История Крестовых походов

При христианских армиях была военная музыка, посредством которой подавались сигналы к битвам. Наиболее употребляемыми инструментами были медные трубы и рожки деревянные, золотые и серебряные, систры, арфы, цимбалы или накеры (les nacaires) и барабаны, заимствованные у сарацинов. Мы уже упоминали о военных кликах крестоносцев. Всем известно, что в средние века кавалерия составляла главную силу армий. Рыцари Креста переставали рассчитывать на свою храбрость, когда лишались своих лошадей; они предпочитали садиться на верблюдов, на ослов, на быков, чем сражаться пешими. При христианской кавалерии всегда было значительное число пехотного войска, обозначаемого в летописях латинским словом «vulgus», которое с большой пользою служило при осадах. Крестоносцам неизвестны были различные военные хитрости, и даже сам Саладин упрекал их в пренебрежении такого рода средствами для достижения побед; вся их тактика состояла в том, чтобы, встретившись с неприятелем, устремиться на него и напасть открытой силою.

Подчинение и порядок никогда не преобладали в армиях Креста, и отсутствие дисциплины доводило их часто до крайних бедствий. При всякой битве крестоносцам запрещалось касаться военной добычи прежде достижения окончательной победы; но ничего не было труднее, чем добиться их послушания в этом случае; самые строгие запрещения не всегда могли предупредить несчастия, до которых доводила необузданная страсть к военной добыче. Среди причин отсутствия дисциплины в христианских армиях можно считать также безмерную отвагу и вождей, и простых воинов. Для отваги этой не существовало опасности, и всякая предосторожность, принятая против неприятеля, казалась признаком слабости или трусости. Но существовало зло еще важнее и опаснее: это распущенность нравов и феодальные привычки, которые бароны и рыцари приносили с собой и на священную войну. Мы видели, например, как во время второго крестового похода погибла целая армия по причине своеволия одного из вождей, своеволия, за которое Готфрид Рансонский был наказан лишением командования и потерей своей военной славы.

Мы закончим очерк нравственной характеристики крестовых походов, рассмотрев вкратце сущность тех отношений, которые существовали между христианами и мусульманами во время войны и во время мира. В первую священную войну религиозное увлечение доходило до такой страстности, что не допускало дипломатических сношений. Бывали иногда заключаемы между христианами и некоторыми мусульманскими князьями наступательные и оборонительные союзы; но взаимное недоверие препятствовало продолжительности этих союзов, и они не успевали достигать желаемых последствий. Одни боялись прогневить Бога сближением с неверными, другие страшились гнева Мухаммеда, присоединяя свои знамена к знаменам Креста. Замечательнейшими отношениями между франками и мусульманами были переговоры между королем Иерусалимским Амальриком и халифом Каирским. К великому соблазну мусульман, «государь правоверных» должен был подать свою непокрытую руку христианским депутатам. Мы видели, с каким рыцарским великодушием действовали Фридрих Барбаросса, Филипп II Август и Ричард Львиное Сердце по отношению к мусульманам. Крестовый поход Фридриха II состоял из одних только продолжительных переговоров, император Германский и султан Каирский находились в одинаково затруднительном положении: одного презирали христиане, другого проклинали мусульмане, и оба желали мира из опасения своих союзников и их солдат.

Во время пребывания своего в Палестине Людовик IX поддерживал сношения с каирскими эмирами и государством Дамасским; если эти сношения и не могли исправить всех несчастий крестового похода, то милосердный король Французский был обязан им, по крайней мере, освобождением множества христианских пленников. Возвратясь в Европу, монарх не переставал стремиться на Восток и горел желанием снова явиться туда под знаменем христианской веры. Известно, что к Людовику несколько раз являлись послы от князя Туниссого; он все надеялся, что этот мусульманский государь обратится в христианскую веру; надежда эта увлекла его, наконец, в новый крестовый поход, в котором ожидала его пальма мученика.

Когда армии Креста перестали появляться на Востоке, сношения с мусульманами ограничились исключительно торговыми договорами. Любопытно читать, с какой утонченной хитростью и благоразумием были предусмотрены в них все затруднения и как разумно составлены эти акты. Многие из них сохранились в летописях восточных историков; вникая в них, можно заметить, что мусульманские власти долго опасались возобновления священных войн и никогда не переставали относиться с недоверием и предубеждением к западным христианам.

Глава XLIV Влияние крестовых походов

осле каждого крестового похода, рассказанного в этом сокращенном очерке, мы говорили о последствиях этих различных экспедиций; нам остается только обозначить их с большей определенностью и полнотой, и для этого мы обратимся к 22-му и последнему тому пространной «Истории», посвященному оценке политических и нравственных последствий наших старинных войн за морем.

