История Ирэн. Отрицание

Виленский был вызван во дворец, чтобы подтвердить, что у его жены и императора не может быть никаких романтических отношений, потому как императрица устроила скандал, после того как радостный Александр поделился тем, что взял Ирэн Виленскую под защиту, потому что похоже, что она теперь «достояние империи».

Императорская чета удалилась в семейное крыло, и никто не заметил, что один из слуг, стоявших в коридоре, медленно пошёл к выходу.

Но если бы за ним проследили, то увидели, что он вышел из дворца, потом из Кремля. Возле стен Кремля всегда стояли возницы. Но этот слуга прошёл к самому дальнему, тому кто уезжал или менялся каждый час, они о чём-то переговорили и потом слуга также незаметно вернулся во дворец.

Аристократы редко обращали внимание на слуг, они были для них словно предметы мебели, этим и пользовалась разведка Бротты, добывая информацию для лорда Чарльза Уитворта

***

Никольский уезд.

В поместье Лопатиных жизнь кипела. У Ирины всё время было расписано буквально по минутам. На окраине уездного города заканчивали ремонт помещения старой мыльни под мыловаренную фабрику, склад уже отремонтировали, теперь ждали оборудование, которое заказали тут же в Никольском уезде, и доделывали помещения. Достроили наконец ювелирную мастерскую для Павла, у которого было уже три ученика, один и которых присоединился совсем недавно, но ему уже удавались какие-то простые вещи. Павел по-прежнему чернение делал сам, но гравировку уже доверял одному из учеников.

У деревянщика Тимофея образовалась целая бригада, которая обеспечивала спичечное производство заготовками для спичек, на тоноскопы Тимофей выбрал себе двоих мальчишек, у которых хорошо получалось вытачивать маленькие фигурки. Это был своего рода экзамен. Смог сделать птичку, которая вот-вот взлетит или солдатика, который словно вот-вот начнёт маршировать, значит сдал экзамен и переходишь в ранг мастера.

Ирина уже один раз осуждала с Прошей (Феррати) возможность переделки печи под обжиг известняка и глины, и вот вчера вечером получила короткую записку, в которой говорилось, что печь готова, можно пробовать.

Баронесса Анна Строганова всё еще жила в поместье Лопатиных, нога её ещё до конца не зажила, ведь с того момента, когда она травмировалась, прошло всего четыре дня, но Ирина попросила Тимофея сделать для барышни палочку-костыль, и Анна вставала и, пользуясь удобной палочкой, сама передвигалась по дому, и с помощью кого-то из слуг, по поместью.

Ей всё было интересно, она просто не могла лежать, когда здесь у Лопатиных словно в волшебной стране столько всего чудесного.

Вот и сегодня Анна после завтрака спросила у Ирэн какие планы и может ли Ирэн взять с собой Анну.

Ирина взглянула на девушку, которая до сих пор ей не призналась, что она Анна Строганова и невеста мужа Ирэн. Про себя Ирина это не одобряла, но при этом ей было интересно с Анной, и проводить время, и говорить. Даже братья Ирэн с удовольствием прибегали к Анне и слушали интересные истории, которые та рассказывала вечерами после ужина. И остальным домашним, включая Танюшу, Анна нравилась.

Единственный с кем Анна Строганова не находила общего языка, был доктор Путеев, который приехал проведать пациентку не через три дня, как обещал, а на следующий день, чем заставил Ирину сильно озадачиться. Потому как Путеев всегда говорил, что у него в больнице много дел, особенно сейчас перед поездкой в столицу на съезд медикусов и он не собирается тратить время на поездки к пациентам, которые и сами отлично поправляются.

А здесь, посмотрите-ка, сам приехал. Ну а уж когда он приехал и на следующий день, Ирина заподозрила неладное. И после осмотра ноги Анны, когда молодые люди снова друг другу нагрубили, Ирина пошла провожать Путеева и строго его спросила:

– Что с ногой у Анны? Что-то серьёзное? Скажите хотя бы мне, я должна знать.

