История катастрофических провалов военной разведки

• выживание — Варшавское гетто;

• вода — истоки Иордана;

• продовольственное снабжение — насильственное сокращение численности населения на острове Пасхи;

• земля — западные поселенцы и коренные американцы;

• природные ресурсы — алмазы Сьерра-Леоне (или японское вторжение в Маньчжурию);

• алчность — конкистадоры;

• драгоценные металлы и камни — Южная Африка (1890—1903);

• нефть — Кувейт 1991 (острова Спратли);

• наркотики — Колумбия и наркокартели;

• власть — Гитлер и Чехословакия;

• народ — Мао Цзэдун и Китай;

• политика — Красные бригады;

• самоопределение — Гражданская война в США;

• религия — крестовые походы;

• идеология — Пол Пот и Кампучия;

• контроль — Кашмир;

• месть — взрыв бомбы в Оклахома-Сити;

• автономия — ЭТА и баски;

• гегемония — Чечня;

• свобода — Восточный Тимор;

• язык — валлоны и фламандцы, Бельгия;

• культура — «Аль-Каида» и Запад;

• страх и подозрительность — индусы и мусульмане, Индия;

• бедность — тутси и хуту, Руанда;

• зависть — забастовочное движение;

• классовая борьба — Ленин и кулаки.

Все эти факторы приводили к конфликтам и кровопролитию на протяжении всей истории человечества.

Список длинный, но далеко не исчерпывающий. Трудно, например, понять, каким образом банда Баадера — Майнхоф или террористические Красные бригады могут вписаться в такой спектр в ином качестве, нежели как традиционные преступники, нарушители спокойствия или психопаты с криминальными наклонностями. (Рассказывают, что Андреас Баадер, торопясь закрыть одно особенно бестолковое и шумное собрание своей группы, выхватил пистолет и крикнул: «Ради всего святого, кончайте спорить! Давайте просто пойдем и убьем полицейского!») Но если оставлять все эти катализаторы конфликтов без внимания, они могут приводить к серьезным недовольствам и провоцировать террористов на решительные действия.

Недовольство и «правое» дело — эти факторы определяют психологический профиль среднестатистического террориста. У террористов есть «Дело», в которое они верят. Они правы, а мы — нет, поэтому они по определению лучшие люди, чем все остальные. С того момента, когда они становятся поборниками «Правого Дела», «борьба» против недостойного врага начинает определять все их существование и индивидуальность, а «группа» в скором времени становится их «семьей». Группа существует ради некоего полного надежд будущего и верит в это будущее, где победа в борьбе за «Дело» не только гарантирована, но и близка. Все, что для этого требуется, это еще несколько зверств и еще несколько убийств, чтобы заставить остальное человечество понять, почему оно должно делать то, чего от него хотят террористы. Вообще говоря, сознание убежденного террориста клинически почти не отличается от сознания самоуверенного психопата. Нормальная реальность, не говоря уже о нормальной моральности, игнорируется.

Пожалуй, самое опасное во всем этом — неспособность террориста повернуть назад, изменить свой образ мыслей. Поскольку борьба составляет смысл жизни террористов, группа и «Дело» постепенно становятся для них всем. Доводы разума и любые другие соображения отвергаются. Вся их жизнь и бытие отныне определяются «Делом» и их вовлеченностью в то, что, по сути, является преступным сговором. (Некоторые группы, например мау-мау в Кении, даже следовали примеру мафии, требуя от каждого нового кандидата в члены своей организации совершить какое-нибудь тяжкое преступление. За счет этого все оказываются вовлеченными или замешанными, и у них нет пути назад.) При таком настрое неизбежно доходит до того, что все, кто не с ними, включая даже людей умеренных взглядов в их собственном лагере, со временем становятся потенциальными предателями и врагами. В глазах тех, кто входит в узкий круг участников преступного сговора, любой, кто по той или иной причине выбывает из этого круга, становится потенциальным предателем своих соратников или потенциальным изменником «Делу». Убийство и заговор, паранойя и распри вытекают из этого с той же неизбежностью, с какой день следует за ночью, и борьба распространяется на враждующие фракции в пределах сообщества террористов. Терроризм, как и революция, имеет обыкновение пожирать своих детей. Исламский терроризм последовал этой классической схеме почти буквально.

* * *

За всю вторую половину XX столетия не было более крупного международного спора, чем арабо-израильский конфликт.