Затруднительность оценки крестовых походов происходит оттого, что они не оказались ни вполне успешными, ни вполне безуспешными. Ничего нет труднее, как судить о том, что осталось неопределенным, несовершенным. Для пополнения того, чего нам недостает, мы можем сделать два предположения. Предположим сначала, что эти отдаленные экспедиции имели бы тот успех, которого от них ожидали, и посмотрим, что могло бы из этого произойти. Египет, Сирия, Греция сделались бы христианскими колониями; для восточных и западных народов открылся бы совместный путь к цивилизации; язык франков распространился бы до крайних пределов Азии; варварские берега, населенные пиратами, усвоили бы нравы и законы Европы, и внутренняя часть Африки с давних пор перестала бы быть недоступною ни для торговых сношений, ни для изысканий ученых и путешественников. Чтобы понять выгоды этого соединения народов подчинением одинаковым законам, исповеданием одной и той же религии, следует представить себе состояние римского мира в царствование Августа и некоторых из его преемников, составлявшего, некоторым образом, один народ, живущий по одним и тем же законам, говорящий на одном и том же наречии. Все моря тогда были свободны; самые отдаленные провинции сообщались между собою по удобным дорогам; города обменивались своими искусствами, своей промышленностью, произведениями различных климатов, просвещением различных народов. Если бы крестовые походы подчинили Восток христианству, то можно допустить, что это великое зрелище единения и мира возобновилось бы с большим блеском и на более прочных основаниях в новейшие времена; в таком случае все сошлись бы в своих мнениях и не могло бы возникнуть никакого сомнения относительно пользы и выгод священных войн.

Но допустим другое предположение и представим себе то состояние, в котором находилась бы Европа, если бы она не предпринимала походов против азиатских и африканских сарацин или если бы христианские армии не имели никогда и никакого успеха. В XI веке многие европейские страны были завоеваны, а другие угрожаемы сарацинами. Какими средствами могла бы тогда защитить себя христианская Европа, большинство государств которой страдали от распущенности нравов, от внутренней неурядицы и были погружены в варварство? Если бы христианский мир, по замечанию одного писателя [7] , не выступил тогда навстречу грозному врагу, то не следует ли предположить, что этот враг воспользовался бы тогда бездействием христианских народов, что он напал бы на них врасплох среди их раздоров и подчинил бы своей власти один народ за другим? Кто из нас не содрогнется от ужаса при мысли, что Франция, Германия, Англия и Италия могли бы подвергнуться участи Греции и Палестины?

Сделав это общее заключение, из которого видно, что крестовые походы, прежде всего, послужили крепкою оградой против вторжения мусульманского варварства, следует сделать обозрение различных государств Европы и рассмотреть, что они выиграли и что потеряли через священные войны.

Папа Урбан, желая побудить христианский мир к вооружению, обратился преимущественно к французам; французский народ, подав сигнал к крестовым походам, стал, некоторым образом, во главе величайших событий средних веков. Слава первой экспедиции всецело принадлежит ему, и королевская власть, хотя и не принимала в ней непосредственного участия, должна была извлечь из нее большую выгоду. Во время второго крестового похода, по причине развода Людовика VII с королевою Элеонорой, Гиень попала в руки англичан; но потеря эта была вскоре вознаграждена, и Филипп-Август приобрел больше, чем Людовик Младший потерял. Судя по тому, какого рода участие принимает Филипп-Август в третьем крестовом походе, можно подумать, что он отправился в Азию только за тем, чтобы увлечь туда и Ричарда и удалить с Запада самого грозного из своих соперников.

Между всеми странами Запада Франция извлекла наиболее выгод из крестовых походов; дух и даже привычки, усвоенные во время отдаленной войны, способствовали умерению гордости графов и баронов. Экспедиции за море нанесли самые сильные удары этой феодальной анархии, среди которой монархическая власть находилась на краю гибели; они благоприятствовали развитию народного духа, стремившегося к тому, чтобы французское общество составляло одну большую семью, подчиненную единой власти. Таким образом, крестовые походы содействовали величию Франции – усилением королевской власти, посредством которой могла явиться цивилизация. С самого начала священных войн перестали отделять народ от его королей; древний панегирист Людовика Святого не находит лучшего способа почтить память французского монарха, как описанием чудес и славы Франции. Замечательно то совпадение, что династия Каролингов утвердилась на престоле посредством побед, одержанных над сарацинами, переступившими через Пиренейские горы, а могуществу Капетингской династии способствовали войны, предпринятые на Востоке.

Англия не извлекла никаких выгод из священных войн. Она и не принимала большого участия в этом движении, потрясшем весь мир; все ее приобретение заключается в славе Ричарда, на которую, однако же, не обратили особенного внимания новейшие историки Великобритании. В Англии крестовые походы не оказали благоприятного влияния в пользу королевской власти. Во время восстания баронов, соединившихся против Генриха III, противники короны принимали крест, как и на крестовый поход за море, и священники обещали мученические пальмы тем, кто примет смерть во имя свободы. Мы не думаем, чтобы священные войны содействовали сколько-нибудь усилению едва только возникающих тогда общин или усилению аристократии, от которой должны были зависеть будущие судьбы английского народа. Британская держава не воспользовалась крестовыми походами даже для распространения своей торговли и своей промышленности; у нее никогда не было ни одной конторы и ни одной колонии среди христианских владений на Востоке, в мореплавании ее не произошло никакого успеха, о котором история могла бы упомянуть.