История Мишеля Боннара: Куранго

– Я попросил выделить нам тех же экспертов, что были и в прошлый раз, потому как госпожа Габричевски и госпожа Томм – прекрасные профессионалы!

Поль грустно вздохнул:

– Прекрасные!

– Мы уверены в их находчивости, к тому же нам будет приятно видеть старых знакомых.

– Эх, – печально вздохнул Боннар.

– Я видел её, – понизил голос Мензони и облокотился о стол, за которым работал Боннар, сложа руки «по-девичьи» под подбородком.

– Эмму? – закричал Поль, – и что?

– Да, – кивнул Мензони.

– Как? Как она?

– Ну, – уклончиво начал Мензони. – Начистоту, братец? Я не разделяю твоих восторгов, по мне, она самая заурядная девушка, каких в Париже миллион. Но, повторяю, это мое мнение, и оно может отличаться от твоего.

– Что? – растерялся Боннар, – моя Эмма прекрасна!

– Отлично, я рад, что у нас разные вкусы на женщин, – захохотал архитектор, который предпочитал водить с дамами лишь дружбу.

– Ты хочешь сказать, Эмма на днях будет здесь? – Поль вскочил и начал подбирать разбросанные рубашки и носки. – Люка, а что мы им покажем?

– Молодого привлекательного влюбленного балбеса!

– А потом?

Люка кивнул:

– Согласен, это увлечет их ненадолго!

– Ты им наплел про древности, где мы их возьмем?

– Собирайся, как раз воскресенье, поедем на блошиный рынок. Найдем что-нибудь, закопаем, откопаем, разобьем, положим кости, – раскрыл свой замысел Мензони.

– А кости тоже на блошином рынке? – Поль метался по комнате, – хорошо, Адама и Вики нет, представляю их едкие шуточки.

– Собирайся и поехали, придумаем и с костями, поймаем кошку, если что, – зло засмеялся Люка, – ну или скажем, что проснулись и не обнаружили останков. Соседские собаки прознали про находку и поспешили избавить человечество от лишних знаний, – фантазировал Мензони, – или злые духи забрали кости двух маленьких древних животных в преисподнюю.

– Прекрати!

– Придумаешь что-то получше?

– Я?

– У тебя должно быть это в крови, я-то так, всего лишь строитель, – придав себе скромный вид, Люка опустил глаза.

Поль накинул рубашку, затем быстро вдел ноги в брючные штанины и присел зашнуровывать ботинки.

– Строитель, да уж, – кряхтел он, – посмотрите на скромника, строитель, – он взглянул на свое отражение в зеркале, поправил пепельную волну волос, тряхнул головой, взял коробочку одеколона и, прикрыв глаза, дважды нажал на флакон.

Мензони скривился и взмахнул рукой, отгоняя ароматное облако.

– Не понимаю твоих средневековых замашек, это «носили» лет двадцать назад!

– Именно тогда!

– Сейчас в моде универсальные запахи! – подсказал модник Мензони, не сводя взгляда со своего отражения в зеркале. Он поправил черную футболку с надписью: «Защитим мир», на которой был изображен десяток перевернутых брюхом вверх ромбовидных китов, и заправил непослушную прядь темных волос за ухо, проведя рукой по выбритым вискам.

– Пожалуй, буду пахнуть по-мужски, средневековьем, – захохотал Боннар, заметя прихорашивающегося приятеля, – напомни, в котором году тебя признали лучшим архитектором Франции, в этом или прошлом?

– Третий год подряд, – равнодушно пожал плечами Люка, с неохотой отворачиваясь от своего отражения, – но это всё не то! – он чуть капризно простонал и нахмурился.

– Аааааа, – закивал Поль, – теперь ясно, не то! Поехали, строитель, моя личная жизнь зависит от того, как мы подготовимся к встрече.

– Поверь мне, Поль, для любви не нужен предлог, тут либо да либо нет, и ничем повлиять на это, увы, невозможно, – снисходительно сказал Мензони.

– Но я не хочу, чтобы она подумала, будто мы всё подстроили. Провокация будет неприятна. Вдруг она обидится и больше никогда не захочет меня видеть!

Мензони пожал плечами:

– Или увидит тебя и забудет, по какому поводу притащилась за город, – улыбнулся Люка.

– Или увидит и серьезно спросит: «А где древность?»

– Тогда ей нужно сперва изучить тебя, ты самая уникальная древность из всего, что находится в доме, – хохотнул Люка.

– Нет, подсвечник в холле на год старше меня, – отвернулся Боннар.

– Ну вот! Они придут, ты его держи в руках! Скажешь: «Мы с ровесником ждем вас, не смотрите, что нам в целом 400 лет, проходите, присаживайтесь, давайте выпьем кофе, а потом мы расскажем, как это – жить без канализации».

– Что?

– То!

– Невежа! И за что тебе только дали высокое звание?

– Да что? Что тебе не понравилось?

– Парижской канализационной системе почти 400 лет!

– Серьезно? Она ровесница тебя и твоего дружка, вместе взятых!

– Пошли, мы должны подготовиться, вдруг они приедут завтра или в понедельник. Я совсем не готов, мне нужно к парикмахеру, мне нужно во что-то одеться, выглядеть под стать ее красоте.

– Её красоте? – переспросил Люка.

Он проворно спускался по лестнице на первый этаж.

– Не понял? – резко остановился Боннар.

– Я итальянец, для нас красивая женщина должна быть похожа на Монику, не на белесого кудрявого полуребёнка без вторичных признаков взросления!

– Ты не рассмотрел! – взволнованно закричал Боннар и махнул рукой. – Хотя ты просто не способен разглядеть женскую красоту. Эмма прекрасна, и я влюблен в неё. Я не чувствовал такого сотни лет.

Поль схватил Мензони за плечо, будто потерял равновесие:

– Знал бы ты, как это? Не чувствовать любовного томления так долго! – вскрикнул он.

Мензони открыл входную дверь и кивнул на улицу, но, услышав упрёк, он резко остановился:

– Еще раз повтори? Я не способен разглядеть женскую красоту? Так ты сказал? Я не умею? – маэстро был на взводе.

– У меня нет прав, садись, – велел Поль, открывая внедорожник.

– Я не способен разглядеть женскую красоту, – повысил голос Мензони. – Я? Я – Люка Мензони, – последнюю фразу Люка почти прокричал.

– А я, Поль Боннар, – внук величайшего Мишеля, – повторил его интонацию Поль.

– А я – Дориан Грей, – сказал кто-то поблизости.

Хохочущий почтальон, оседлав старенький велосипед, стоял возле.

– Я так понимаю – никто из вас не Виктория? – почтальон переводил взгляд с одного мужчины на другого.

– Виктория – жена моего брата, – пояснил Поль, – она будет в начале недели.

– Не будете ли вы любезны расписаться тут, – он указал на графу длинного списка. Поль послушно вывел фамилию Ви и взял в руки плотный конверт.