 отказников.
Для расправ с отказниками чаще всего использовались сфабрикованные уголовные обвинения главным образом в «тунеядстве» и «хулиганстве», но киевлянин Станислав Зубко получил лагерный срок за «хранение оружия и наркотиков», подброшенных в его квартиру. [39] С 1980 г. возобновились осуждения активистов еврейского движения по политическим статьям, но не за «сионизм», как это делали в начале движения, а по обвинению в «клевете на советский строй». Так в 1981-1982 гг. были осуждены В. Цукерман и Я. Локшин в Кишиневе. А. Магидович в Туле, А. Парицкий в Харькове, В. Браиловский в Москве. [40]
В ноябре 1982 г. москвич Иосиф Бегун был арестован по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде». [41]
Общее состояние еврейского движения и его развитие характеризуется следующими цифрами. За десятилетие (1970-1980 гг.) были осуждены на лагерь или ссылку более 70 участников еврейского движения. За это время выехали по израильским визам 250 тысяч человек. В 70-х годах число разрешений постепенно росло (1975 г.
– 13 тысяч, в 1976 г.
– 14 тысяч, в 1977 г.
– 17 тысяч, в 1978 г.
– 36 тысяч, в 1979 г.
– 51300. Затем эмиграция стала идти на убыль: в 1980 г.
– 9640 человек, в 1982 г.
– 2692 человека. При колебаниях численности выехавших по израильским визам росло число «прямиков», т.е. едущих не в Израиль. В 1979 г. в Израиль прибыло 17550 человек (34,2% выехавших по израильским визам), в 1980 г.
– 7220 (33,6%), в 1981 г.
– 1790 (18,9%), в 1982 г.
– 733 (27,2%). [42]
Таким образом, большинство евреев, покидающих Советский Союз, предпочли решить свою будущую судьбу так, как решали ее евреи из России испокон веков - отправившись в Соединенные Штаты.
Ужесточение правил выдачи разрешений на выезд в 1980 г. шло по пути сокращения круга родственников, к которым разрешался выезд, и увеличения числа немотивированных отказов по «секретности». Общее число отказников к началу 1981 г. приблизилось к 40 тысячам. [43] Среди них в особо тяжелом положении оказались специалисты высокой квалификации по естественным наукам - около 500 кандидатов наук и около 40 докторов. Таким людям ранее других прекратили выдачу разрешений на выезд, сопротивляясь «утечке мозгов». Между тем примерно половина из них были уволены при подаче заявления об эмиграции и оказались лишенными работы по специальности; кроме того, их в массовом порядке стали лишать научных степеней и званий. [44]
К 1982 г. стало очевидно, что власти, чудесным стечением обстоятельств подвигнутые на расширение эмиграции в 70-е годы, вернулись к своей обычной политике «границы на замке». Однако в стране остались десятки тысяч людей, уже подавших заявления на выезд. Они оказались в трагическом положении. Факт подачи заявления не только лишал их прежнего социального статуса, но перевел в разряд «нелояльных» с точки зрения властей. С прекращением эмиграции они оказались обреченными на изгойство на неопределенно долгое время, возможно - пожизненно. В городах со значительным еврейским населением эти безнадежные отказники составляют компактные общества. Их совместная активность ради выезда постепенно затихла. Кто мог, вернулся к прежней обычной жизни,
но не всем это удалось и в бытовом смысле и в психологическом. Не только отказники, но и не подававшие на выезд евреи восприняли конец эмиграции как мрачное знамение. Сплоченность евреев (отказников и не отказников) усилилась из-за все более открытого антисемитизма в обоих его видах - и бытового и официального. Невозможность исхода обратила разбуженную национальную энергию евреев на создание какого-то подобия жизни здесь, на месте. Так «культурники» победили «эмиграционщиков».Однако оказались среди отказников и такие, у которым утрата надежды на эмиграцию вылилась не в культивирование своего еврейства, а обратила их к общим внутрисоветским и мировым проблемам. Они теснее сблизились с правозащитниками, хотя правозащитное движение в начале 80-х годов сильно было ослаблено арестами и находилось в кризисном состоянии (см. главу «Правозащитное движение»). Сближение активистов еврейского движения с правозащитниками прослеживается с 1980 г. по составу участников ежегодных традиционных демонстраций - правозащитников (10 декабря) и в защиту узников Сиона (24 декабря). В 1980-1983 гг. значительная часть участников еврейской демонстрации участвовала и в демонстрации правозащитников. [45]
Но особенно ярко поворот еврейских отказников к общественной активности вне еврейского движения обнаружился в создании новой общественной группы - «За доверие между СССР и США». Эта группы была объявлена 4 июня 1982 г. в Москве. Из 11 ее основателей шестеро были отказниками (об этой группе см. главу «Правозащитное движение», стр. 286-287).
