История лаборатории №27

Дежурный смог лишь кивать в ответ на слова Хенеуса. Тот же обернулся к своим коллегам.

– Что ж, раз уж боги так решили, предлагаю пойти помянуть Крава. Я знаю здесь неподалеку неплохой трактир, тихий, как раз подходящий для такого случая.

Спорить никто не стал, и толпа неторопливо потянулась в сторону выхода, кое-кто забирал зонтики и плащи, висевшие на вешалке около печки. Ивик немного помедлил и отправился за всеми. Уже у самого выхода он почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него.

Обернувшись, Ивик обнаружил практически у себя перед носом ту самую девушку, сидевшую все время напротив него. Одета она была в дождевик из плотной ткани, из-под которого торчал белый воротник простого платья горожанки и чепец.

– Тебе чего?
– удивленно спросил Ивик.

– Вы ведь друг отца?

– Прости, кого?

– Краавтиса Зеланского, - пояснила девушка.

– Но, прости... ты сказала...

– Ив, что ты там мнешься?
– окликнул кто-то сзади.

– Я, я сейчас просто... Подождите немного!
– лишь наполовину обернувшись крикнул Ивик.

– Так, прости, ты сказала, что господин Краавтис - твой отец?

– Да.

– И...
– несколько замялся Ивик, который понятия не имел, что может сделать для дочки своего покойного начальника, которую видит первый раз в жизни.

– Что я могу сделать для тебя?

– Ну...
– замялась девушка, я подумала, что вы могли бы попробовать попросить присутствовать хотя бы мне... Ведь я близкий родственник...Но тот врач сказал, что нельзя, ведь папа уже не болен...

– Ну, ты ведь все слышала...

– Да...

Повисла гнетущая пауза. Ивик думал, как бы ему попрощаться с девушкой так, чтобы не обидеть и лишний раз не расстроить ее. Ведь у него умер всего лишь начальник, а у нее отец, пусть и видела она его, похоже, не так уж часто.

– Ивик, ну что ты? Ба, да ты тут нашел себе даму!
– воскликнул Каспониус, хлопнув Ивика по плечу.

– Не сейчас, Касп, - Ивик убрал руку Каспониуса со своего плеча, - разве не видишь, что я разговариваю.

– Да уж вижу, но разве ты не можешь потерпеть даже здесь?

– Чего потерпеть?
– всерьез начал злиться Ивик, - разве не видишь - это дочка господина Краавтиса, пусть Егандал будет ему теплым домом.

– Не кипятись ты так, - замахал руками Каспониус, после чего обратился уже к девушке, - и что, тебя тоже не пустили на церемонию сожжения?

– Да, - опустив глаза в пол, ответила девушка.

– Тогда знаешь, что я думаю, - спросил Каспониус, уже обхватив девушку за плечо, и не дожидаясь ответа на свой вопрос, который по большому счету и вопросом то не был, продолжил, - ты должна пойти с нами. На церемонию не попадем, но зато помянем старика, и ведь мы, можно сказать, самые близкие его люди, кроме дочери, разумеется.

Ивик уже был готов вступиться за честь девушки и отодрать наглеца от нее, но внезапно девушка покойного главы лаборатории N 27, произнесла:

– Да, я пойду.

– Вот и молодец, - Каспониус уже потащил девушку вперед, оставив Ивика позади. У последнего не было причин задерживаться в больнице, тем более, что они и так отстали от всех.

* * *

Трактир, о котором говорил господин Мергольт, и вправду оказался в двух шагах от больницы, все на той же Столярной улице, только несколько дальше от проспекта и носил гордое название "У Савралла". Судя по новенькой вывеске, он не страдал отсутствием клиентуры, даже несмотря на недавно открывшийся напротив "Круглый стол", если память не изменяла Ивику.

Изнутри трактир, находившийся в полуподвале, оказался такой же чистенький и ухоженный, как и его вывеска, словом не из бедных, на порядок выше классом того, в котором совсем недавно завтракал Ивик. Однако, главным его достоинством было то, что здесь было тепло и сухо.

Народу было не так уж много, даже в зоне действия камина, в котором горели настоящие дрова, пышущие жаром, а не уголь. Конечно, если смотреть объективно, оно не так эффективно, как уголь, тем паче Маннододизированный уголь, но когда сидишь у огня, горящего на настоящих поленьях, становиться много теплее и уютнее. Для создания же еще большего уюта в простой деревянной люстре с железными подсвечниками, покрашенными черной краской, стояли настоящие свечки, что и вовсе было расточительством, особенно если прибавить подсвечники на столах. Впрочем, уж свечки-то точно были поддельные или защищенные какой-нибудь магией, ведь насколько Ивик знал, столь плотное скопление открытого огня было попросту незаконным и трактир должны были давно закрыть.

Столы здесь были не круглые, как в заведении напротив, а вполне обычные, прямоугольные и достаточно длинные, чтобы за одним из них могла разместиться столь крупная компания. Не успели еще члены лаборатории толком рассесться, как к ним подбежала официантка, женщина средних лет в платье, белом переднике и подносом в руках, и поинтересовалась, что господа соизволят пить. Каким-то образом она сразу вычислила, что господа пришли именно пить, а не обедать или завтракать, хотя для одного было уже слишком поздно, а другого несколько рано.

После непродолжительного и довольно вялого спора, члены лаборатории пришли к выводу, что пить будут Ганааг, любимое вино Краавтиса, производимое на юге сопредельного Алтара. Ганааг не был дорогим вином, более того, его производили в таких объемах, что хватало не только на подвалы каждого, пусть даже самого захудалого трактира Лендала, но и на подвалы доброй половины зафалкийских королевств.

Собственно, спор происходил лишь между господином Хенекусом Мергольтом и госпожой Алиеттой Брнудершавтской Математик требовала шнапса, уверяя, что пить вино в таких случаях нельзя. Профессор же отвечал, что Кравтису было бы приятно, если бы на его поминках пили его любимое вино, а такую гадость как шнапс, джин, бренди и прочую огненную воду исключили. Не говоря уже о том, что напиться она хочет лишь потому, что злится на того ни в чем не повинного дежурного.