История крестовых походов в документах и материалах

Матфей Эдесский. Хронография. Вагаршапат, 1898, стр. 254—255.

IV. Крестоносцы в Малой Азии. Взятие Никеи

Письмо графа Стефана Блуасского и Шартрского к супруге Адели из-под Никеи

Граф Стефан [75] графине Адели [76] , нежнейшему другу, жене своей, — все, что может измыслить его душа лучшего и благодарнейшего. Да будет тебе ведомо, любовь моя, что я прибыл в Романию [77] со всем почетом и в добром телесном здравии. Я позаботился о том, чтобы написать тебе из Константинополя о моих делах и о происшедшем в пути [78] . Однако поскольку гонец мог попасть в какую-нибудь беду, пишу тебе о том же вторично.

75

Граф Стефан Блуасский и Шартрский — один из предводителей крестоносцев Северной Франции. Сын графа Тибо III Шампанского, считавшийся богатейшим среди сеньоров, которые двинулись на Восток (по словам Гвиберта Ножанского, у него было столько же замков, сколько дней в году). В 1081 г. женился на дочери английского короля Вильгельма Завоевателя, еще более расширив свои владения. В крестовый поход отправился в октябре 1096 г. вместе с герцогом Робертом Нормандским.

76

Адель — дочь Вильгельма Завоевателя, супруга Стефана.

77

См. стр. 48, прим. 1. Рать французских крестоносцев прибыла в Константинополь (из Италии, через которую шли эти ополчения) в середине мая 1097 г., в числе последних отрядов крестоносцев, когда остальные уже переправились в Азию и 6 мая приступили к осаде Никеи.

78

Это письмо не сохранилось.

Благодарением божьим я прибыл в Константинополь с превеликой радостью. Император [79] принял меня любезно и со всем почетом, словно своего сына, и одарил щедрейшими и драгоценнейшими дарами [80] . Вообще [говоря], во всей нашей божьей рати нет ни герцога, ни графа, ни другого значительного лица, которому бы он более доверял и благоволил, нежели мне. Да, моя любимая, его императорское достоинство частенько увещевал и увещевает меня отдать под его покровительство одного из наших сыновей [81] ; он обещал осыпать его такими почестями и удостоить таким уважением, что не станет завидовать даже и нам [82] . Поистине говорю тебе, ныне нет из живущих под небесами такого [человека] (т. е. подобного императору. — М. З.). Он щедрейшим образом одаряет наших князей, облегчает положение рыцарей подношениями, кормит бедняков раздачами.

79

Алексей I Комнин (1081—1118).

80

Говоря о драгоценнейших дарах, автор, возможно, имеет также в виду и реликвии, множество которых хранилось в византийской столице и высоко ценилось латинскими пришельцами.

81

У Стефана Блуасского и Адели было семеро сыновей.

82

Скорее всего имеется в виду старший из сыновей автора послания — Гийом, известный своим честолюбием и разбойничьим нравом, вследствие чего Адель Блуасская (уже после гибели супруга на Востоке) лишила этого отпрыска права унаследовать владения отца, сохранив за ним только Шартр.

Близ Никеи есть укрепление Цивитот [83] ; неподалеку от него расположен залив моря, по которому днем и ночью в Константинополь плавают собственные суда императора, доставляя оттуда бесчисленным беднякам в укрепление пропитание, которое ежедневно распределяется между ними [84] . В наше время, как нам кажется, не найдется государя, столь достойного во всех отношениях своими деяниями и помыслами. Твой отец, любимая моя, раздавал много и помногу, но столько едва ли было [85] . Я хотел сообщить тебе эту малость о нем, чтобы ты хоть немного ведала, что это за человек. Спустя 10 дней, в течение коих он с большим почетом удерживал меня при себе, я покинул его как отца. Он самолично повелел приготовить мне корабли, на которых я быстро переплыл спокойный рукав моря, что омывает город [86] . Передавали, будто этот рукав бурный и опасный, — это, однако, неверно. Ибо в нем можно еще менее сомневаться, чем в Марне или Сене [87] . Оттуда мы приплыли в другой рукав, называемый рукавом святого Георгия [88] . Мы направили свой путь в Никомидию, город, разоренный турками, где блаженный мученик Панталеон претерпел за Христа [89] и где этот морской рукав имеет свое начало и конец. Затем божьим благодарением поспешили мы к большому граду Никее.

83

Цивитот (это название в разных вариантах встречается и у хронистов) — местечко на южном берегу Никомидийского залива, близ Еленополя, недалеко от современного Херсека, примерно в 35 км к северо-западу от Никеи.