Независимо от того, кто прав и кто виноват, бесспорно то, что в 1968 году большинство палестинцев и их арабские друзья осознали, что после оглушительных побед Армии обороны Израиля в 1968 году возможность «сбросить евреев в море» военной силой стала равна нулю. Ограбленные, озлобленные, погруженные в мрачные раздумья в своих грязных, переполненных лагерях в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан, палестинцы искали другой способ привлечь внимание безучастного мира к своим невзгодам. В ходе дерзких актов, транслировавшихся в прямом эфире по всему миру, бойцы Организации освобождения Палестины (ООП) угоняли авиалайнеры и взрывали их в прайм-тайм на телевидении. Мир с изумлением взирал на то, как видавшие виды страховые маклеры роняли слезы в свои бокалы с шампанским, оплакивая упущенные прибыли.

В 1972 году одиннадцать израильских спортсменов были взяты в заложники и застрелены во время Олимпийских игр в Мюнхене вместе с пятью из своих похитителей. На этот раз мир содрогнулся от ужаса; но «вооруженная пропаганда» ООП добилась оглушительных успехов. Мир в одночасье всерьез заинтересовался проблемами Палестины. Через два года Ясер Арафат, лидер ООП, выступал перед Генеральной ассамблеей Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке, защищая свое дело на высшем политическом форуме планеты. Терроризм работал.

Вдохновившись столь зрелищным успехом ООП, другие не замедлили последовать ее примеру. В 1969 году Северная Ирландия (шесть графств Ольстера, проголосовавших за то, чтобы остаться в едином государстве с Великобританией) стала ареной ожесточенной террористической кампании, проводимой Ирландской республиканской армией (ИРА). Терроризм распространялся по земному шару, словно сыпь. От ирландцев до басков, от банды Баадера — Майнхоф до Красных бригад «терроризм» стал главным оружием недовольных групп. Он достиг своего зенита — или надира — в атаке в токийском метро в 1995 году, когда крошечная группа религиозных фанатиков привлекла к себе внимание мировой общественности убийством двенадцати невинных пассажиров при помощи нервно-паралитического газа зарин. Формула этого отравляющего вещества была скачана ими из Интернета. Технические средства, публичность, смерть и террор объединились в поддержку горстки японских религиозных психов, чьим единственным мотивом было простое логическое рассуждение, что «ненавидя мировое зло, мы пытались уничтожить это зло».

Среди этой эскалации террористических злодеяний один международный спор оставался постоянным катализатором конфликта: борьба между арабами и израильтянами, которая то затухала, то разгоралась с новой силой. Начавшись со спора из-за палестинских земель в 1948 году, к концу столетия арабо-израильская война переросла в настоящее столкновение культур. Ожесточенные региональные ссоры между поселенцами и теми, кого они лишили собственности, развились в масштабный идеологический поход, когда фанатичные исламские террористы начали собственную разновидность джихада против глобального коммерческого и политического диктата Запада. Были созданы все предпосылки для катастрофы.

Ислам имеет долгую традицию политического насилия и терроризма. Многие мусульмане искренне полагают, что насилие оправдано, если речь идет о защите их веры, потому что так сказано в Коране — или, по крайней мере, если местный имам говорит, что так сказано в Коране.

К несвятой троице предпосылок успешности терроризма теперь добавился взрывоопасный четвертый фактор — кислород гласности и эффективных современных технологий. Воины ислама от Алжира до Афганистана получили благословение священной книги.

В своем стремлении нанести удар по Западу воины ислама также вдохновлялись той легкостью, с какой им удавалось играть на слабых местах западных либеральных демократий. Открытые границы, затянутое судопроизводство, культура свободы слова, свободы объединений и свободы передвижения были прямым приглашением к наступлению для исполненных решимости террористов. Делу террористов способствовала и царившая моральная двусмысленность. Призывы Британии к американским гражданам прекратить финансирование ирландского терроризма не находили отклика, и кружки для пожертвований «Ирландского комитета помощи Северу» вовсю звенели в бостонских барах, где собирались представители ирландской диаспоры, всегда готовые поддержать «своих борцов за свободу» из Временной ИРА. Лондон наполнился таким количеством исламских диссидентов с Ближнего Востока, планировавших революцию у себя на родине, что некоторые районы получили шуточное прозвание «Лондонистан».