История Крестовых походов
Шрифт:
20 мая 1799 года Бонапарт был вынужден снять осаду и отправиться восвояси. Стать вторым Александром Великим ему так и не будет суждено.
Увы, короткое, словно рычащее, имя Акр — или Акра — поставило трагическую точку и в другой «сирийской кампании», известной нам под именем крестовых походов. В конце XIII века древний город-порт являлся последним оплотом христиан в Святой земле. К этому моменту от Иерусалимского королевства оставалась лишь видимость: не было ни центральной власти, ни границ. Гнев и боль — такие настроения царили в Палестине. «Гнев и боль» — так называлась поэма, которую после падения Арсуфа написал неизвестный рыцарь и которая передавалась из уст в уста…
«…Гнев и боль осели в моем сердце до такой степени, что я едва смею оставаться в живых. Ибо унизили Крест, который мы приняли в честь Того, Кто был распят на кресте. Ни Крест, ни Закон не значат боле ничего для нас, не защищают нас от вероломных турок, да
Сначала они захватили Цезарею и приступом взяли укрепленный замок Арсуф. Ах, Господи Боже, через что прошли они, сержанты и горожане, находившиеся в стенах Арсуфа? Увы, Восточное королевство потеряло столько, что, по правде сказать, никогда не сможет оправиться.
Не думайте, что Сирия скорбит об этом, ведь она решила и заявила совершенно открыто, что — по возможности — ни одного христианина не останется в ее владениях. Из монастыря Святой Марии сделают мечеть, а так как ее Сын, Который должен был бы испытывать боль за это, доволен сим грабежом, мы также вынуждены находить в этом удовольствие.
Безумен тот, кто хочет бороться против турок, поскольку Иисус Христос больше у них ничего не оспаривает. Они победили — и они победят, что гнетет меня, — французов и татар, армян и персов. Они знают, что ежедневно будут принижать нас, ибо Бог, некогда бдивший, спит, а Магомет блистает мощью и заставляет блистать египетского султана…»
Парировать более чем смелые строки было некому — именно в это «смутное» время Святой престол долго оставался вакантным. Для того чтобы возбудить рвение крестоносцев, явно недоставало нового Урбана. Слова пророка: «Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя. Прилипни язык мой к гортани моей, аще не помяну тебе…» — прозвучали над Европой, лишь когда в Риме явился новый папа.
Им стал Теобальд, архиепископ Люттихский, принявший имя Григория X. Но ни красноречие его святейшества, ни его ратные заслуги (весть о назначении застала его в Палестине) не помогли. Был даже созван собор — на этот раз в Лионе — на котором присутствовали патриархи иерусалимский и константинопольский, а также «чрезвычайные и полномочные» послы всех христианских монархов. Прибыл и сам монгольский хан — на этот раз уже он настойчиво предлагал христианам союз для войны с магометанами. Но чувства верующих молчали — как метко припомнил кто-то из исследователей слова Святого Писания, они были только «курящимся остатком сгоревшей звезды». Проповедники натыкались на стену равнодушия, вновь введенный «восточный» налог вызывал раздражение. Мишо приводит высказывание одного кастильского короля, превращенное Петраркой в исторический анекдот: «Папа назначил меня государем Сирии и Египта; я не хочу быть неблагодарным и, в свою очередь, провозглашаю святого отца халифом Багдадским…» Что ж, как говорится, в каждой шутке есть доля истины — и ирония, звучащая в этих словах, без сомнения была горькой…
…Город Акко стоит на полуострове, замыкающем с севера залив Хайфа. За свою историю, вполне сопоставимую с историей человечества, он сменил много имен. Акра, Акка, Аккон, Сен-Жан-д-Акр… В бронзовом веке он звался Тель-Акко (по-арабски Тель аль-Фухар — «насыпь глиняных черепков»). Всевозможных «черепков» эта земля и впрямь хранит немало. Прекрасно сохранились и остатки укреплений.
Самые первые стены возвел в 261 году до нашей эры царь Египта Птолемей II. Это при нем город был перенесен на то место, где располагается и поныне. А вот огромный мол построили уже римляне. Они углубили и расширили залив, превратив Птолемиаду в один из самых значительных портов Средиземного моря. Византийцы считали ее святым городом — ведь сам апостол Петр посещал здесь первую христианскую общину… Но в 640 году город был впервые захвачен мусульманами. И с этой поры превратился в настоящее яблоко раздора между христианами и неверными.
