История, конца которой нет

— Ну что ж, ты еще в этом убедишься, мой Господин и Повелитель. Пояс Гемаль тебе это докажет.

Когда караван расположился на ночлег, Бастиан вошел в свой шатер, приказав Илуану, Синему Джинну, никого не впускать, и уж ни в коем случае Ксайду. Ему хотелось побыть одному и все обдумать.

Конечно, то, что волшебница сказала про Атрейо, даже недостойно размышлений. Но его мысли занимало другое: ее слова о мудрости, брошенные как бы между прочим. Как много он пережил: страхи и радости, печали и торжество победы. Не успевало сбыться одно его желание, как он уже торопил другое, ни на минуту не зная покоя. Ничто его не удовлетворяло. Но быть мудрым значит быть выше всего, выше радостей и страданий, выше страха и сострадания, тщеславия и обид. Быть мудрым значит стоять надо всем, никого не ненавидеть и никого не любить, а к неприязни других, как и к их привязанности, относиться с полным равнодушием. Кто поистине мудр, тот ничего не принимает близко к сердцу. Он недосягаем, и ничто не может его задеть. Да, быть таким! Это достойно стать его последним желанием! И оно приведет его к Истинному Желанию, о котором говорил Граограман. Теперь наконец он понял, что тот имел в виду. И он пожелал стать великим мудрецом, самым мудрым во всей Фантазии!

Немного погодя он вышел из шатра. Царила глубокая тишина.

Светил месяц, и только теперь Бастиан обратил внимание на окрестности. Палаточный городок расположился в котловине, окруженной со всех сторон горами причудливой формы. В долине взгляд еще различал небольшие рощицы и кустарник, но на склонах гор растительность становилась все более скудной, а еще выше вообще ничего не росло. Скалистые вершины вздымались ввысь, образуя разнообразные фигуры, словно созданные рукою скульптора-великана. Ветер стих, не оставив на небе ни облачка. Звезды ясно сияли, и казалось, они ближе к земле.

Высоко-высоко, на вершине самой высокой горы, Бастиан вдруг заметил что-то вроде строения с куполом. Оттуда падала узкая полоска света. Там, видно, кто-то жил.

— Я тоже это заметил, мой Господин, — раздался клекочущий голос Илуана. Он стоял на посту возле входа в шатер. — Что бы там могло быть?

Не успел он это сказать, как издалека долетел какой-то странный клич, похожий на крик совы, но гораздо мощнее и протяжнее: «Угу-гу-гу!». Клич прозвучал снова и снова, но теперь уже подхваченный многими голосами.

Это и в самом деле оказались совы. Их было шесть, как вскоре смог разглядеть Бастиан. Они приближались, слетев с горной вершины, на которой стояло увенчанное куполом строение. Они парили в воздухе на неподвижных крыльях, и по мере их приближения становилось все яснее, какие они огромные. Они летели с невероятной скоростью, глаза их светились, уши с пушистыми кисточками стояли торчком. Их полет был совершенно бесшумен. Когда они приземлялись перед шатром Бастиана, не слышно было даже легкого шороха маховых перьев.

И вот они сидели на земле, ростом больше Бастиана, вертя во все стороны головой с огромными круглыми глазами. Бастиан подошел поближе.

— Кто вы такие и кого ищете?

— Нас послала Ушту, Мать Предчувствий, — отвечала одна из сов. — Мы летучие посланцы Звездного Монастыря Гигам.

— Что это за монастырь? — спросил Бастиан.

— Это оплот мудрости, — отвечала другая сова. — Там живут Монахи Познания.

— А кто такая Ушту? — допытывался Бастиан.

— Одна из троих Глубоко Мыслящих. Они втроем главенствуют над Монастырем и учат монахов познанию, — пояснила третья сова. — Мы — послы ночи и принадлежим ей.

— Если бы сейчас был день, — добавила четвертая сова, — тогда бы Ширкри, Отец Обозрения, послал своих послов — это орлы. А в час сумерек, между днем и ночью, послов посылает Йизипу, Сын Разума, и его послы — лисы.

— Кто они — Ширкри и Йизипу?

— Двое других Глубоко Мыслящих. Они наши Старшие.

— А кого вы здесь ищете?

— Мы ищем Великого Всезная, — сказала шестая сова. — Троим Глубоко Мыслящим известно, что он пребывает в этом палаточном городе. И они просят у него просветления.

— Великий Всезнай? — переспросил Бастиан. — Кто же это такой?

— Его имя, — ответили шесть сов хором, — Бастиан Бальтазар Багс.

— Вы уже нашли его, — сказал Бастиан. — Это я. Совы дружно поклонились ему до земли, и это выглядело довольно комично, несмотря на их устрашающий рост.

— Трое Глубоко Мыслящих, — сказала первая сова, — смиренно и почтительно просят, чтобы ты посетил их и разрешил вопрос, который они не смогли разрешить за всю свою долгую жизнь.

Бастиан в раздумье потер подбородок.

— Хорошо, — сказал он, — но я возьму с собой двоих учеников.

— Нас шестеро, — ответила сова. — Каждые две могут перенести одного из вас по воздуху. Бастиан обернулся к Синему Джинну:

— Илуан, приведи сюда Атрейо и Ксайду. Джинн поспешно удалился.

— На какой же вопрос, — поинтересовался Бастиан, — они ждут от меня ответа?

— О Великий Всезнай, — отвечала одна из сов, — мы ведь всего лишь невежественные летучие посланцы и не принадлежим даже к самому низшему разряду Монахов Познания. Как же мы можем сообщить тебе вопрос, который трое Глубоко Мыслящих не смогли разрешить за всю свою долгую жизнь?

Через несколько минут Илуан вернулся вместе с Атрейо и Ксайдой. Он уже объяснил им по дороге суть дела.

Подойдя к Бастиану, Атрейо тихо спросил:

— Почему я?

— Да, — осведомилась и Ксайда, — почему он?

— Это вы еще узнаете, — ответил Бастиан.

Оказалось, что совы, словно бы зная все заранее, принесли с собой три трапеции. Каждые две совы вцепились когтями в веревку, на которой висела трапеция. Бастиан, Атрейо и Ксайда сели на перекладины, и огромные ночные птицы поднялись вместе с ними ввысь.

Долетев до Звездного Монастыря, они увидели, что большой купол — это только верхняя часть громадного здания, состоящего из многих корпусов, соединенных друг с другом. Каждый из них имел вид шестигранника с множеством маленьких окошек. Окруженное высокой стеной, здание это возвышалось над крутым обрывом, недоступное для непрошеных гостей.

В корпусах, напоминавших по форме игральную кость, находились кельи Монахов Познания, библиотеки, хозяйственные помещения и убежища для посланцев. Под большим куполом был расположен зал, в котором трое Глубоко Мыслящих читали лекции и проводили учебные занятия.

Монахи Познания были фантазийцами самого разнообразного вида и происхождения. Но, поступив в монастырь, все они должны были прервать всякую связь со своей семьей и страной. Жизнь этих монахов, суровая и полная самоотречения, была целиком посвящена мудрости и познанию. И не всякого желающего принимали в эту общину. Экзамены устраивались очень трудные, и трое Глубоко Мыслящих были тут неумолимы. Так получалось, что здесь жило одновременно не больше трехсот монахов, но это были умнейшие создания во всей Фантазии. В иные времена община сокращалась и до семи фантазийцев. Но это не меняло строгих требований на экзаменах. Сейчас в Монастыре было немногим больше двухсот монахов и монахинь.