Путеев удивлённо посмотрел на Ирину, наморщил брови, как будто сразу не понял о чём она, потом лицо его разгладилось, и он как-то смущённо склонил голову, отчего его выдающийся нос стал походить на клюв.

– Ирэн Леонидовна, с ногой у Анны Александровны всё хорошо…Ну то есть пока ещё не всё хорошо, но заживает быстро и уже через неделю будет гораздо легче.

Ирина пристально посмотрела на Путеева:

– Но тогда зачем нужны эти ежедневные осмотры?

Путеев растерянно смотрел на Ирину и таким же растерянным тоном произнёс:

– Я…я не знаю…

И в этот момент Ирине всё стало понятно! И бесконечные препирательства и эти ежедневные визиты. Надо же! Ирина же замечала, что и Анна как будто ждёт этих ежедневных визитов Путеева.

– Но как? Неужели возможно так быстро влюбиться друг в друга? Надо бы поговорить с Анной, – подумала Ирина, но вслух строго сказала:

– Николай Ворсович, Анна здесь под моим присмотром, будьте любезны не совершать необдуманных действий. И если девушка вам интересна, то извольте соблюсти все необходимы формальности.

Путеев слушал Ирину и лицо его приобретало удивлённое выражение как будто он сам только что понял, что чувствует по отношению к девушке. И это так его поразило, что доктор непроизвольно сделал два шага назад, зацепил большую напольную вазу, сам чуть не упал, и, наскоро попрощавшись, сбежал из дома.

И только когда за Путеевым захлопнулась дверь, Ирина увидела, что за их разговором наблюдала Пелагея, которая покачала головой и сказала:

– К осени свадьбу сыграют. Этот наш носатый доктор уже никому её не отдаст. Помяни моё слово, Ирэн Леонидовна.

Ирэн не была так уверена, всё-таки разница в социальном статусе была значительной. Да, Путеев был дворянин, но был ли у него титул или капитал, это Ирина не знала. А вот Строганов был едва ли не богаче императора. «Соляной» король.

Ирина зашла в комнату Анны, та сидела, мечтательно прикрыв глаза. Услышав Ирину, оживилась и спросила:

– Что сегодня делать будем?

Но у Ирины был другой вопрос:

– Тебе нравится Николай Ворсович?

Анна возмутилась:

– Мне? Нравится? Этот грубиян?!

Потом посмотрела на Ирину, которая понимающе улыбалась, и, поджав губы сказала:

– Я не знаю, но мне нравится с ним ругаться.

Ирина продолжала спокойно смотреть на девушку и улыбаться.

Сегодня Ирина не планировала брать с собой Анну, потому что собиралась ехать к Картузову. Два дня назад она получила письмо, что уже найдена бригада строителей храма и через три недели бригада доедет до поместья Лопатиных. Белый камень тоже был заказан, но не в полном объёме, Ирина решила, что в случае, если не выгорит с цементом, потом докупит камень, пока купила его только для строительства основания храма.

Вот и спешила к Картузову, чтобы проверить будет в Стоглавой цемент или нет.

Строганова, конечно, расстроилась, что её не берут, но Ирина пообещала, что через два-три дня, когда с ногой будет лучше, они поедут в Никольский на мыльную фабрику.

У Картузова работа кипела, поняв основной принцип создания углеродистой стали, он и его верный Проша с головой погрузились в своё любимое литейное дело. И мечи и кинжалы с каждым разом получались всё лучше.

Через две недели планировали провести первую вспашку, хотя первая в этом мире борона уже была вспахана, когда сошёл снег и земля оттаяла, Картузов испытал плуг. Крестьяне, которых он пригласил в помощь, говорили ему, что у такой влажной после снега земле ничего не получится, но увидев, как стальной плуг буквально «режет» землю, при этом самоочищаясь, решили, что барин придумал какое-то колдовство. А барин решил отлить ещё десяток плугов, поняв, что это может даже важнее булата будет.