84

Под «бедняками» автор послания разумеет рядовых крестоносцев, которые обосновались в Цивитоте еще до прибытия сюда северофранцузских отрядов Роберта Нормандского и его собственных. Алексей Комнин взял на себя снабжение крестоносцев продовольствием, о чем пишут и латинские хронисты, очевидцы событий.

85

Смысл сопоставления становится ясным из того факта, что Вильгельм Завоеватель, завладевший колоссальными богатствами в результате завоевания Англии в 1066 г., перед своей смертью (1087) распорядился передать в дар каждой церкви не менее 10 марок золота (на «поминовение души») и по 100 фунтов золота для раздачи милостыни беднякам во всех областях страны.

86

Отряды Стефана Блуасского, как и переправившиеся в Азию до них, плыли через Босфор и высаживались, видимо, в Скутари (на противоположном берегу).

87

То есть плавание по нему столь же спокойно, как и по этим, родным для автора письма, рекам Франции.

88

«Другой рукав моря» — так называемый Исмидский залив, заканчивающийся у Никомидии. Согласно христианской легенде, в этом городе 23 апреля 303 г. будто бы погиб мучеником канонизированный впоследствии церковью святой Георгий, считавшийся покровителем Никомидии, откуда и византийское название Босфора — «рукав св. Георгия».

89

Согласно легенде, 27 июля 303 г. он по приказу Диоклетиана был после пыток обезглавлен в Никомидии.

Никею опоясывают удивительные стены с более чем тремястами высоких башен. Мы встретили здесь отважных турецких воинов и бесчисленную рать господню, которая уже четыре недели насмерть билась с никейцами. Незадолго до того, как мы прибыли к воинству, Солиман [90] , приготовившись к войне, напал неожиданно с огромным войском на наших, рассчитывая этим нападением прорваться в город, чтобы помочь своим [91] . Но по божьему милосердию это необдуманное намерение получило иной исход. Быстро изготовившись, наши жестоко встретили турок: все тотчас повернулись спиной и обратились в бегство. Наши неустанно преследовали их, многих перебили и гнали на большое расстояние, кого раня, кого убивая; и если бы не крутые горы, незнакомые нашим, то враг испытал бы в этот день непоправимое поражение. Из наших же не пал никто [92] . Потом вся наша рать ударила совместными силами и, пустив в ход баллисты и луки, поубивала массу турок, включая и их предводителей.

90

На самом деле сельджукский султан Сулейман II (правильнее — Кылыч-Арслан I) в этой акции не участвовал: судя по рассказу армянского хрониста Матфея Эдесского, он воевал в то время в Каппадокии с одним из сельджукских эмиров, осаждая город Мелитену, и не успел перебросить армию для защиты Никеи. Латинские хронисты, очевидцы и участники событий, впервые упоминают имя Солимана, лишь рассказывая о Дорилейском сражении 1 июля 1097 г.

91

Рассказывая об этом, хронисты рисуют события таким образом, будто турки предполагали ворваться в город через никем не охранявшиеся южные ворота Никеи. Однако как раз в день, когда прибыла турецкая армия, здесь расположилось провансальское ополчение. Действуя вместе с рыцарями Готфрида Бульонского, стоявшими к востоку от города, крестоносцы сумели нанести поражение туркам.

92

Это известие но соответствует действительности: из письма Боэмунда и других предводителей крестоносцев «ко всем верным» видно, что потери крестоносцев составили не менее 3 тысяч воинов.

Из наших, правда, тоже были убитые, но немногие: из именитых рыцарей никто, кроме Балдуина Фландрского из Гента [93] . Наши досточтимые князья, видя, что Никея защищена башнями, о чем уже я сказал, которые нельзя взять обычными средствами, приложили немалый труд, чтобы соорудить чрезвычайно высокие деревянные башни с бойницами и построить всякого рода орудия [94] .

Узрев это, устрашившиеся турки сообщили императору [95] , что готовы сдать город на условии, если разрешит им выйти из города хоть и безо всего и в оковах, но гарантирует жизнь [96] . Узнав об этом, достопочтеннейший император прибыл к нам: он не отваживался войти в свою Никею, чтобы не потерпеть от бесчисленного народа, который чтил его как отца.

93

Сеньор Ало (его упоминают и хронисты, например, Гийом Тирский).

94

Имеются в виду камнеметательные снаряды, тараны, лестницы и пр.

95

Алексею Комнину.

96

Это известие — несомненно вымысел: трудно допустить, что турки обращались к Византии с подобным, довольно выгодным для них в создавшейся ситуации предложением.