Вслед за московской группой доверия возникли такие же группы в Ленинграде, Одессе и Новосибирске. В эти группы тоже вошли отказники. Новое общественное движение за сохранение мира родилось в той же среде, что и правозащитное движение, - в среде московской интеллигенции. Но эту общедемократическую инициативу в период спада правозащитного движения проявили люди, загнанные в безвыходное положение прекращением эмиграции из СССР. Конечно, провозглашение новой общественной группы отчасти было затеяно как последний шанс вырваться на свободу. Но нельзя сводить эту необычную инициативу только к личному побуждению. Отказники по определению - люди, психологически порвавшие с советским обществом, критически к нему относящиеся. В такой среде при отсутствии возможности физического отделения себя от советской системы неизбежно должны появиться ее бесстрашные оппоненты.
Примечания
1. «Хроника текущих событий», Нью-Йорк, изд-во «Хроника», (ХТС) вып. 51, с.с. 199-201; вып. 53, с.с. 177-178; вып. 54, с. 138.
2. D. Jacoby, L. Pettiti, R. Rappoport. L’affaire Shcharansky: proces sans defence, Paris, Bernard Grasset, 1978, p. 16 C.
3. «Хроника текущих событий» (вып. 1-15), Амстердам, Фонд им. Герцена, 1979, вып. 14, с.с. 441-442; вып. 15, с.с. 486-487; «Хроника текущих событий» (вып. 16-27), Амстердам, Фонд им. Герцена, 1979, вып. 17, с.с. 44-60.
4. Там же, вып. 20, с.с. 194-208.
5. Там же, с.с. 208-211 (Кукуй, Палатник); вып. 22, с.с. 276-277 (Трахтенберг); ХТС, вып. 28, с. 30 (Ханцис).
6. ХТС, вып. 33, с.с. 39-40.
7. «Хроника текущих событий» (вып. 1-27), вып. 17, с. 64 (Борисов); ХТС, вып. 30, с.с. 76-77 (Фельдман); вып. 34, с.с. 15-19 (Штерн); вып. 37, с.с. 22-23 (Гилютин); с.с. 11-13 (Ройтбурт); вып. 44, с.с. 31-32 (Завуров).
8. ХТС, вып. 37, с.с. 13-20; вып. 38, с. 74.
9. Частная информация Романа Рутмана.
10. ХТС, вып. 36, с. 59.
11. «Хроника текущих событий», (вып. 16-27), вып. 21, с.с. 250-252.
12. ХТС, вып. 32, с.с. 60-61.
13. ХТС, вып. 43, с.с. 80-81.
14. «Хроника текущих событий» (вып. 16-27), вып. 16, с. 28; вып. 22, с. 289.
15. Там же, вып. 17, с. 76; вып. 21, с. 205.
16. ХТС, вып. 39, с.с. 43-44.
17. «Хроника текущих событий», (вып. 16-27), вып. 16, с. 24; ХТС, вып. 37, с. 61.
18. «Хроника…», (вып. 16-27), вып. 21, с.с. 251-252; вып. 38, с.с. 81-82.