Началом заката священной миссии христиан в Заморье стало появление там Людовика Святого. Начатый им Седьмой крестовый поход разрушил хрупкий мир на Востоке. Освободившись из плена, он ретировался в Акру. За ее толстыми стенами французскому монарху дышалось куда легче. Он сделал большие пожертвования, организовал восстановительные работы и, оставив в городе отряд из 100 рыцарей и арбалетчиков, в 1254 году покинул Палестину. Во время следующего крестового похода в крепости побывал будущий король Англии Эдвард I Длинноногий. Как и в свое время Людовик Святой, он оставил там небольшой отряд, присвоив ему громкое имя Ордена Святого Фомы Акрского…
Увы, и заступничество этого святого не помогло многострадальному городу. Равнина вокруг была безжалостно разграблена сарацинскими набегами. И над самой Акрой все больше сгущались столь редкие в палестинском небе тучи…
За месяц пал Триполи, который крестоносцы в свое время осаждали пять лет. Новый султан Египта, мамелюк
Келаун, тайно подготовил нападение на город. Правда, его план выдал шпион, находившийся на содержании у тамплиеров, эмир аль-Фахри, и рыцари успели предупредить жителей Триполи. Однако те по какой-то причине не поверили. Хроника сообщает, что, когда мамлюки ворвались в город, командор тамплиеров Пьер де Монкада не покинул своего поста и был убит вместе со многими мужчинами. Уцелевшие женщины и дети были проданы в рабство.Об ужасной бойне повествует хронист Абу-ль-Фида:
«Жители бросились к порту, но лишь немногие (из них) смогли отчалить; большинство же мужчин было убито, женщины и дети уведены в рабство. Когда закончили убивать, то срыли город до основания; около города был островок, где высилась церковь Св. Фомы. Там и укрылась огромная толпа. Мусульмане кинулись в море на лошадях или же добрались до острова вплавь. Все люди, кто там укрылся, были перерезаны. Я сам некоторое время находился на этом островке и нашел его заваленным разлагавшимися телами; было невозможно пребывать там из-за зловония».
Жестокий Келаун приказал разрушить город до основания, чтобы франки никогда не смогли туда вернуться… А Европа молчала. Один только папа Николай IV сразу же после падения города прислал в Акру полторы тысячи ломбардских наемников. К сожалению, о том, кто будет выплачивать им жалованье, его святейшество не подумал. И, оставшись без средств, ломбардские головорезы упоенно принялись грабить окрестные поселения мусульман…
В августе 1290 года они устроили настоящий погром в кварталах неверных. Всех, кто носил бороду, беспощадно убивали. Повод был более чем весомый — якобы до них дошли слухи, что некую христианку соблазнил сарацин. «Когда эти люди были в Акре, — напишет Жерар Монреальский, — перемирие, которое король заключил с султаном, хорошо поддерживалось обеими сторонами, и бедные простые сарацины вошли в Акру и принесли на продажу свое добро, как они уже делали. Волею дьявола, который охотно изыскивает дурные дела среди добрых людей, произошло так, что эти крестоносцы, которые прибыли, чтобы творить добро и ради своей души на помощь городу Акре, способствовали его уничтожению, ибо они промчались по земле Акры и предали мечу всех бедных крестьян, которые несли на продажу в Акру свое добро, пшеницу и прочие вещи и которые были сарацинами из обнесенных изгородями хижин Акры; и точно так же убили многих сирийцев, которые носили бороды и которых убили за их бороды, принимая за сарацин; каковое дело было очень скверным поступком, и это стало причиной взятия Акры сарацинами, как вы услышите…» Местные рыцари, превыше всего ценившие дисциплину, взяли мародеров под стражу — но об инциденте донесли Келауну. Султан пришел в неописуемую ярость. В Акру отправилось гневное письмо с требованием выдать ему зачинщиков. Но городской совет отказался делать это — ведь осудить крестоносца на смерть мог только папа, а уж никак не правитель неверных! Тогда, как сообщает хронист, Гийом де Боже, великий магистр ордена Храма предложил пойти на хитрость. Что если вместо виновных выдать султану заключенных в городскую тюрьму преступников? Но и это предложение не прошло на городском совете. К Келауну направили эмиссаров, дабы разъяснить ему, что ломбардцы просто не успели изучить местные законы.
Но разгневанного мамелюка подобная дипломатия не устроила. Его приказ был краток — готовиться к нападению на Акру. Эмир аль-Фахри снова успел предупредить Гильома де Боже, но и на этот раз словам магистра не поверили. Пытаясь сохранить мир, он направил в Каир собственного гонца… Келаун обещал сохранить мир. При одном условии — ему должны выплатить по одному золотому цехину за каждого горожанина. Учитывая то, как разрослась столица, выкуп получался немалым, и предложение султана было решительно отвергнуто советом. А самого магистра едва не растерзала разгневанная толпа — искать мира с неверным может только предатель!
«Плач о погибели Акры»
Воктябре 1290 года в султанате, объединявшем Сирию и Египет, началась мобилизация. Отборные воины с утра до вечера тренировались перед походом. Начали строить катапульты — лес вырубали в ливанских горах и везли в Баальбек. Келаун поклялся на Коране не опускать оружия до тех пор, пока не будет изгнан последний из франков. Из уст 70-летнего старца эта клятва звучала особенно весомо. Увы, выполнить ее султану не довелось — он занемог и спустя неделю умер… Его кончина лишь на несколько месяцев задержала наступление. Сын Келауна Халил еще у смертного одра отца поклялся, что погребет его с почестями, лишь когда Акра будет стерта с лица земли. В марте 1291 года Халил вступил в Палестину. Сирийские отряды присоединятся к нему в начале мая. Султанские хронисты рассказывают, что некий Абу-ль-Фида, которому было тогда лишь 18 лет, участвовал в сражении вместе со своим отцом. Ему была доверена одна из катапульт под названием «Победоносная», которую пришлось транспортировать до окрестностей города в разобранном виде.