Он прибыл к нам морем на остров [97] ; все наши князья, кроме меня и графа Тулузского, поспешили ему навстречу, чтобы разделить с ним радость победы. Он принял их, как и следовало, с великим удовольствием. Император особенно сильно обрадовался, что я остался у города, словно я подарил ему гору золота. Продолжая пребывать на том же острове, он распределил добычу таким образом, что все драгоценнейшее, как-то: золото, камни, серебро, одежды, кони и тому подобное досталось рыцарям, пропитание же — пешим. Помимо того, он обещал выдать князьям из собственной сокровищницы, как уже упоминалось.

97

По-видимому, на один из современных Принцевых островов.

Таким образом 19 июня бог восторжествовал — великая Никея пала. В книгах сказано, что святые отцы первоначальной церкви устроили в Никее собор [98] и, истребив арианскую ересь, утвердили, внушением святого духа, веру в святую троицу. Ныне же сей град, являвшийся некогда вместилищем заблуждений, божьей милостью, трудами слуг господних стал служителем истины.

В заключение скажу тебе, любовь моя, что коли нас не задержит Антиохия, то через пять недель мы будем в Иерусалиме [99] .

98

Никейский собор 325 г.

99

В действительности крестоносцам удалось прибыть к своей цели лишь в начале июня 1099 г.

Будь здорова!

Epistula I Stephani comitis Carnotensis ad Adelam uxorem suam. — H. Hagenmeyer. Die Kreuzzugsbriefe aus den Jahren 1088—1100. Innsbruck, 1901, S. 138—140.

Из «Алексиады» Анны Комниной

Кн. XI, гл. 1. ...Латинян было бесчисленное множество, продовольствия не хватало, и поэтому они не могли... задерживаться... Они разделились на две части и двинулись к Никее — одни через Вифинию и Никомидию, другие — через Кивотский пролив. Так они подошли к Никее. Распределив между собой башни и соединявшие их стены, они решили штурмовать их в определенном боевом порядке, дабы, соревнуясь друг с другом, сделать осаду еще более ожесточенной; ту часть, что пришлась на долю Исангела, они оставили незанятой [100] в ожидании его прибытия...

100

Первым (6 мая) к Никее подошло войско Готфрида. Он блокировал город с севера, Танкред — с востока. Южный участок стены был оставлен задержавшемуся в Константинополе Сен-Жиллю (с запада город подходит к Асканскому озеру). К крестоносцам в это время присоединились остатки разбитого войска Петра Пустынника.

Варвары, находившиеся в Никее, много раз обращались к султану [101] за помощью. Пока он медлил, осада города продолжалась уже много дней от восхода до заката. Видя свое тяжелое положение, варвары отказались от прежних намерений и предпочли лучше обратиться к императору, чем попасть в руки кельтов. Поэтому они позвали к себе Вутумита, который во многих посланиях обещал им всяческие блага от самодержца, если они сдадут ему Никею. Тот совершенно недвусмысленно сообщил им о дружелюбии императора, показал письменные обещания на случай, если они сдадут ему крепость, и был с радостью принят турками, которые отказались уже от мысли противостоять такому множеству врагов и решили, что лучше добровольно отдать город императору и получить взамен деньги и титулы, чем стать жертвой мечей.

101

Имеется в виду Кылыч-Арслан I, который в это время был занят войной с Данишмендами в Каппадокии за обладание Мелитеной.

Вутумит не провел в городе и трех дней, как прибыл Исангел и стал штурмовать стены заранее приготовленными гелеполами [102] . В это время разнесся слух о приближении султана. Узнав об этом, турки ободрились и тотчас выслали Вутумита из города. Султан же, выделив часть войска, послал его для наблюдения за действиями Исангела, приказав своим воинам не уклоняться от боя, если они встретятся с кем-либо из кельтов. Воины Исангела, издали заметившие турок, завязали бой. Тогда и остальные графы, в том числе Боэмунд, получив известие о нападении варваров, взяли у каждого графа по двести воинов и, составив из них большой отряд, тут же послали его на помощь Исангелу. Настигнув варваров, кельты преследовали их до самого вечера... Много воинов пало с той и с другой стороны: немало было убито, но большинство — ранено.

102

Сен-Жилль подошел к Никее 16 мая и расположил свое войско у южной стены города.

Кельты, одержав блестящую победу, возвращались, наколов головы врагов на копья и неся их наподобие знамен, чтобы варвары, издали завидев их, испугались такого начала и отказались от упорства в бою. Так поступили и такое замыслили латиняне. Султан же, видя бесчисленное множество латинян, отвагу которых он испытал в сражении, передал туркам — защитникам Никеи следующее: «Поступайте впредь, как сочтете нужным». Он наперед знал, что они предпочтут отдать город императору, чем попасть в руки кельтов.